Проклятие феи

Если раньше копыта Резвого с каждым шагом едва касались земли, то теперь тяжело стучали по ней. Но он все еще бежал и, похоже, обогнал войско Перниции (как и их друзей). Благодаря небольшой передышке, выпавшей им после Лунной Тени, у него, похоже, открылось второе дыхание, и хотя бег его больше не был легким, он оставался решительным. За ветром, дыханием Резвого и своим собственным Рози ничего больше не слышала. Они мчались по очень тихой и пустынной местности, громом прокатившись по площади Древесного Света, а потом через просторный общинный выгон Дымной Реки. И по-прежнему она не видела ни людей, ни животных – они не встретили никого, даже бабочки.

А затем перед ними встали заросли шиповника, оплетшего внешнюю стену Вудволда и разросшегося наружу. Они мчались к нему по главной дороге из Дымной Реки, по широкому, открытому пути – достаточно открытому, чтобы Рози разглядела заросли еще издали и видела, как они приближаются…

Они вовсе не обогнали войско Перниции. Часть его поджидала их здесь.

Те, кто стоял перед ними, спокойно выжидали. Они знали, что долгожданная добыча наконец-то пришла к ним. Им не нужно было выкрикивать предостережения – не о коне же, спотыкающемся на ходу, и одинокой безоружной всаднице – им вообще ничего не нужно было делать. Долгожданная добыча бежала прямо на них, готовая пасть к их ногам без того, чтобы им пришлось поднимать на нее нож, палку, коготь или клык. Они стояли спиной к зарослям шиповника, и многие из них сами были настолько узловатыми и скрюченными, что не выделялись на его фоне, особенно для таких усталых глаз, как у Рози и Резвого. Но стоило Рози присмотреться, как она увидела, сколько их там: они выстроились перед стеной в несколько рядов. Молча. Терпеливо. Выжидающе.

Она ощутила неуверенность и тревогу Резвого, но ничего не могла ему предложить. Он сильно замедлился, оглядываясь, как и она, по сторонам. Но хотя самый плотный строй тех, кто их ждал, заслонял собой ворота Вудволда, почти невидимый среди веток шиповника, но заметный на фоне дороги, на отвилке к Туманной Глуши путь преграждали высокие существа в броне, с лязгом повернувшие голову, чтобы посмотреть на Рози. Она не могла разглядеть, носят ли они доспехи по-человечески, или те растут прямо из их плоти.

Но тут нечто с рычанием рванулось вперед мимо них и прыгнуло в лицо тем, кто стоял перед воротами Вудволда. Хрок. А за ним Мило, Таш и Фру, все красноглазые и в хлопьях пены из-за того, с какой скоростью и как долго им пришлось бежать вдогонку за Резвым. Твари Перниции слегка расступились от неожиданности, и их бесстрастная, неодолимая, выжидающая мощь обернулась против них, потому что псы оказались ловкими и проворными. Во вражеском строю перед зарослями шиповника образовалась брешь. И Резвый, замерший было, когда собаки промчались мимо него, снова рванулся вперед, а Рози обнаружила, что орет во всю глотку и одновременно внутренним голосом, вполглаза следя за тем, как создания в доспехах, преграждавшие поворот к Туманной Глуши, смыкаются у них за спиной.

– Вудволд! – кричала она.

«Вудволд! Впусти нас!»

И, подкрепляя свою просьбу знаком, она выхватила из-за пазухи веретено с горгульей и швырнула его в самую гущу живой изгороди.

И заросли расступились, словно две дамы, отводящие с дороги юбки, ветви смялись складками и резко взмыли вверх, их кончики взлетели над стенами, а затем снова качнулись вниз, втискиваясь в плотное колючее сплетение веток. Но ворота остались закрытыми – все их пятнадцать на двадцать футов.

Резвый снова перешел на бег – на все те несколько шагов, на которые в нем еще осталось сил. Краем глаза Рози заметила, как цепь с жуткого вида шипастым шаром на конце безвредно просвистела мимо его крупа, – к ним подступали первые существа в доспехах.

Но если ворота не откроются, они с Резвым попросту расшибутся о прутья. Ворота были слишком высокими, чтобы их перепрыгнуть, а прутья слишком частыми, чтобы протиснуться между ними, даже для ребенка. Но Резвый бежал вперед, насторожив уши, уверенный в принятом решении и уже слишком близкий к пределу сил, чтобы их хватило на последний, рвущий жилы поворот в сторону. Рози зажмурилась.

«Нарл!» – в отчаянии выдохнула она.

Но звериная речь не могла достичь ушей Нарла, где бы тот сейчас ни находился, а он сам ничего не смог бы сделать с холодным кованым железом, даже если бы, не владея языком животных, услышал ее просьбу.

С закрытыми глазами она увидела, как животные, составляющие прутья ворот, поворачивают голову, чтобы посмотреть на нее – на нее и на Резвого. Она увидела, как они вскакивают на ноги: как лев встряхивает цветочной гривой, а медведь – пышной гирляндой на шее, как заяц подскакивает вверх, а змея утекает в сторону, словно еще одна ветка шиповника. Те, что подхватились первыми, обернулись и принялись подталкивать самых медлительных: ежей и черепах, жаб и барсуков. Кошки подхватывали растерянных котят, а собаки – сонных лисят, кентавр и единорог отогнали жеребят и оленят. Птицы подбирали в клюв тонкие лозы и нежные побеги, кроты карабкались, бобры барахтались, как будто холодное железо было обычной землей или водой, а средние прутья изогнулись в стороны.

Даже теперь Рози ощутила, как железо проскребло по ней с обеих сторон, оставив на плечах синяки, болезненно содрав ее ноги с боков Резвого и зашвырнув ему на круп. Резвый пошатнулся, заваливаясь вперед, как будто освободился от оборвавшейся веревки, упал на колени, но снова нетвердо поднялся на ноги. Рози, опустив взгляд, обнаружила ссадины у него на плечах, а оглянувшись – и на бедрах тоже. Но они прорвались, и собаки тоже были здесь. Таш выглядел слегка взъерошенным, Фру прихрамывал, на боку Мило тянулся кровоточащий порез, а Хрок держал в пасти веретено с горгульей, так бережно, как мог бы нести заблудившегося щенка.

Послышался краткий жутковатый звук, какой мог бы издать кто-то, на ком внезапно сомкнулись железные прутья. Рози собралась с духом и оглянулась. Позади них заросли шиповника сомкнулись наглухо, а ворот за их ветвями не было видно вовсе.

Дрожа всем телом, Рози соскользнула со спины Резвого и встала с ним рядом. Он сам едва держался на ногах, глубоко-глубоко дышал, втягивая в грудь больше воздуха, чем способна вместить любая лошадь, и пар поднимался от него клубами, словно от кипящего котла.

«Резвый, – окликнула его Рози, – Резвый! Послушай меня. Тебе нужно ходить. Ты слишком долго бежал, у тебя сведет все мышцы. Резвый, ты меня слышишь?»

Он не ответил, а дрожал уже так сильно, что она не поняла бы, даже если бы он утвердительно кивнул. Но он поднял переднюю ногу и уронил ее, словно камень, затем проделал то же самое с задней, а потом по очереди с оставшимися двумя. Рози ухватилась рукой за его гриву и потянула, но Резвый снова встал, и морда его поникла так, что едва не коснулась носом земли. В его дыхании прорезалась ноющая нотка, которую она так боялась услышать.

«Иди же, будь ты проклят!»

«Не могу», – отозвался тихий голос, настолько слабый, что она едва его расслышала.

«Нет, можешь, чтоб тебя!»

Рози ударила его кулаком в плечо – все равно что лупить по лежащему на столе куску мяса, – а затем ущипнула нежную кожу за локтем. Резвый чуть вздрогнул, его голова качнулась вбок, а потом обратно, когда он подавил инстинктивный порыв укусить мелкую жалящую пакость, причинившую ему боль. Он снова, пошатываясь, шагнул вперед – одеревенелый, словно старая кляча, но все же пошел.

Она отвернулась от него к собакам. Кроме Хрока, все они растянулись во весь рост, так тяжело дыша, что она удивилась, как они не набивают себе синяков о твердую землю. Хрок лежал, подняв голову, сложив передние лапы по обе стороны от веретена-волчка. Он прижал уши, когда заметил, что Рози поворачивается к нему.

«Срезали путь, – пояснил Хрок. – Мы не держались человечьей дороги. За нами никто не гнался».

«Вы в порядке?»

«Да, – заверил ее пес. – На Мило всего лишь царапина. Займись Резвым. Я-то думал, мы доберемся сюда первыми».