Террорист

Хантер, получивший фотографию и описание Девлина по телеграфу, двинулся ему навстречу.

— Профессор Девлин? Я Тони Хантер. У меня здесь машина.

Вместе они пошли к выходу.

— Приятный полет?

— Лучше не бывает… Тысячу лет назад я летел из Германии в Ирландию на бомбардировщике «Дорнье». Тогда я воевал на стороне противников Англии. Выпрыгнул с парашютом на высоте шесть тысяч футов. Так до сих пор и не пойму, как это у меня получилось.

Они подошли к машине Хантера. Открывая дверцу, Тони предложил:

— Можете остановиться на ночь у меня. Квартира на авеню Фош.

— Неплохо устроился, сынок. Я не предполагал, что Фергюсон разбрасывается золотом.

— Вы хорошо знаете Париж?

— Можно и так сказать.

— Квартира не служебная, моя. Отец в прошлом году умер. Оставил приличное состояние.

— Как наша девушка? Живет в советском посольстве?

— Да Бог с вами, нет же. У нее номер в отеле «Рид». Она сейчас знаменитость, понимаете меня. Великолепная исполнительница. Вчера я был на ее концерте, она играла что-то из Моцарта. Просто превосходно.

— Говорят, она не стеснена в своих действиях?

— Дочь генерала КГБ Масловского — о чем говорить. Сегодня утром я сам за ней следил. Она погуляла в Люксембургском саду, потом позавтракала на одной из барж на Сене. Насколько мне известно, на завтра у нее запланирована репетиция с оркестром в Консерватории.

— Значит, для контакта остается не так много времени, да?

— Наверное. — Они уже ехали по Парижу, мимо Северного вокзала. — С другим утренним самолетом должен прибыть нарочный из Лондона с пакетом документов, подготовленных Фергюсоном. Ну там поддельный паспорт и прочее…

— Неужели он думает, что стоит ей что-то предложить и девушка сразу же побежит за нами? — Девлин расхохотался. — Совсем чокнулся, старый кретин.

— Все дело в том, как предложить, — парировал Хантер.

— Верно. А с другой стороны, не проще ли что-нибудь подсыпать ей в чай.

Хантер в свою очередь рассмеялся.

— Знаете, профессор, а вы мне нравитесь, хотя я не ожидал этого.

— Это еще почему? — заинтригованный, спросил Девлин.

— Я был капитаном пехотной бригады. Служил в Белфасте, Дерри, Южном Армае.

— А-а, теперь понял.

— Четыре срока. С 1972 по 1978.

— Да, четыре срока — это много.

— Точно. Откровенно говоря, я согласен отдать Ольстер хоть индейцам.

— Мудрая мысль, — добродушно сказал Девлин.

В главном штабе КГБ в Москве на площади Дзержинского генерал-лейтенант Масловский сидел за рабочим столом, размышляя о ситуации с Кухулином. Сообщение Черного, переданное через Любова, получили в Москве часа два назад. Почему-то Масловскому вспомнились годы, проведенные в Друморе на Украине. Перед глазами генерала предстал Келли с пистолетом в руке. Келли, боевик, нарушивший приказ.

Открылась дверь, в кабинет вошел адъютант, капитан Игорь Курбский, с чашечкой кофе для генерала. Масловский стал медленно пить обжигающую жидкость.

— Ну, Игорь, что ты по этому поводу думаешь?

— Считаю, что Кухулин великолепно поработал, товарищ генерал. Продержался он долго, но сейчас…

— Понимаю. Сейчас английская контрразведка знает о его существовании. Когда они его вычислят — вопрос времени.

— И в любой момент могут выйти на Черного.

В дверь постучали. Дежурный принес шифрограмму, Курбский взял ее.

— Товарищ генерал, вам. От Любова из Дублина.

— Читай!

В донесении говорилось, что Девлин отправился в Париж, намереваясь там встретиться с Татьяной Ворониной.

При упоминании имени приемной дочери Масловский вскочил и вырвал шифрограмму из рук адъютанта. Ни для кого не было секретом, что генерал души не чаял в Татьяне, особенно после смерти жены. Его знали как жестокого и бессердечного человека, но Таню он искренне любил.

— Так… Кто у нас самый расторопный в Париже? Белов?

— Так точно, товарищ генерал.

— Срочно передайте: гастроли Татьяны отменяются. Без объявления причин. Принять все меры по ее безопасной отправке в Москву.

— А Кухулин?

— Он выполнил свою задачу. Очень жаль.

— Отозвать его?

— На это нет времени. Нужно действовать быстро. Передайте Любову приказ на ликвидацию Кухулина. И Черного тоже. Чем быстрее, чем лучше.

— Разрешите доложить: Любов не специалист по мокрым делам.

— Разве он не прошел обычную подготовку? В любом случае они этого не ждут, поэтому особых проблем не будет.

В Париже в советском посольстве заработала шифровальная машинка. Оператор подождала, пока весь текст не появился на экране, затем осторожно вынула записанную магнитную ленту и отнесла старшему по смене.

— Совершенно секретно. Из Москвы, КГБ, лично полковнику Белову.

— Он выехал из города, — сказал старший. — Думаю, в Лион. Прибудет только завтра днем. Оставьте пленку у себя. Все равно ее можно расшифровать только его личным ключом.

Оператор положила пленку в сейф и села на свое рабочее место.

В Дублине Дмитрий Любов наслаждался представлением «Заложника» Брендана Беана в театре «Эбби». Потом отужинал в популярном рыбном ресторанчике на набережной и только к полуночи вернулся в посольство, где ему сразу же передали сообщение из Москвы.

Прочитав его три раза, Любов так и не смог поверить собственным глазам. В течение суток ему предписывалось ликвидировать Черного и Кассейна. Поняв, что это не розыгрыш, Любов покрылся потом: так уж сложилось, что за долгие годы работы в КГБ он еще не убил ни одного человека…

Татьяна Воронина вышла из ванной комнаты, когда коридорный принес на серебряном подносе завтрак. Она жила в отеле «Риц», самой роскошной гостинице в столице Франции. На Татьяне был спортивный костюм цвета хаки и коричневые туфли из мягкой кожи. Небольшого роста, брюнетка, волосы она еще не причесала, их приходилось то и дело отбрасывать от глаз. Когда Татьяне это надоело, она связала волосы в пучок и закрепила на затылке. Затем села завтракать.

В дверь постучали. Вошла секретарша Наташа Рубинова, приятная сорокалетняя женщина с тронутыми сединой волосами.

— Как вы себя чувствуете?

— Превосходно. Отлично выспалась.

— Вы должны быть в Консерватории в половине третьего. Генеральная репетиция.

— Никаких проблем.

— Утром куда-нибудь сходите?

— Да. Хочу сходить в Лувр. Мы так заняты во время гастролей… Может быть, у меня это последняя возможность.

— Мне пойти с вами?

— Нет, спасибо. Встретимся на ленче в час дня.

Утро было просто чудесным, когда Татьяна выпорхнула из отеля. Девлин и Хантер следили за ней из машины, стоящей на другой стороне бульвара.

— Похоже, она собирается прогуляться, — сказал Хантер.

Девлин кивнул.

— Поедем следом, а там посмотрим.

Через левое плечо у Татьяны была перекинута сумка. Она быстро шла, радуясь солнцу, зелени, ощущению свободы. Сегодня вечером ей предстоит играть Четвертый фортепианный концерт Рахманинова. Одно из самых любимых произведений. Наверно, поэтому у Татьяны не было того нервного возбуждения, которое бывает у музыкантов перед ответственными концертами.

Все переживания уже позади. После успехов на конкурсе Чайковского и фестивале в Лидсе Татьяна приобрела международную известность. На личную жизнь просто не хватало времени. Однажды она безумно влюбилась. Но, к несчастью, ее избранник оказался военным врачом; в прошлом году он погиб в Афганистане.

Пережив смерть любимого человека, Татьяна потеряла всякий интерес к мужчинам. Слишком много боли она несла в своем сердце, ни один, даже самый блистательный психиатр не смог бы объяснить, что с нею на самом деле происходит. Несмотря на успехи и славу, привилегированное положение в обществе, несмотря на постоянное незримое присутствие генерала Масловского за спиной, Татьяна во многом оставалась все той же оцепеневшей от ужаса девочкой, стоящей на коленях под дождем у тела убитого отца.