Земля вращается со скрипом (сборник)

Это не обязательно.

Жаль, ты как раз в моем вкусе.

Спасибо.

-Тебе спасибо.

Соня смахивает со стола на ладонь крошки и отправляет их в рот.

Тогда делаем так, - говорит она, - я звоню Чичикову: он поможет мне с переездом. Вещей у меня немного, но помощь не помешает. Кстати, сразу предупреждаю, я во сне пою. У тебя есть слух?

Ну так... комси-комса...

Тогда все в порядке. У моей соседки абсолютный слух. Так ее раздражает не то, что я пою, а то, что фальшивлю. Ох, она намучилась, она похудела на нервной почве, за что, кста­ти, даже не поблагодарила. Но теперь я хоть буду за нее спокойна. Дело в том, что она склонна к суициду. А таким людям только повод дай... По себе знаю. В пятнадцать лет я чуть ве­ны не вскрыла, узнав о том, как погибла Мата Хари...

Я на нее смотрю и улыбаюсь.

Ты чего? - спрашивает.

Да вот думаю: кого ж держат в сумасшедшем доме, если ты здесь.

Мама тоже уверена в том, что я сумасшедшая. А я - на­оборот - слишком нормальная. Просто делаю, что хочу, гово­рю, что думаю.

Ты думаешь?

Соня смеется, то ли оценив изящный выпад, то ли без всякой причины.

Я люблю, когда люди смеются. Они выглядят красивее, здоровее. Широкая улыбка - это облагороженный и цивили­зованный оскал, демонстрация силы и здоровья.

19.

Прошло две недели. За это время много чего случилось. Нет, никаких особых событий или глобальных перемен. Так, по мелочам. Но все же могу смело заявить: жизнь, что назы­вается, била ключом.

По понедельникам, средам и пятницам я выходил в эфир в разных образах. Выдавал себя то за экстрасенса, активно общающегося с потусторонним миром, то за «чер­ного археолога», нашедшего в Донецкой степи артефакт тамплиеров. Танилюк работал по вторникам, четвергам и субботам. Был наркобароном, сутенером... Особенно мне понравилось, когда он представился неким полковником в отставке, утверждавшим, что одиннадцать лет провел в плену у инопланетян. Он рассказывал такие красочные подробности, что если бы я его не знал, то подумал: он ли­бо действительно был похищен инопланетянами, либо полный псих.

От жены он все-таки ушел. Переехал ко мне. Спит на полу, между диваном и креслом, на каремате. Днем пьет, а по ночам стонет и матерится во сне. Я однажды проснулся под утро, часа в четыре, а в квартире такой гвалт стоит: котенок, которого притащил Танилюк накануне, гоняет по комнате теннисный мячик, Соня поет что-то невнятное, а Седой все это обкладывает девятиэтажными матами.

За эти две недели я очень много узнал о Соне. Она учи­лась на факультете телережиссуры, на заочном отделе­нии. Ей было двадцать три года. Раз в неделю, не чаще, ез­дила проведать отца. Тот оставался в плачевном состоя­нии: лежал безмолвный и неподвижный, как Ленин. Для него эта драма безусловно являлась страшной трагедией. Как было бы для любого из нас, но для него тем более. Со­ня рассказывала о нем, и по ее рассказам отец был силь­ным сверхэнергичным человеком. В сорок девять лет пре­вратиться в овощ для такого человека, по-моему, хуже са­мой смерти.

А еще Соня посещала литературные курсы. Была ак­тивным участником создания литклуба с претенциозным названием «Жокеи Пегаса». Я так много слышал от нее об этом клубе, что уговорил взять и меня с собой.

- Чем вы там занимаетесь? - допытывался я.

Слушаем лекции Председателя. Читаем свои произведения, обсуждаем, спорим, пишем...

А что за лекции?

Ну например, «Как написать бестселлер».

А кто он? - спрашиваю. - Ваш Председатель?

Не он. Она. Знаменитая писательница.

У нее есть имя? Фамилия?

Естественно. Но я не помню. Мы называем ее Председа­тель.

Подожди, ты же говоришь, она знаменитая писатель­ница. ..

У меня плохая память на имена.

Чем она знаменита? Что написала?

Книгу.

Я, тяжело вздохнув, точнее выдохнув, спросил: -Какую?

«Как написать бестселлер», - ответила Соня.

Я хочу стать членом вашего клуба.

Хорошо. Но предупреждаю, курсы платные. Пятьдесят долларов в месяц.

Готов раскошелиться. Чувствую, оно того стоит.

Завтра пойдем. Попробую замолвить за тебя словечко.

Буду крайне признателен.

Не язви.

- Я искренен, как младенец. Поверь, я очень хочу пойти туда.

Я поняла. Завтра.

Отлично.

А накануне мне звонил Алексей Владимирович, сообщил, что я попал в шорт-лист. По сути, это уже полуфинал. Редак­тор поздравил меня и сказал, что дал мои номер телефона и электронный адрес оргкомитету «Новой Премии».

- Они попросили. Свяжутся с вами...

Никому об этом я не стал говорить.20.

Занятие литературных курсов проходило с девятнадцати до двадцати двух часов, на квартире Председателя.

Председатель оказалась пожилой, но усиленно молодя­щейся женщиной. Умелый макияж скрывал ее истинный возраст, но выдавала шея: она была дряблой, как у черепахи.

Представилась она Инессой Михайловной Зомберг.

Я пожал протянутую для поцелуя руку и сказал:

- Очень приятно. Леня.

Мы с Соней явились первыми. И около десяти минут об­щались с хозяйкой дома.

Он хочет походить на курсы, - сообщила Соня.

Ты же знаешь, Соня, группа собрана, - ответила Инесса Михайловна. - А зачем это ему понадобилось?

Соня пожала плечами:

Не имею ни малейшего понятия. Он странный.

Пишет?

Соня брезгливо поморщилась:

Вряд ли. Он даже не пьет.

Женат?

Я покашлял, напоминая о том, что я стою рядом и не очень-то порядочно говорить обо мне в третьем лице в моем присутствии.

Говорит, что в разводе, - отвечает Соня.

Ну хорошо, - сказала Зомберг, - я возьму его в группу.

Пусть заполнит анкету.

Затем стали приходить остальные участники. Сначала пришла низенькая шатенка со скорбными складками у рта.

- Ирина Сабко, - прошептала мне Соня на ухо. - Поэтесса.

Трекнутая на всю голову.

Затем появилась обворожительная блондинка аппетит­ных форм с малюсенькой рахитозной собачкой в руках.

- Тоже пишет, - шептала Соня, - имени не помню. Мы на­зываем ее Вдова.

Почему? - спросил я.

Потому, что она вдова.

За вдовой пришел тучный плешивый мужчина лет со­рока.

- Это Чичиков. Я его обожаю. Он такой милый.

Я присмотрелся к лысому толстяку, но ничего милого не разглядел. Кроме галстука. Широкий такой желтый галстук, сплошь исписанный какими-то закорючками. Наверное, на нем пытались расписать ручку. Это было необычно...

Что у него с галстуком?

На нем автографы.

-Чьи?

-Наши. -Гм... Мило.

Последним явился здоровенный бородатый мужик в се­ром свитере.

- Это Полковник. Все женщины от него без ума.

В отличие от остальных участников группы, Полковник сразу обратил на меня внимание и подошел к нам. Протянул руку

Сергей.

Леня.

Рукопожатие было крепким, но не болезненным.

- Неофит? - спросил Сергей.

Он глядел на меня в упор. Стало неуютно под тяжелым двуствольным взглядом его холодных глаз.

Да, что-то вроде того, - пробормотал я в ответ. – Надеюсь влиться в коллектив.

Мы все на что-то надеемся, - веско и многозначительно проговорил Полковник и отошел в сторону.

Только тут я заметил еще одного человека. Он сидел у ок­на, маленький и гордый. Жгучий брюнет с орлиным профи­лем. Я не заметил, когда он вошел. Вполне допускаю, что он сидел там изначально, незамеченный нами.

- Кто это? - спросил я у Сони.

Мы называем его Прометеем.

Интересно. А как называют тебя?

Одри.

Кто раздает все эти прозвища?

Не знаю. Наверное, Председатель. Тс-с, начинаем.

Инесса Михайловна принялась собирать листочки с до­машним заданием. Как я понял, нужно было написать лите­ратурный портрет своего знакомого. Некоторые работы Инесса Михайловна лично зачитывала вслух грудным голо­сом. Потом обсуждали прочитанное. Мне запомнился лите­ратурный портрет Сони. Во-первых, потому что он был крат­ким, а во-вторых, обо мне.