Страница 75 из 84
привычных в таких случаях формул и наукообразных форм, без ссылок, сносок,
таблиц, графиков и списка использованной литературы. Он поступил так, как
поступает всякий одаренный и потому щедрый человек — делился мыслями и
опытом с другими: показывал, рассказывал, выступал с короткими статьями,
обращаясь в них к широкому кругу читателей.
Ему советовали: надо закрепить за собой авторство новой системы
земледелия. Он лишь улыбался: мол, работать надо, а не бумажками
обзаводиться. И продолжал работать. Не славы он ждал, а признания, внимания
не к своей персоне, а к системе земледелия. Он дорогу другим прокладывал.
И признание действительно пришло. Способствовало этому решение ЦК партии
созвать в зауральском селе Всесоюзное совещание. И оно состоялось. Даже два
подряд. Оба — по мальцевской системе земледелия. Одно в августе, другое в
октябре 1954 года. Самыми желанными на этих совещаниях гостями были для
Мальцева казахстанские целинники. Именно к ним обращаясь, он поотечески
советовал:
Вы приступили к освоению целины, этого народного богатства, серьезно
подумайте и поработайте, чтобы не повторять неосознанных ошибок наших
предков, которые, распахивая целину, очень быстро разрушали ее плодородие.
И предупредил:
— Если будете применять безотвальную обработку почвы, то не копируйте
нашу технологию, шаблон в этом деле не только вреден, но и недопустим. Тоже
подумайте, поработайте, особенно над тем, как лучше сохранить стерню — в
ваших условиях она будет и снег задерживать, и защищать почву от выдувания.
А что касается орудий для безотвальной обработки почвы, то они могут быть и
не такие, как у нас. Мы применяем те, какие есть под руками.
Показал им и участок, на котором он ведет свои наблюдения, — залежное
поле, которое, к великой радости Мальцева, двадцать лет не знало никакой
обработки, лишь кони паслись на нем
Вот она, та лаборатория, в которой творит свою нескончаемую работу сама
природа: созидает — разрушая, разрушает — созидая Какой из этих процессов
преобладает? — вот вопрос, не дававший покоя пытливому исследователю. И
залежная дернина, в которой и происходят эти процессы, ничьей волей не
управляемые, надолго стала его лабораторией.
Да, самое сильное разрушение происходит именно здесь, в дернине. Отсюда
же растения больше всего берут для себя пищи. Казалось бы, именно верхний
слой и должен больше всего истощаться. Но он не истощается, а нарастает.
Нарастает и потенциальное плодородие. Значит, где больше разрушается, там
еще больше создается? Выходит, растения отдают в почву больше, чем они берут
из нее? Что ж, такова диалектика природы. Будь иначе, не образовалась бы и
дернина, не было бы и почвы.
В этой способности растений отдавать в почву больше, чем они берут из
нее, и проявляет себя закон возрастающего плодородия, как один из законов
природы исторического характера. На нем, на этом законе и основывает Мальцев
свои агрономические приемы, которые в наибольшей мере способствовали бы
проявлению этого полезнейшего для земледельца закона природы.
Часть этого поля Мальцев распахал привычным всем плугом и продолжает
пахать из года в год до сей поры — здесь традиционное земледелие. Рядом —
участок, который с 1953 года обрабатывается только дисковыми лущильниками.
— Вот, смотрите, — показывает Мальцев гостям. — На непаханой пшеница
лучше, и в любой год здесь центнера на полтора собираем больше. На почву
обратите внимание, на вспаханной она уже с фиолетовым отливом, на непаханой
— с коричневым, это органические вещества дают ей такой оттенок. На
вспаханной идет процесс разрушения и органики, и структуры. И начался этот
разрушительный процесс сразу же, как только пахать начали залежь. На
непаханой этого разрушения нет.
Недавно я перечитал стенограмму тех совещаний, которые триумфом можно
назвать.
«В истории нашей советской агрономической науки, — говорил заместитель
директора Сибирского НИИ зернового хозяйства П. А. Яхтенфельд, — работы
Терентия Семеновича Мальцева являются исключительным примером единства науки
и передовой практики. Особенно ценным является то, что выводы и работы свои
Терентий Семенович выражает не в форме застывших канонов, а в виде
дальнейших исканий, постановки новых и новых вопросов повышения плодородия
наших почв и подъема урожайности». Такого же мнения были и другие ученые. И
ни одного несогласного с Мальцевым. А ведь он разрушал то, что казалось
незыблемым. Разрушал не в безлюдном пространстве, на этом «незыблемом»
сидели все, кто представлял агрономическую науку. И если он вывел эту науку
из длительного застоя, как говорили на этих совещаниях в один голос, то тем
самым и укорил ученых.
Сам Мальцев не хотел, не думал никого корить ни словом, ни тоном, ни
жестом. Да и неразумно винить человечество, что открытие не было сделано
раньше. Он хотел другого — чтобы ученые подхватили и продолжили то, что
начал он, потому что понимал: разрешение этой важнейшей задачи не может быть
делом единичного ума. Поэтому не утверждал, а спрашивал ученых, подсказывая
им, в каком направлении надо искать:
— Скажите мне, люди науки, определенно, повышают однолетние растения
плодородие почвы или снижают его?
Он, как истинный экспериментатор, все еще сомневался в том, в чем был
убежден: а вдруг найдутся факты, которые поколеблют это убеждение?
На его вопрос, на его призыв откликнулся академик Т. Д. Лысенко,
президент ВАСХНИЛ:
— Кто даст ответ на этот труднейший для науки вопрос, если не сам
Мальцев, который не только теоретически, но и практически ответил уже на
него. Он ответил на этот вопрос устойчиво высокими урожаями.
Зря вы так, хотел сказать Мальцев, направление только еще прокладывается,
и впереди очень много работы.
Понимаю, неловко было ученым. Колхозный полевод узнал о природе и ее
законах больше, чем самые эрудированные профессора. Правда, полевод этот уже
имел основательную теоретическую подготовку, так что смущать могло лишь то,
что эту подготовку получил он не в стенах института, а «самоуком». Читал,
размышлял, искал ответа на те вопросы, которые не экзаменатор задавал ему, а
сама жизнь, практика, природа и его ищущий ум. Словом, смущало, как и до сих
пор многих смущает, то, что знания его, высокая эрудиция естествоиспытателя
не удостоверены дипломами. Однако неловкость эту ученые, к их чести, в себе
одолели; слишком убедительны были доводы.
Правда, приняв безотвальную обработку почвы как агротехнический прием,
многие аграрники и философы вовсе не обратили внимания на те диалектические
законы, которые и легли в основу теории возрастающего плодородия почвы. То
есть не обратили внимания на суть открытых явлений. А может, не поняли.
Оказывается, и простые истины бывают очень трудны для понимания.
Наиболее ярко, пожалуй, это непонимание обнаружилось в трудах бывшего
тогда директором Почвенного института Академии наук СССР И. В. Тюрина,
который продолжал доказывать, что чем выше урожай, полученный с помощью
хорошей агротехники, но без удобрений, тем быстрее истощается почва. Так
что, дорогой земледелец, если будешь стремиться к увеличению урожая за счет
хорошей обработки почвы, то тебя ждет неизбежная убыль потенциального
плодородия. Что и говорить, не очень радостная перспектива. Однако
объективная ли?
Нет. И Мальцев яростно и открыто восстал против такого взгляда. Каким бы
путем ни был выращен высокий урожай (с удобрением или без него), но если он
выращен с помощью хорошей агротехники, то он не только не истощит запасы