Преследуемый (ЛП)

Джименес встретил парамедиков и указал им в мою сторону. Тут же нарисовался Хал и попросил их доставить раненого в Мемориальный госпиталь Скоттсдейла, где мною сможет заняться мой личный доктор.

На самом деле у меня нет никакого личного доктора, но зато он есть у Стаи. Доктор Снорри Йодурсон сам принадлежал к роду оборотней и пользовал всю паранормальную братию районов Феникса. Он не вскидывал брови в недоумении, наблюдая нечеловечески быстрое заживление ран, а пациенты о нём отзывались как о первоклассном хирурге и костоправе. Будучи способным делать то, что не описано в медицинской литературе, он вместе со своей идеально подобранной операционной бригадой творил чудеса. За определённую сумму, разумеется.

Я встречал его пару раз, когда охотился со Стаей — к нему, далеко не первому в иерархии оборотней, я ни разу не обращался. Ни просто так, ни по его профессиональной части. Теперь придётся.

Доктор Йодурсон мне нужен по одной простой причине: терпеть не могу реакцию простых смертных на то, чего они не понимают.

— Мне казалось, что вас подстрелили, — сообщил один из парамедиков.

— Да. Жидкость в лёгких, — слабо булькнул я. — Состояние стабильное, но мне нужен мой доктор.

— Тогда где входное отверстие пули?

Упс. Я так опасался подцепить инфекцию, что поторопился с заживлением раны, и теперь там, где прошла пуля, розовела молодая кожа. Я бросил все свои силы на то, чтобы стянуть края раны и заживить лёгкое, и потому подлежащая мышечная ткань ещё не успела нарасти. Ей потребуется на это время; как, впрочем, и лёгкому.

— Кхм, меня подстрелили резиновой пулей. Она ударила сюда и вызвала внутреннее кровотечение, — честно признался я.

— Детективы не используют резиновые пули. Даже если такое и могло случиться, то от подобного выстрела жидкости в грудной полости не может быть.

— Это ты мне говоришь, шутник? Положи меня на носилки и отвези к моему личному доктору. Он об этом позаботится.

Пора идти. Всё, что я мог, я здесь сделал. И даже перезарядил амулет. Теперь мне требовалась только нормальная медицинская помощь и время.

— Вы хотите сказать, что рана так быстро зажила?

— Я хочу сказать тебе, чтобы ты напялил на меня, наконец, кислородную маску и увёз отсюда. А этот меч отправится со мной, — резко ответил я и похлопал по ножнам; парамедик с удивлением посмотрел на Фрагарах. — Я его не оставлю.

— Что? Мы не можем взять оружие в машину.

— Он в ножнах и он невероятно ценен. Взгляните на мой магазин, — я указал на блестящий от осколков порог. — Я не могу оставить его тут.

Хал, который до этого зорко осматривал всех новоприбывших, неожиданно навис над плечом парамедика.

— Вы отказываетесь транспортировать моего клиента в медицинское учреждение?

— Нет, — ответил тот, косо посмотрев на поверенного. — Я отказываюсь транспортировать его оружие.

— Вы имеете в виду это бесценное наследие культуры культов? Это не оружие, сэр, это семейная реликвия, с которой связано много воспоминаний. И если вы откажитесь оставить это наследие предков с моим клиентом, то причините ему такую душевную боль, какую не может причинить ни одна рана на свете. Кстати, о физической боли. Как я погляжу, вы так ничего и не сделали. До сих пор.

Фельдшер сжал зубы и резко выдохнул через нос, повернувшись ко мне.

— Мерзкий юристик, — прошипел он, считая, что эти слова не достигнут ушей Хала.

Но оборотни могут расслышать и не такое.

— Всё верно, сэр, и я, как истинный мерзавец, подло подам на вас иск в суд, если вы сейчас же не отвезёте моего клиента в Мемориальный госпиталь Скоттсдейла!

— Ладно, ладно, — довольно грубо ответил фельдшер; ведь он, как истинный парамедик, терпеть не мог пинки от суда.

Он с напарником принёс носилки и через пару мгновений меня, с Фрагарахом в руке, погрузили в амбулаторию. Джименес и компания были так озабочены реакцией прессы на всю эту заварушку с нападением уважаемого детектива на безоружного человека, что прозевали меч — меч, который, как оказалось, существует.

— Увидимся, — крикнул мне хал и помахал рукой. — Снорри позаботится о тебе. Он уже знает, что ты едешь. И не волнуйся из-за этих парней, — чуть тише продолжил он, имея в виду фельдшеров. — Лейф нанесёт им визит этой ночью, так они ничего и не вспомнят.

Я не смог ответить из-за того, что парамедики уже натянули на меня кислородную маску, и мне осталось только слабо кивнуть.

«Не задерживайся, Аттикус. Мне скучно. Оборотни не говорят со мной. А маскировка щекочется».

«Завтра к обеду я вернусь».

«С сосиской?»

«Только если Хал скажет мне, что ты был хорошим мальчиком».

«Постараюсь не расстроить тебя», — ответил пёс, но его голос таял, звучал всё тише из-за того, что амбулатория уезжала.

«Хорошо, держись молодцом», — бросил я вслед уходящему голосу с надеждой на то, что Оберон услышит.

Машина, сопровождаемая воем сирен, пронеслась по Милл авеню. Ощущение было такое, словно я парю в прекрасном, первоклассном трипе.

Мало приятного в том, чтобы кататься в заднем отсеке кареты скорой помощи. С парамедиками не поговоришь. Скучно и стресс вызывает, а мне надо абстрагироваться и от того, и от другого. Так что, раз Лейф всё равно сотрёт этим парням память, то напоследок было бы неплохо с ними пошалить.

Разве я против детских шуток? О нет. Они делают меня молодым.

С помощью той силы, что ещё осталась в моём амулете, я истинно волшебным образом связал нитки из трусов фельдшера с роскошными волосами на середине его спины. Такие трюки были забавными и две тысячи лет назад, но когда твоя жертва — ханжа и зазнайка, которая полагает, будто знает больше твоего, то шутка становится особенно смешной.

Ох уж эти врезавшиеся трусы…

Я даже не успел закончить начатое, потому что его реакция — девчачий визг, сорвавшийся на высокой ноте воплем «А-а-а-а! Дерьмо-о-о!», после которого фельдшер резво подскочил и впечатался головой в потолок машины — рассмешила меня до такой степени, что я обхаркал маску сгустками крови и едва не скорчился от накатившей боли.

Я ослабил связи, чтобы парамедик успокоился и помог мне.

А теперь служи мне, раб.

Бедняга не видел, как я смеялся, и потому у него аж волосы на голове дыбом встали — подумал, что мне поплохело из-за его плясок. Он привёл в порядок штаны и их содержимое и со всей возможной заботливостью бросился помогать мне.

Это была лучшая поездка в амбулатории, точно.

Машина подкатила к госпиталю, и из неё вышел коллега моего фельдшера, чтобы помочь выгрузить носилки. По-девичьи красное лицо Мистера Врезавшиеся Трусы не укрылось от его взгляда.

— Что случилось?

— Его немного укачало, но, в целом, состояние стабильное, — ответил Мистер Стринги, как только они поставили носилки на колёсики и повезли меня к стерильно-ослепительным дверям приёмника.

— А ты выглядишь так, словно что-то случилось с тобой, — настаивал проницательный коллега. — Ты в порядке, парень?

— Да, — кивнул мой Мистер. — Ничего не произошло, просто я… О-о-о, бо-о-оже…

Ну не мог же я терпеть враньё? Хотелось бы сделать то же самое с тем, кто когда-то назвал смех лучшим лекарством. Этот парень явно не захлёбывался собственной кровью.

Доктор Снорри Йодурсон осмотрел меня, когда я в очередной раз закашлялся. На вид ему было лет сорок, а на самом деле — гораздо больше, как и всем оборотням из Темпской Стаи. Синий хирургический халат оттенял льдистые глаза под светлыми бровями. Тонкий нос и словно из камня высеченный подбородок делали его похожим на бога грома, но, учитывая взаимную неприязнь Тора и Стаи, я не рискнул бы напоминать об этом. Даже в качестве комплимента. А ещё я ни за что не сказал бы ему о том, что стиль его стрижки явно следует за модой университетских мажоров-лохов.

— Аттикус, тебе, смотрю, уже лучше, — произнёс он, сбавляя шаг возле каталки, на которой меня везли несколько медсестёр. — Скажи мне, что тебе нужно.