Страница 33 из 37
— Так как вы себя чувствуете в нашей стране? — снова спрашивает Хорст-Хенинг.
— С вами мне хорошо,— говорю я. Я не лицемерю, не стараюсь подладиться к гостеприимным хозяевам. И вчера и позавчера были у нас разговоры и о личных судьбах, и о большой политике. Разговоры, но не споры. О чем было спорить, когда все мы желали мира и процветания своим народам, друг другу, личного и общественного благополучия. Мои знакомые — активные члены партии «зеленых». Несколько лет назад она возникла на политическом горизонте ФРГ и удивляет многих ростом популярности.
Впрочем, так ли уж неожиданна ее популярность? Возникновение в ФРГ партии «зеленых», политического движения, провозгласившего главной своей задачей заботу о мирном будущем Земли, можно рассматривать как реакцию жителей Западной Германии на возросшую опасность новой мировой войны.
Наши общие знакомые, активные сторонники развития дружественных контактов между нашими народами, познакомили меня с семьей Гротхер: — Ты хотел познакомиться с «зелеными»? Лучшее знакомство — не понаслышке...
В первый же вечер за их семейным столом, за кружками пива, и пошел разговор о «зеленых». Начался он с общеизвестного: над миром нависла угроза экологической катастрофы, природные ресурсы планеты не безграничны, мы обязаны думать о судьбе будущих поколений. И конечно, говорили о войне и мире, об угрозе ядерного самоуничтожения человечества.
— Политические фантасты порой, как сирены, завораживают наш слух сладостным пением. Нас уверяют в безграничных возможностях техники, успокаивают видениями космических поселений,—- горячо говорил Хорст.— Словом, грабь природные богатства, разрушай биосферу, круши землю. А дальше что? Переселимся на другие планеты? Наука к тому времени, мол, все сможет?
Способность человека к биологической адаптации небезгранична, и мечта о превращении биосферы в техносферу — самообольщение, если не прямой обман. Надо всеми силами стараться сохранить ту среду, в которой мы живем. И прежде всего надо сохранить мир, избавить человечество от угрозы ядерной смерти...
...Так Хорст говорил вчера, а сейчас мы сидим у руин средневекового замка на прогретых солнцем камнях. Ветер шумит в кустах, узкой белой полосой искрится водопад. В зеленой долине пасется табун лошадей, движется, словно облако перетекает, отара овец. Скользит по холмам бесшумная тень планера... Тихо.
А ведь там, за зелеными увалами идиллических гор Швабского Альба, стоят теперь американские «першинги».
Здесь в октябре 1983 года состоялась невиданная по массовости антиракетная демонстрация. Четыреста тысяч человек, взявшись за руки, перегородили тогда эти горы живой стеной длиной в 108 километров — от Штутгарта до Ульма. В тот октябрьский день западногерманские сторонники мира продемонстрировали свое отношение к американским ракетам...
Солнце над горами. Внизу широко разлегся по долине город. Пестро-красный ковер крыш, шпили кирх и костелов.
Ветер шумит в пустых окнах. Дети убежали в темные переходы старого замка. Эльке Гротхер пошла присмотреть за ними. А мы с Хорстом-Хенингом продолжаем давно начатый разговор.
— Мы призываем к борьбе за сохранение природы,— твердо повторяет он, словно читает лекцию.— Воздух, вода, животный и растительный мир, без чего человек жить не может, сейчас уничтожаются индустрией. Европейское экономическое сообщество в существующей форме не только не позволяет сохранять природу, а во многом лишь ухудшает положение. «Зеленые» требуют радикального изменения ситуации. Необходимо экологическое единство. Это, на наш взгляд, означает: на первом месте должно быть обеспечение нормальных условий существования людей, животного мира, всей природы. Экологическая политика только тогда будет успешной, когда каждый будет ощущать ответственность за жизнь, за будущее Земли как космического тела.
Разговор начался не сегодня, и он не кончается здесь, на руинах старого замка. И на обратном пути, не отрывая взгляда от дороги,— скорости автомобилей на загородных шоссе тут редко опускаются ниже ста километров в час,— Хорст-Хенинг продолжает рассказ о задачах, которые ставят перед собой «зеленые».
— Экологическая политика, по нашему мнению,— это прежде всего политика мира. Необходимо ликвидировать военные блоки, порожденные «холодной войной». В Европейском парламенте комиссию по вооружению необходимо превратить в комиссию по разоружению. Мы требуем отказа от разработок новых систем вооружения... Мы против эксплуатации и всяческого насилия... Мы хотим убедить отдельных людей, организации, учреждения не забывать о совести...
Теперь я начинаю понимать, почему крайне правые Западной Германии заявляют: «зеленые» — это все равно что «красные». Правда, очень сомнительно, что призывами к совестливости можно чего-то добиться в ожесточенной классовой борьбе, ибо социальной справедливости можно достичь лишь на пути, которым настойчиво и последовательно идет Германская коммунистическая партия. В программном заявлении ГКП в качестве главной задачи на ближайший период провозглашалась борьба за демократическое обновление государства и общества, ограничение власти монополий, ликвидацию неонацизма и преодоление милитаризма, за достижение единства действий рабочего класса.
Многие, с кем сводил меня случай в этой поездке по Западной Германии, говорили, что они сочувствуют «зеленым». И я уже не удивлялся быстрому росту популярности этой партии. В Штутгарте, к примеру, «зеленых» всего 700 человек, но на выборах в марте 1984 года они получили 12 процентов голосов избирателей. Такой же успех сопутствовал им в Баден-Вюртемберге, где «зеленые» увеличили свое представительство в земельном правительстве сразу на треть. А в городе Тюбингене за них проголосовала пятая часть избирателей...
Тюбинген — уютный, кажущийся игрушечным, городок. Тихая река разрезает город. Во многих местах набережных нет, и стены домов уходят прямо в воду. Синева окон вбирает, отражает синеву реки. Плавают утки, а глаз так и ищет в окне и на балконах рыболовов с удочками. Но окна закрыты, город выглядит малолюдным: суббота, ясный весенний день. Кто усидит дома?
Мы поднимаемся в гору по гладкой, отполированной столетиями брусчатке. Глубоко под ногами — ущелья старых улочек. В Тюбингене, как и в Других здешних городах, дома стоят веками. В Урахе я видел аптеку, существующую с 1479 года. Старые дома здесь не просто памятники старины, в них и поныне живут люди, в них магазины и кафе.
В субботу в Тюбингене закрыты магазины, зато кафе распахнуты настежь. На улицах преимущественно молодежь, студенты: здесь находится один из старейших и крупнейших университетов страны. Группы юношей и девушек стоят возле магазинных витрин, сидят за столиками кафе, выставленными прямо на улицу, пьют пиво, беседуют, присаживаются или лежат на прогретых камнях. Звучит музыка: играют небольшие студенческие ансамбли, то ли для заработка, то ли для развлечения. Кое-где раскинуты лотки, продают брошюры, собирают пожертвования и подписи под требованиями усилить внимание к охране окружающей среды.
Подходим к одному из таких лотков. Юноши и девушки с молодой энергией принимаются внушать нам, как это опасно, если нынешняя индустриальная экспансия против природы не будет ограничена. На стенде и прямо на серой церковной стене — плакаты, обращающие внимание на плачевное состояние горных лесов, на отравленные промышленными отходами реки, на загрязнение Мирового океана. Смотрю на большую цветную фотографию — берег тропического острова, устланный умирающими морскими черепахами. Снимок страшный.
— Вы что же, «зеленые»? — спрашиваю я.
— Сочувствующие.