Страница 23 из 27
Таких было много… глядя на медленно проплывающие мимо ухоженные авеню, по тротуарам которых трудолюбиво ползли роботы, разбрызгивающие шампунь и тут же смывающие его установленной сзади щеткой, Йорг вспоминал то не виденное им время, в котором сражались и умирали целые флоты, миллионы людей. Десятки миллионов судеб.
Воспоминания, последние послания сына – или дочери, какая разница, – перед тем как взойти на борт своего, такого огромного и такого непобедимого звездолета. Он видел пафос записей: оркестры, экипажи, поднимающиеся на платформах в шлюзы по правому борту. Командир в белой фуражке, принимающий букеты от родителей нижних чинов. Оркестры! И саксофонист в белом форменном фраке выгибается дугой, и вот запуск двигателей, и – марш, марш, марш, – и суровые десантники в ритуальных стальных шлемах, стоящие над гробом командира легиона.
И – залп! – из древних маузеровских винтовок.
Похоронная форма, присущая только Десанту: стальные каски старогерманского типа, погоны офицеров, плетенные из белого шнура, высокие, лаковые черные сапоги. И антикварные винтовки «Маузер», привезенные когда-то с Земли. Патроны, изготовленные в ремонтных мастерских, – с настоящими трассерами.
Флот часто хоронит своих в Пространстве, поэтому они уходят в глубь Галактики без залпов и особых мундиров. Их ждет путь длиной в столетия, пока не найдется гравитационное поле, способное принять мертвого в свои объятия.
Офицеров СБ иногда хоронить некому.
И кадет Детеринг, и его друзья по курсу, создавая, что ни день, в стенах Академии разнообразнейшие тайные общества, клялись друг другу: «Сделаем же так, чтобы впредь этого не происходило! Пусть умрем мы, но зачем умирать им?»
…Едва войдя в квартиру и сбросив на пол тяжеленные баулы, Йорг кинулся к термоавтомату, набирая на дисплее цифру 22. Кухонного робота он по старой лейтенантской привычке – никогда не знаешь, когда придешь домой со службы, – держал набитым полуфабрикатами до упора, поэтому вопрос завтрака не стоял: заказав омлет с шампиньонами, Детеринг нырнул под душ и принялся с остервенением тереть себя губкой. Визит к Лори не смущал его абсолютно, скорее наоборот, умная и опытная женщина дала ему больше, чем можно было ожидать за деньги; ему хотелось окончательно смыть с себя ощущение беспомощности, пропитавшее его в тот момент, когда он подхватил застреленного Шерфа. Метаться испуганным щенком, потерявшим хозяина, оказалось крайне унизительно.
– В том урок, – пробормотал Йорг, размазывая по верхней губе крем для удаления волос.
Если кураторы считают, что любителю девочек Монсальво доверять можно, значит, так оно и есть, рассуждал Детеринг за омлетом. С другой стороны, намек полковника на ненадежность «обоих наших генералов», то есть главы резидентуры и его первого заместителя, во многом объяснял категорическое нежелание Марио связываться со здешними коллегами. Йорг полагал, что говорить о прямом предательстве в данном случае не стоило, уж очень непропорциональными оказывались риски – офицера СБ, тем более генерала, вставшего на сторону пиратов, вычислят так или иначе, а о последствиях лучше даже не думать – скорее речь могла идти об излишне близкой дружбе с планетарной прокуратурой. А вот прокурорские, полностью контролирующие немаленький полицейский аппарат, за добрый кусок вполне могли похоронить что угодно и кого угодно.
Необходимость обеспечить безопасность для кого-то из серьезных корварских «игроков», рискнувшего прибыть в закрытое для него имперское пространство, могла означать только одно: Флориан Ледневски задумал некое совершенно экстраординарное дело. Здесь, в мирной и процветающей (в том числе за счет контрабанды и очень «нечистых» денег) Виктории, отлично себя чувствуют командиры пиратских экипажей, имеющие достаточно средств, чтобы залепить глаза правоохранителям. Кому-то из них что-то предложат…
«Вариантов, похоже, два, – думал Йорг. – Либо обожаемое начальство каким-то образом просчитало, что творится в голове у Флориана, либо, что более похоже на правду, просто раскидало две-три мини-группы по разным злачным местам в надежде пристроить кого-то из нас «червем». Весь ужас в том, что информацией владел Шерф, а я тут не более чем стажер с кулаками. Едва я перестал слышать командный голос, как впал в форменную истерику, и похвалы Монсальво – какое, на хрен, утешение…»
Где-то далеко вдруг ударил громадный тяжелый гонг. Йорг дернулся и бросился к окну: первой его мыслью был вход в атмосферу крупного звездолета с неисправными гравикомпенсаторами. Случись ему рухнуть в океан, от Виктории не останется даже пыли… но все оказалось несколько более прозаичным, хотя и жутковатым для непривычного человека.
С высоты двадцать седьмого этажа Детеринг увидел, как вдоль его коротенькой Баумгартен-стрит нагнулись, едва не подметая верхушками тротуар, высоченные пальмы и черные шары орехов лавиной покатились вниз, к перекрестку с Присцилл-авеню. Волна ветра шарахнула в прочное оконное стекло, заставив Йорга отшатнуться. Окна его кухни смотрели на океан, в просвете меж двух жилых высоток, за которыми начинался спуск, ведущий на пляжи, клубилась густая серая пыль, при этом небо оставалось безмятежно чистым, насколько хватало глаз.
На падение аварийного корабля (что, в общем-то, произойти могло только при каких-то совершенно безумных обстоятельствах) все это походило мало, и, фыркая своей мнительности, Детеринг выбросил в утилизатор тарелку, достал бокал и уже потянулся за вином, как что-то ударило вновь. Йоргу показалось, что содрогнулась вся его респектабельная многоэтажка. Он повернулся к окну и застыл с бутылкой в одной руке и бокалом – в другой.
Небо было густо-синим, как на больших высотах, и посреди этой синевы, жутковатая в наступившем безветрии, на город мчалась колоссальная туча.
– Что за чертовщина? – пробормотал Йорг.
Глядя, как завороженный, на невиданное им чудо природы, Детеринг неожиданно вспомнил о больших закругленных козырьках, которые можно было нажатием кнопки опустить на окна, прикрыв их сверху. Сперва, обнаружив это странное приспособление в снятой им квартире, Йорг решил, что козырьки предназначены для защиты от солнца, но тут же заметил, что никто из соседей ими почему-то не пользуется, а потому не стал выделяться. Теперь до него дошло истинное предназначение загадочной штуковины.
Козырьки он успел опустить за минуту до того, как Викторию накрыл чудовищный ливень. В кухне резко потемнело, но зажигать свет Йорг не стал. Стоя у окна, он смотрел вниз, в ошизении глядя, как невозмутимо плывут по улице полностью выбравшие клиренс автомобили: у некоторых гидравлика подняла кузов так высоко, что Детеринг различал рычаги подвески. Струи воды хлестали из темного неба, белой пеной возвращаясь по улицам Виктории в океан, их плотная завеса скрывала все на расстоянии, казалось, вытянутой руки. Уже через две минуты в густо-синем дождевом тумане Йорг с трудом различал слабые желтые пятнышки окон соседних домов…
Наконец, сбросив с себя оцепенение, он отошел от окна и подумал, что нужно отыскать Киру и обсудить с ней предложение Монсальво. Йорг понимал, что для него это не предложение, а приказ, но Кира всегда может отказаться…
Девушка ответила сразу.
– Привет, – произнес Йорг, осторожно поглядывая на все еще темное окно. – Как ты думаешь, это надолго?
– Это на полчаса, – засмеялась в ответ Кира. – Вот вечером зарядит уже всерьез, на пару недель как минимум. Где ты пропал? Я начала волноваться…
– Все в порядке, – вздохнул Детеринг. – Все у нас в порядке… послушай, мне нужно с тобой поговорить. Ты можешь подъехать? Если дождь пойдет по-настоящему… у меня тут полно жратвы, и вообще относительно безопасно.
– Конечно, могу. Выезжай прямо сейчас, выруливай на Флиппер-авеню, и увидишь меня возле театра «Старый Глобус». Знаешь, где это?
– Знаю.
– Я буду ждать. Не бойся, стихийное бедствие закончится раньше, чем ты доедешь.
– Мне тут совсем близко.