Страница 192 из 228
Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»
348
общежитиях на казарменном положении…» На сайте «Я помню» также выложено его интервью
Артему Драбкину. Нечто вроде комментария к своей книге:
«Тимошенко — тот еще придурок. Его звали “лучший друг авиации”: во-первых,
заставлял прыгать с парашютом не только летчиков, но и технический состав якобы на случай
войны, техники седыми становились; во-вторых, я еще успел младшим лейтенантом
выпуститься, а за мной стали выпускать сержантами…»
В этом же интервью Архипенко сообщает интересные факты:
«…За 10—12 дней до войны нам приказали самолеты рассредоточить по границе
аэродрома, а то они плоскость в плоскость стояли.
Мы вырыли капониры и щели. 22 июня все были в увольнении…»
Значит, 10—12 июня уже был приказ либо из Москвы о рассредоточении и маскировке
авиации, либо это было на уровне командования КОВО. Однако, как известно, к 22 июня даже
после директив ГШ от 19 и 20 июня авиация так и осталась стоять в «линейку» на
стационарных и полевых аэродромах летнего базирования (не путать с оперативными и
запасными полевыми площадками на случай войны, которые «не успели» подготовить в
западных округах — кроме Одесского), хорошо известных немцам, под уничтожение.
А теперь вспомните немецкую хронику или фотографии первых дней войны советских
аэродромов с рядами разбомбленных самолетов. Чаще всего видно скопление разбитых и
сожженных истребителей устаревших моделей, которые должны были до войны перегнать в
тыл и которыми были забиты приграничные аэродромы. Но тогда получается, что реально среди
сотен разбитых истребителей чуть не третья часть (как минимум — такие самолеты были не в
одном иап) были истребители без летчиков. Которые в принципе некому было куда-то
перегонять ни 22 июня, ни позже.
Также Архипенко сообщает, что еще «за три-четыре месяца [до войны] немцы начали
летать над нашей территорией. Утром и вечером. Но только за один день до войны пришла
шифровка, разрешающая их сбивать» (запись и литературная обработка Артема Драбкина. Сайт
«Я помню»).
А вот это интересно. Но такой приказ мог пойти в войска 20—21 июня, только если
повышается боеготовность войск (или попутно кто-то пытался спровоцировать войну с нашей
стороны, подставив СССР как агрессора?!).
18 июня летчик-истребитель Николай Белогуб (ЗапОВО), будучи в дежурном звене в тот
день по аэродрому, сбил немецкий самолет, который воткнулся в землю чуть ли не на линии
госграницы. Инцидент замять было невозможно, и 20 июня трибунал приговорил Н. Белогуба
«к расстрелу за провокацию войны». Но дело заглохло скорее всего именно потому, что уже 20
—21 июня была команда-разрешение сбивать нарушителей…
( Примечание . О Н. Белогубе и этой истории была статья в ВИЖ № 5 за 2002 год — И.А.
Подольный «Девятнадцатый герой. Приговор к расстрелу за сбитый фашистский самолет
Николаю Белогубу еще не отменен?», с. 36—37.
История жизни этого летчика, получившего впоследствии орден Суворова 3-й степени
№ 13, сама по себе интересна, но, к сожалению, не очень изучена и известна. Перед войной он
отказался подписывать акты на списание старых самолетов в своем полку, пока не будут
освоены новые, поступившие в июне истребители. Написал по этому поводу письмо Сталину
(о, какие чудеса творились в ЗапОВО — лейтенанты понимали, что война близко и нельзя
списывать боевые истребители, не освоив новые, а генералы этого «не понимали»!). И похоже,
сбил он того немца вроде как по личной инициативе — находясь на дежурстве, не имея связи со
штабом полка, он практически самовольно взлетел на перехват и задержание очередного
немецкого самолета — нарушителя границы. Белогуб сначала практически посадил его на свой
аэродром, а когда тот рванул в сторону границы, догнал его и сбил. После чего тот упал
буквально в 100 метрах от границы, на виду у немцев… Скандал мог бы разразиться серьезный,
и в принципе этот инцидент действительно мог стать и поводом для войны.
Затем Белогуб воевал летчиком-истребителем до осени 1941 года, когда был ранен, после
госпиталя вернулся в полк начальником штаба, но летать уже не мог.
Перешел в танкисты (перед училищем летчиков учился на кафедре танкостроения
Киевского политехнического института), воевал, командуя чуть не танковой бригадой.
Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»
349
Потерял кисти рук, после войны несколько лет преподавал в танковом училище. Затем
был судьей в г. Донецке.
Ослеп и из-за страшных болей в позвоночнике, и чтобы не обременять семью, сам ушел
из жизни.
В каком округе, в какой дивизии начал свою войну Белогуб, в статье в ВИЖ № 5 2002 года
не указано. Но там есть ссылка, что о сбитом 18 июня 1941 года немецком самолете написано в
книге К. Симонова «Живые и мертвые»…
В общем, судя по всему, Белогуб сбил того немца в Белоруссии, и произошло это скорее
всего в 9-й сад под Белостоком, в четырех истребительных полках которой и шла массовая
замена старых И-16 и И-153 на новые МиГи…
Но, судя по статье о Белогубе в ВИЖ, именно 21 июня решение о его судьбе явно стали
спускать на тормозах…)
В связи с этим возможным приказом-разрешением от 20—21 июня сбивать немецкие
самолеты становится более понятным вопрос: а что делали Павлов и Копец, которые, по словам
Долгушина, прилетели на транспортнике в 122-м иап днем 21 июня? Долгушин: «И вот в
субботу прилетел Павлов на Ли-2 и с ним Копец. Командир дивизии Ганичев прилетел на своем
И-16».
Долгое время лично мне не совсем было понятно — а что вообще забыли на этом
аэродроме высшие чины округа именно 21 июня? Проверить они могли, конечно, любой
аэродром, и тем более на границе, но почему именно этот и именно 21 июня днем? Им что,
делать в тот день больше нечего было?
Некоторую подсказку дал Долгушин в одной из своих последних съемок в 2010 году
(умер генерал в июне 2011 года).
На телеканале «Звезда» в 2010—2011 годах показывали с повторами короткие д/ф под
общим названием «Оружие Победы». В одном из них «истребитель И-16» Долгушин рассказал,
что 21 июня 1941 года он, вылетев на патрулирование, заметил немецкий самолет Ю-87 и сбил
его:
«И вот уже прям чувствуется, немцы ведут себя так нахально, перелетают границу. Как-то
мы идем парой с товарищем и смотрим — Ю-87, километров пять за границей. Нам сказали —
убейте. Ну, у меня две пушки в плоскостях, два ШКАСа на моторе.
Я не стал даже пушками бить его. По кабине ударил ШКАСом и летчика убил, самолет
воткнулся. Это был мой первый сбитый самолет. Еще до объявления войны. А на следующий
день уже война…»
Если это верно и подтверждается документами, то тогда становится понятно, что делали
Павлов и Копец на их аэродроме. Возможно, это была проверка по факту происшествия — сбит
немецкий самолет! ЧП (подобные ЧП происходили не каждый день)! Сначала Белогуб 18 июня
в 9-й (?) сад под Белостоком сбивает немца, и тот падает в 100 метрах от границы, потом, 21
июня, Долгушин в 11-й сад под Гродно сбивает еще одного немца. И хотя вроде уже есть
разрешение сбивать, и Долгушин как раз сделал это именно по команде-разрешению своих
командиров (он запросил свой полк), но вдруг это произошло не над нашей территорией или
немец упал на своей? Другой целью Павлова и Копца была проверка разведданных по немецкой
стороне. Ведь 18 июня в полосе ЗапОВО проводился облет границы на У-2 командиром 43-й сад
Захаровым и уже было выявлено повышенное скопление немецких войск на границе. И хотя
результаты проверки уходили в Москву через пограничников, но с ними ознакомлены были и