Страница 174 из 228
На минуту Ватутин обернулся ко мне:
— Скорее возвращайтесь в корпус. Все указания вам будут посланы директивой.
Ранним утром 23 июня я вернулся в корпус. Начальник штаба корпуса полковник
Анатолий Алексеевич Асейчев встретил меня на вокзале и коротко доложил:
— Войска по боевой тревоге выведены в районы сосредоточения. Идет заправка техники
горючим и пополнение боеприпасами.
В тот же день нам передали 95 орудий для борьбы с танками противника. Почти половина
из них была калибра 45 мм, но и их получить было не так-то легко: они являлись резервом
Главного Командования. Помог нам находившийся в Идрице работник Генерального штаба
Анатолий Алексеевич Грызлов. Учитывая обстановку, он самостоятельно принял решение о
передаче орудий. Мы были ему очень признательны».
Эти орудия распределили между двумя танковыми дивизиями корпуса…
«Уже во второй половине дня авиация противника начала бомбить район расположения
корпуса. Ответить врагу было нечем: зенитной артиллерии мы не имели. Больше всего
пострадали склады боеприпасов и горючего; понесли мы также потери в людях и технике.
24 июня из Академии бронетанковых и механизированных войск прибыло пополнение: 2
батальона, вооруженных в основном танками БТ-7. Но по-прежнему совсем плохо было с
автотранспортом. В таком положении в начале войны оказался не только наш корпус…»
Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»
315
Смотрим, как описывают генералы предвоенные дни в КОВО…
Людников И.И. Дорога длиною в жизнь. М.: Воениздат, 1969 г. Гл. «Огненный вихрь. В ту
суровую пору»:
«16 июня командиров дивизий второй линии вызвали на оперативно-тактические сборы в
Житомир. В штабе 36-го стрелкового корпуса мы узнали, что сборы внезапно отменены, а
офицеров штаба округа срочно отозвали в Киев. Командующий округом приказал нам
возвращаться в войска и ждать указаний. Объявил нам об этом полковник Рогачевский,
начальник оперативного отдела штаба корпуса».
Все верно, 15 июня в КОВО пришла директива НКО и ГШ № 504205 от 12 июня. По
которой с 16—17 июня для повышения боевой готовности войск округа… все глубинные
дивизии и управления корпусов с корпусными частями (2-й эшелон КОВО) начали выдвижение
«ближе к госгранице в новые лагеря, согласно прилагаемой карте».
«Директивой штаба округа от 16 июня 1941 года 200-й дивизии предписывалось в полном
составе, но без мобилизационных запасов 18 июня в двадцать часов выступить в поход и к утру
28 июня сосредоточиться в десяти километрах северо-восточнее Ковеля».
Действительно, директива НКО и ГШ от 12 июня указывала: «С войсками вывести
полностью возимые запасы огнеприпасов» и ГСМ. И в этой связи возникает вопрос: надо ли
брать мобзапасы по такой директиве? Если указано «в полном составе, но без мобилизационных
запасов… выступить в поход», то будет ли это нарушением директивы НКО от 12 июня? Нет.
«Эта дивизия могла иметь кучу приписников, которые обязаны явиться к месту сбора,
которое им укажут в военкомате. Поэтому указание совершенно разумное — пункт сбора
приписников (с запасами имущества на них) не таскать за собой, а оставить в ППД и ждать,
когда они туда прибудут. А это могло быть как через несколько часов, так и через несколько
суток. А вот боеприпасы на них взять с собой, потому что, во-первых, неизвестно, как пойдут
дела и б/п могут пригодиться, а во-вторых, если запас БК большой, то призывникам еще и
транспорт надо оставлять, а кому нужен такой геморрой, когда самим транспорта не хватает. В
общем, это обычное дело в отношении не полностью укомплектованных дивизий. И еще,
директива НКО — это все же не приказ, и она оставляет командующему округа определенный
диапазон для его личных указаний. Другое дело, что за них его потом и судить могут, но это уже
зависит от того, как он успешно выполнит задачу…» (С. Мильчаков, п-к ГРУ).
«Целуя жену и сынишек, я почти не сомневался, что ухожу на войну. В ночь на 22 июня
дивизия совершала четвертый переход».
Так как марши совершали по ночам, то, значит, вышла данная дивизия к границе 17 июня.
«Начали мы его раньше, чем рассчитывали. <…> Около трех часов ночи послышался
нараставший гул самолетов. В темноте нельзя было определить их принадлежность. Но почему
самолеты идут с запада на восток?.. И звук у них необычный. Наши ТБ-3 так не воют.
Через полчаса дивизия подошла к переправе. <…>
Снова послышался нараставший гул самолетов.
В небе уже посветлело, и с помощью бинокля я точно определил: над нами
бомбардировщики Ю-88. Хорошо были видны немецкие опознавательные знаки.
“Юнкерсы” нас не бомбили. Полагаю, они имели другую задачу: нанести удар по
глубоким тылам. Но вскоре донесся гул близких разрывов — вражеские самолеты все же
атаковали колонну нашего 661-го стрелкового полка. <…>
Докладываю комкору А.И. Лопатину где мы находимся, и жду указаний. Лопатин ответил,
что еще не разобрался в обстановке, так как связь с командующим 5-й армией, в состав которой
входит корпус, пока не установлена.
И все-таки генерал Лопатин информировал меня о том, что произошло. Сегодня в четыре
часа утра фашистская Германия своими сухопутными войсками перешла нашу государственную
границу от Балтики до Карпат. Идут сильные бои. Обстановка сложная и во многом неясная…»
Генерал-лейтенант Б.И. Арушанян, начальник штаба 12-й армии КОВО, «Боевые
действия 12-й армии в начальный период войны» (ВИЖ, 1973, № 6, с. 60):
«21 июня я засиделся в штабе армии, который располагался в Станиславе, за разработкой
очередного планового учения и вернулся домой очень поздно.
В четвертом часу ночи меня разбудил телефонный звонок:
Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»
316
— Товарищ генерал, докладывает оперативный дежурный. Вас срочно вызывает к
аппарату начальник штаба округа генерал-лейтенант М.А. Пуркаев.
Быстро одеваюсь, еду в штаб. Дежурный доложил: только что по “ВЧ” звонил
командующий войсками округа генерал-полковник М.П. Кирпонос и приказал срочно вызвать в
штаб командующего армией генерал-майора П.Г. Понеделина и вас. Командарм еще не прибыл.
Я доложил о своем прибытии командующему войсками (около 4.00. — Авт .).
— Какова обстановка в полосе вашей армии? — спросил генерал М.П. Кирпонос.
— Пока все спокойно.
— Хорошо. Возьмите бумагу, карандаш и записывайте. Немецко-фашистская авиация, —
диктует Кирпонос, — сегодня в 3.00 бомбила Киев, Одессу, Севастополь и другие города. С 3
часов 30 минут артиллерия ведет сильный огонь по нашим пограничным заставам и
укрепленным районам. Приказываю:
1. Немедленно поднять войска по тревоге, рассредоточить их и держать в боевой
готовности; авиацию рассредоточить по полевым аэродромам.
2. Огневые тачки УР занять частями укрепрайонов.
3. Полевые войска к границе не подводить, на провокации не поддаваться.
Я повторил записанное распоряжение».
Арушанян приводит примерный текст «Директивы № 1» по КОВО, который Кирпонос
из-за отсутствия оперативного отдела в штабе округа-фронта в Тернополе надиктовывает
начштаба армии по телефону на карандаш. Как видите, в КОВО Кирпонос сообщал в армии о
том, что в округ пришел приказ наркома, не так, как это делал Захаров в ОдВО — сразу после
получения «Директивы № 1» из Москвы. Кирпонос это сделал только в 4.00 утра, после того
как война началась.
Еще хорошо, что в полосе этой армии 22 июня со стороны вермахта не было активных
действий. Эта армия была приграничной, находилась южнее «Львовского выступа», на границе
с Венгрией, что напала на СССР только 24 июня, и, похоже, ее приграничные дивизии ничего не