Страница 173 из 228
он.
К пяти часам связались со штабом Московского военного округа. Но там знали столько
же, сколько и мы. Разыскать по телефону командира корпуса не удалось.
Дозвонились до Риги. Оттуда сообщили некоторые подробности: немецкая авиация
бомбила Ригу, Виндаву, Шяуляй, Каунас, Вильнюс, порты и железнодорожные мосты; по всей
западной границе Литвы противник ведет мощную артиллерийскую и авиационную
подготовку».
По воспоминаниям генерал-полковника Хлебникова (подробно разобраны в книге
«Адвокаты Гитлера»), начальника артиллерии 27-й армии ПрибОВО, который находился в
штабе округа в Риге, после 1.30 в Ригу пошли звонки командиров частей с просьбой разъяснить,
что за директиву («Директиву № 1» по ПрибОВО) им прислал командующий округом Ф.
Кузнецов. Однако остававшийся за Кузнецова его заместитель генерал-лейтенант Софронов не
мог ничего ответить вразумительного, а самого Кузнецова найти никто не мог, а тот в Ригу не
сообщил об этой директиве. Находился он вроде в расположении полевого КП в районе 11-й
армии ПрибОВО, но чуть ли не сутки его найти не могли: «Где командующий?» —
«Командует…»
«..Примерно в половине второго ночи (22 июня. — Авт .) начались непрерывные звонки
из частей. Командиры спрашивали: как понимать директиву командующего округом? Как
Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»
313
отличить провокацию от настоящей атаки, если противник предпримет боевые действия?
Положение у Егора Павловича затруднительное: что им ответить, если сам в глаза не
видел этой директивы? Командующий округом отдал ее войскам первого эшелона, не известив
своего заместителя.
Уже после войны я узнал причину этой несогласованности. Оказывается, командующий
округом генерал-полковник Кузнецов, как и другие командующие приграничными округами,
сам получил из Москвы директиву Наркома обороны и начальника Генерального штаба о
приведении войск в боевую готовность лишь около часа ночи 22 июня» (Хлебников Н.М. Под
грохот сотен батарей. М., 1974 г., гл. «Страна вступает в бой. Накануне»).
Но, похоже, Хлебников оговорился. Он пишет, что «примерно в половине второго ночи
начались непрерывные звонки из частей». Однако скорее всего звонки из частей ранее
половины третьего в Ригу поступать не могли. Дело в том, что существует текст «Директивы
№ 1» по ПрибОВО. Опубликован он был в «Сборнике боевых документов Великой
Отечественной войны» (М.: Воениздат, 1947—1960 гг. Вып. № 34. Военное издательство МО
СССР, Москва, 1953 г.). На этом документе указано время отправки окружной «Директивы № 1»
в армии:
«ДИРЕКТИВА КОМАНДУЮЩЕГО ВОЙСКАМИ ПРИБОВО ОТ 22 ИЮНЯ 1941 г.
ВОЕННЫМ СОВЕТАМ 8-й И 11-й АРМИЙ О МЕРОПРИЯТИЯХ В СВЯЗИ С ВОЗМОЖНЫМ
НАПАДЕНИЕМ НЕМЦЕВ В ПЕРИОД 22—25 ИЮНЯ 1941 г.
СОВ. СЕКРЕТНО ВОЕННЫМ СОВЕТАМ 8-й и 11-й АРМИЙ
22 июня 1941 г. 2 часа 25 минут
1. Возможно в течение 22—23.6.41 г. внезапное нападение немцев на наше расположение.
Нападение может начаться внезапно провокационными действиями.
2. Задача наших частей — не поддаваться ни на какие провокационные действия немцев,
могущие вызвать крупные осложнения.
Одновременно наши части должны быть в полной боевой готовности встретить
внезапный удар немцев и разгромить [противника].
ПРИКАЗЫВАЮ: <…>
Командующий войсками Прибалтийского особого военного округа генерал-полковник Ф.
Кузнецов [Начальник управления политпропаганды округа бригадный комиссар] Рябчий
[Начальник штаба округа генерал-лейтенант] Кленов» (Ф. 221, оп. 24б7сс, д. 39, л. 77—84).
Но в 21-м мк сами узнали о нападении от своих постов ВНОС, сами дозвонились в штаб
округа в Ригу после 5 часов утра…
«Асейчев объявил боевую тревогу, приказал командирам дивизий срочно выводить
личный состав в секретные районы сосредоточения и одновременно вывозить туда же
подвижный запас артснарядов, мин, горючего. Потом он позвонил местным властям —
проинформировал их о нападении немцев и порекомендовал принять меры на случай налета
фашистской авиации.
До получения указаний из Москвы сам Анатолий Алексеевич решил оставаться на месте,
а меня послал в район сосредоточения 185-й мотострелковой дивизии. <…>
Убедившись, что здесь все идет нормально, и отдав от имени Асейчева некоторые
дополнительные указания, я вернулся в штаб корпуса. Асейчева застал у радиостанции. Тут же
собрались все, кто еще оставался в штабе. Внимательно слушали выступление заместителя
Председателя Совнаркома и Наркома иностранных дел СССР В.М. Молотова. Мне довелось
услышать только последние три фразы: "Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за
нами"…»
Но это было уже в 12.00 22 июня…
А вот что описывает сам комкор-21, генерал Лелюшенко.
Лелюшенко Д.Д. Москва-Сталинград-Берлин-Прага. Записки командарма. М.: Наука,
1987 г.:
«В феврале 1941 г. меня назначили командиром 21-го войти 2 танковые и моторизованная
Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»
314
дивизии. <…>
По штату корпусу полагалось иметь 1031 танк разных марок, а мы имели 98 устаревших
ВТ-7 и Т-26. Мощные KB и Т-34, равных которым не было тогда ни в одной армии
капиталистических государств, только начали поступать в войска. Стрелкового и
артиллерийского оружия тоже недоставало, в связи с тем, что Красная Армия находилась в
стадии перевооружения. <…>
Примерно за месяц до начала войны, будучи в Главном автобронетанковом управлении
Красной Армии, я спросил начальника: “Koгдa прибудут к нам танки? Ведь чувствуем,
гитлеровцы готовятся…” — “Нe волнуйтесь, — сказал генерал-лейтенант Яков Николаевич
Федоренко. — По плану ваш корпус должен быть укомплектован полностью в 1942 году”.
И все же среди командиров и политработников корпуса росло беспокойство.
Поговаривали о неизбежности войны с фашистами, несмотря на успокаивающее сообщение
ТАСС от 14 июня 1941 г.
Многие из нас понимали, что это сообщение не для нас, так как каждый командир части
имел план боевой готовности по тревоге, и этим сообщением ни с кого не снималась
ответственность через час-два выступить для выполнения боевой задачи. Наше руководство
предвидело возможность нападения на Советский Союз со стороны фашистской Германии, но
стремилось дипломатическим путем оттянуть войну хотя бы на 3—4 месяца, а там зима.
К весне 1942 г. Красная Армия будет уже перевооружена новой техникой, реорганизация
ее в основном будет закончена, все будет готово к надежному отпору агрессору.
В корпусе шла напряженная работа по его организации, непрерывно шли занятия по
повышению боеспособности войск. <…>
15 июня по плану, разработанному штабом корпуса, командиры дивизий и полков
приступили к рекогносцировке на даугавпилсском направлении.
Карта полковника Воейкова вся была испещрена пометками: районы сосредоточения,
будущие рубежи развертывания, предполагаемые позиции батарей, пути движения…
21 июня меня вызвали для доклада в Генеральный штаб. Поздно ночью я прибыл в
Москву, и дежурный Генштаба по телефону сказал: “Завтра вам надлежит явиться к начальнику
оперативного управления Генштаба генерал-лейтенанту Ватутину”.
Утром 22 июня в оперативном управлении меня встретили тревожным сообщением:
немецко-фашистские войска перешли границу…
Направленцы быстро докладывали Николаю Федоровичу Ватутину:
— Корпус Рокоссовского находится…
— Рябышев выступил…
— Потапов и Музыченко вступили в бой.
— Авиация противника продолжает бомбить Одессу, Севастополь…