Путь уцелевшего (ЛП)

Несколько секунд два инородца смотрели друг на друга в полной тишине. Берш казался до смешного маленьким и хрупким по сравнению с высоким величественным чиссом. В конце концов джерун со вздохом опустил плечи.

– Конечно, – пробормотал он. – Как пожелаете…

Люк пошевелился, намереваясь вклиниться между спорщиками. Поведение Формби было исключительно неразумным и…

Нет.

Люк остановился, не успев сделать и шага, когда его разума достигло предостережение Мары. Обернувшись, Люк прочел схожее предостережение в ее глазах.

Слова протеста так и не сорвались с губ. В конце концов, это корабль Формби. Если аристократ в очередной раз желает напомнить об этом всем присутствующим, спорить с ним не стоит.

В коридоре возникли еще два чисса с репульсорными носилками. Люк мельком покосился на Мару – та едва заметно кивнула – и отошел от Эстоша, уступив чиссам дорогу. Спустя минуту Эстош уже лежал на носилках, которые медленно поплыли на корабль джерунов. Сородичи Эстоша шли за ними в гробовом молчании.

– Вот и все, – сказал Формби, обратив свои сверкающие глаза на Люка и Мару. – Благодарю за помощь.

Люк, сделав над собой усилие, кивнул.

– Не стоит благодарности, – сказал он. – Полагаю, Эстош так и не увидел того, кто в него стрелял?

Формби покачал головой.

– Он сказал Фисе, что попал под огонь, едва войдя в коридор. Он даже не уверен, откуда именно был сделан выстрел. Сейчас мы ищем оружие.

– Понятно, – сказал Люк. – Пожалуйста, сообщите нам, если найдете.

– Конечно, – ответил Формби. – Спокойной ночи.

* * *

– Ничего они не найдут, – проворчал Люк, когда они с Марой возвращались в каюту. – Десять к одному, что это оружие уже вернулось в свою кобуру, или в арсенал, или откуда там его взяли…

– Думаешь, именно его хотел добыть наш диверсант прошлой ночью? – спросила Мара. – Оружие?

– Возможно, хотя он не стал его брать сразу, – ответил Люк. – Возьми он чаррик, и поисковые партии сегодня же обнаружили бы пропажу. Нет, все, что ему требовалось – найти, где у чиссов арсенал, и сделать так, чтобы оружие было удобно забрать. А сегодня он схватил чаррик, застрелил первого попавшегося джеруна, который вышел из челнока, и положил все на место, прежде чем успели хватиться.

– Но почему джеруна?

– Не знаю, – раздраженно бросил Люк. – Возможно, кто-то хотел вбить клин между ними и чиссами. Или между ними и Формби. Возможно, кто-то не хочет, чтобы они нашли планету для поселения.

– Или кто-то хотел поссорить Формби с нами, – предположила Мара. – Ты едва не начал спорить с ним в присутствии других чиссов. Думаешь, это сошло бы тебе с рук?

– Он повел себя слишком мелочно. – Люк вздохнул. – Но ты права. Его корабль – его порядки. Хорошие гости не спорят с хозяевами.

– Так будь хорошим гостем, – успокаивающе сказала Мара, взяв его за руку. – И пока он так считает, нам легче его защитить.

Люк пораженно уставился на нее.

– Ты думаешь, Формби в опасности?

– Кто-то пытается посеять хаос на корабле, – ответила жена. – Громкое убийство или даже просто покушение положит конец этой экспедиции. Тебе так не кажется?

Люк покачал головой:

– Хотел бы я знать, что такого важного в этом "Сверхдальнем перелете".

– Я тоже, – сказала Мара. – Думаю, мы узнаем это достаточно скоро.

* * *

Чаррик нашли через полчаса в вентиляции, в нескольких метрах дальше по коридору от того места, где стреляли в Эстоша. Дальнейшее расследование показало, что он был похищен из оружейного шкафчика на корме, недалеко от главных двигателей. Замки шкафчика оказались аккуратно взломаны. Маре пришлось согласиться, что Люк попал в самую точку.

Разумеется, не было никаких улик, указывающих на того, кто взял оружие и сделал выстрел.

В следующие два дня Мара сама проводила расследование, изучая место преступления и всю доступную информацию о чарриках и их возможностях, а также мимоходом расспрашивая всех, кто мог хоть что-то знать о случившемся.

Выяснить толком ничего не удалось. Большинство чиссов перестали относиться к ней нейтрально и отвечали на вопросы очень неохотно, если отвечали вообще. Не-чиссы были настроены более дружелюбно, но ничем не могли помочь. Когда произошло нападение на Эстоша, почти все находились поодиночке, и никто не мог подтвердить их показания. Только штурмовики утверждали, что все указанное время провели вместе на корабле Фела, но путем осторожных расспросов Мара установила, что большую часть этого времени они находились вне поля зрения друг друга.

Она два раза говорила с Эстошем, пытаясь вытянуть из него более подробное описание произошедшего, но и он мало чем мог помочь. Он был погружен в свои мысли и не видел стрелявшего, а позже боль и шок от ранения еще больше затуманили воспоминания. Единственной хорошей новостью, которую Мара получила за день, был тот факт, что Эстош явно выздоравливал.

Блуждание во мраке крайне раздражало Мару. И в то же время – парадоксально, но факт – процесс расследования доставлял ей удовольствие. Именно такой следственной работе она обучалась в бытность свою агентом Палпатина. Интерес к расследованиям был одним из самых важных ее стимулов на имперской службе.

А сейчас все складывалось даже лучше. Здесь не было той гнетущей атмосферы безысходности, которую она ощущала на службе Императору, безнадежности, которая, подобно черной туче, нависала, казалось, над каждым ее расследованием. На борту "Посланника Чафа" никто не сгибался при ее виде, не скрывал страх и ненависть, не приветствовал с фальшивой учтивостью, рассчитывая использовать ее положение в своих интересах.

Да, большинство чиссов испытывали откровенную неприязнь к имперцам. Но то было высокомерие, порожденное чувством превосходства их культуры и менталитета, а не безнадежная ненависть, которую подневольные подданные Империи испытывали к своим господам. Фел, в свою очередь, неизменно ходил с высоко поднятой головой, и в нем не было ни капли надменности, в былые годы ставшей, как казалось, непременным атрибутом любого гранд-моффа или имперского генерала. Нет, в нем ощущалась лишь гордость – за себя, за то, кем он является, и то, чего достигла Империя Руки, которой он так беззаветно служит. Подобную гордость она часто видела в глазах Хана или Леи, или пилотов Эскадрильи Проныр, или даже самого Люка.

Наблюдая и анализируя все это, Мара не могла удержаться от сравнений с тем, что осталось позади – в Новой Республике. С вечно бурлящим от ссор Сенатом, безуспешно пытающимся разрешить сотни диспутов и распрей между сопредельными звездными системами; с подковерными играми, с группировками, метящими поближе к Корускантской кормушке; с республиканским правительством, транжирящим силы и ресурсы государства понапрасну, хотя им можно было найти куда более достойное применение.

Палпатин был порочен, деструктивен и полон ненависти, особенно к сотням инородных рас, находившихся у него под пятой. Но она не могла не признать, что с чисто практической точки зрения эффективность и порядок Империи стали заметным шагом вперед на фоне предшествовавшего ей коррупционно-бюрократического строя, именовавшегося Старой Республикой.

Единственная мысль никак не хотела уходить из головы: какой могла бы стать Империя, если бы вместо Палпатина ею правили люди вроде Парка или Фела? Какого предела эффективности и порядка она бы достигла, если бы попала в руки кого-либо, наподобие не-человека Трауна?

И не однажды, засыпая рядом с Люком, Мара размышляла над тем, каково это – служить Империи, подобной этой…

Как-то поздней ночью, когда она заснула, предаваясь схожим размышлениям, панель связи в каюте неожиданно издала сигнал вызова. Вздрогнув, Люк встал и нажал на кнопку.

– Слушаю?