Страница 9 из 40
Я представила себе эту сцену и по моим щекам потекли слезы. Я поняла, как ужасно, должно быть, чувствовал себя Коннор, глядя на то, как его невесту увозят в бессознательном состоянии. От этой мысли у меня заныло сердце.
Переварив все, что мне только что рассказала Анна о Конноре и наших с ним отношениях, я достала свой телефон и отправила ему сообщение.
Я: Привет, не возражаешь, если этой ночью мы поспим в одной кровати?
К моему удивлению, он незамедлительно прислал ответ.
Коннор: Неожиданно. Мы, конечно же, можем, но ты уверена, что у тебя не возникнет с этим проблем?
Я: Думаю, нет. Знаю, для тебя это так же сложно. Полагаю, я быстрее что-либо вспомню, если буду спать с тобой в одной постели.
Коннор: :) Согласен. Я дам знать Дебре.
Я: Но все равно, не могли бы мы проделать все медленно?
Коннор: Черепашьим шагом, если это именно то, чего тебе хочется:)
Я: Ха-ха-ха. Спасибо.
Почувствовав зарождение надежды, я убрала свой телефон и повернулась к Анне. Как же мне повезло иметь такого замечательного жениха, как Коннор. И мне необходимо приложить все усилия, чтобы его вспомнить.
Глава 3
— Что думаешь, Лив? — папа поднял меня повыше над землей, чтобы я лучше рассмотрела дом перед нами.
Я указала своим миниатюрным пальчиком на светло-синее здание, окруженное белым забором из штакетника.
— Папочка! Это домик Барби!
Моя мама рассмеялась, а затем с лучезарной улыбкой притянула нас в крепкие объятия.
— Лив, милая, это наш новый дом. Разве он не прекрасен? — она обернулась к отцу, со сверкающими от возбуждения глазами.
Видя счастье на лицах родителей, я захихикала:
— Правда? И у меня будет собственная комната, такая же как у Барби?
— Да, будет, — мой папа усмехнулся и шутя дотронулся указательным пальцем до моего носа. Затем он наклонился и поцеловал маму. — Ты счастлива?
Мама одобрительно кивнула:
— Очень. А ты?
— Сейчас рядом со мной стоят два самых главных человека в моей жизни, и вряд ли я буду когда-нибудь более счастлив.
— Да...
Я заметила, что из маминых глаз вдруг ушла частичка радости и, насупившись, недоумевала, почему она не была такой же счастливой, какой была всего секунду назад.
Оказалось, что папа это тоже заметил. Я смотрела, как он нежно погладил маму по щеке.
— Детка, этот дом будет новым этапом для меня, для всех нас.
Она кивнула, соглашаясь, и на ее глаза навернулись слезы:
— Обещаешь?
Я смотрела, как папа вытащил маленькую зеленую монетку из заднего кармана джинсов и показал ее нам.
— Детка, лечение длилось три месяца. Обещаю, что больше не прикоснусь к этой дряни.
Я протянула руки к блестящей зеленой монете:
— Дай мне! — я сжимала и разжимала пальцы в воздухе, пытаясь схватить отца за руку.
Папа усмехнулся и протянул ее мне:
— Лив, это не игрушка.
— Знаю, папочка. Деньги — не игрушка, — важно сказала я, гордясь знанием о том, что монеты — это деньги.
— Нет, это не деньги, — начала объяснять мама, глядя на отца. — Это кое-что гораздо более важное.
Я крутила монетку в руках, разглядывая ее с обеих сторон, и нахмурилась, заметив, что она отличается от тех, с которыми я играла прежде. На этой монете не было лица пожилого человека, как на всех остальных. Я задрала голову и посмотрела на папу, ожидая разъяснений.
— Это штука называется чип трезвости, милая, — сказал он сдержанным голосом, продолжая смотреть на маму.
— Лив, папа хорошо себя вел на протяжении трех месяцев. Поэтому ему дали зеленый чип.
— Трех? — я пристально посмотрела на родителей, наблюдала, как они обмениваются взглядами, значения которых не поняла. — Мне три. Могу я получить такую же?
Они дружно рассмеялись, а я возбужденно захихикала от того, что в мамины глаза вернулось счастье.
— Нет, милая, но ты получишь что-то получше, — папа поставил меня обратно на землю. — У тебя будет вот этот новый дом. Хочешь посмотреть свою комнату?
— Да, хочу!
Держась за руки, мы пересекли тротуар. Я восторженно раскачивала папину руку, приближаясь к зданию. Я смотрела на большой, красивый дом, стоящий перед нами, широко распахнутыми от возбуждения глазами. Он казался намного более привлекательным, чем наша двухкомнатная квартира.
Вдруг мое внимание привлек смех, раздающийся из соседнего двора. И когда я увидела двух кричащих и хихикающих от восторга детей, которые игрались внутри шалаша на верхушке высокого дерева, растущего по соседству, мои глаза загорелись от волнения.
— Папочка! Смотри! — я потянула отца за джинсы, чтобы привлечь его внимание до того, как он скроется внутри дома.
— Знаю, Лив. Здесь в округе живет много детей.
Увидев возбуждение в моих глазах, мама просияла.
— Мамочка, неужели мы на самом деле будем здесь жить?
— Ты бы этого хотела?
Я усердно закивала, наблюдая, как девочка и мальчик чаевничают в домике на дереве. По моему лицу расплылась такая широкая улыбка, что у меня заболели щеки. В здании, где мы жили прежде, не было других детей. Я проводила большую часть времени дома, играя с мамой. Не считая редких встреч с детьми ее подруг или походов с мамой по делам, я никуда не выходила и никогда по-настоящему не видела других детей.
— Папочка? — он посмотрел на меня, стоя перед открытой дверью. — Не могли бы мы остаться здесь навсегда?
Он усмехнулся:
— Мы будем жить здесь столько, сколько тебе захочется, сладкая.
Я захлопала в ладоши от восторга:
— Сегодня лучший день в моей жизни! — я обернулась в сторону шалаша и закричала детям: — Привет! Я Оливия! Хотите дружить?
Видимо, они меня не услышали, так как продолжали хихикать и кричать.
Я начала возбужденно махать руками, пытаясь привлечь их внимание, и родители засмеялись.
— Пойдем, дорогая, — отец протянул мне руку. — Давай сперва посмотрим твою комнату. У тебя будет достаточно времени, чтобы завести здесь друзей.
— Правда?
Он расплылся в многообещающей улыбке и кивнул.
Я просияла в ответ и приняла его руку.
Все так же улыбаясь, я напоследок кинула взгляд на детей в шалаше. Действительно, это был лучший день в моей жизни.
По моему лицу заскользил солнечный луч, и я открыла глаза. Сделав длинный, глубокий вдох, я позволила этому новому воспоминанию укорениться в моем сознании.
«Лив, это важное воспоминание. Пожалуйста, постарайся больше не забыть его».
Я вновь проигрывала увиденную сцену у себя в голове, надеясь, что смогу запереть ее в глубине моего разума настолько хорошо, чтобы больше никогда не потерять. По моему лицу потекли слезы.
Впервые после выписки из больницы две недели назад, я вспомнила что-то о своих родителях. В моей памяти всплыла сцена, где они выглядели счастливыми и влюбленными.
Меня отвлек тихий шелест, и я почувствовала, как Коннор притянул меня за талию к своей груди в оберегающем жесте. От его прикосновений я рефлекторно застыла, и мне пришлось заставить себя расслабиться. Он не был для меня чужим, несмотря на то, что я не могла его вспомнить.
«Он твой жених и, предположительно, ты его любишь», — напоминала я себе.
Я отчаянно хотела, чтобы все мои воспоминания о нем вернулись, и я смогла бы вспомнить нашу совместную жизнь, свои чувства и любовь к нему.
Он открыл глаза, зевнул и, вздохнув, сказал:
— Эй, доброе утро, — затем придвинулся ко мне и смахнул пряди волос с моего лица, изучающе на меня глядя. — Как спалось?
Я встретила взгляд его теплых карих глаз и улыбнулась:
— Хорошо. А тебе?
— Рядом с тобой — замечательно, — он подтянулся выше и навис надо мной. — Знаешь, я не мог нормально спать по ночам на протяжении всех двух недель, пока тебя здесь не было.
От его слов я расцвела. Он наклонился и нежно меня поцеловал, и по моему телу прошла чувственная волна. Я пропустила его густые коричневые волосы сквозь пальцы и ответила на поцелуй, желая раствориться в этом моменте. Он нежно и неторопливо раздвинул своим языком мои губы и начал меня смаковать. Почувствовав, как его руки продвинулись под мой топик и достигли груди, я издала низкий стон. Мое тело немедленно отреагировало на его ласки, и я поняла: он знал, как меня завести. Я почувствовала его твердость, упирающуюся в мои трусики, недвусмысленно намекающую, что он уже готов для меня, и задохнулась от переизбытка ощущений. Коннор неспеша покрывал поцелуями мою шею, продвигаясь дальше вдоль ключицы, и остановился на груди. Я невольно выгнула спину, когда он стал жадно лизать и посасывать мои соски, заставляя их затвердеть за несколько секунд. Все ощущения были знакомыми, но одновременно и очень необычными, и от запутанного клубка эмоций, пробегающих через все мое тело, я была смущена и чувствовала головокружение. Я заставила себя закрыть глаза и попыталась больше не думать ни о чем, кроме возбуждающих прикосновений Коннора.