Стороны света

- Они иногда отвечают – послышался из-за спины девичий голос – если спросишь верно.

Я по голосу узнал внучку воеводы.

- Тебе отвечали? – спросил я.

- Отвечали – сказала Мора, поравнявшись со мной. Я посмотрел на ее и увидел, смотрящую на меня светловолосую голубоглазую девушку в кольчуге и шлемом в руке.

- Как они отвечают? Как мне понять это? – спросил я, снова переведя взгляд в глаза величавого чура.

- Ты поймешь.

Я вглядывался в их лица… мысленно повторяя свой вопрос, но я не понимал, что должно произойти.

- Ты тоже решил попрощаться? – спросила девушка.

- Да… у меня чувство, что мы долго не увидим дом.

- Это покажет нам время. Пойдем, прогуляемся вместе?

Это предложение меня смутило, и даже гневило. Я хотел побыть один. А тем более побыть в компании с Морой мне не хотелось вдвойне. Она несколько раздражала меня.

- Я еще побуду здесь – ответил я, надеясь, что не обижу ее. Излишняя доброта у меня похоже от отца.

- Не буду мешать – сказала она улыбчиво, развернулась и медленно пошла, иногда оглядываясь.

- Что ж… возможно, когда-нибудь, я получу ответ – буркнул я себе под нос.

К ночи все сюда придут прощаться… разведут большой костер, и будут петь песнь оставивших дом или еще что-нибудь грустное, как всегда. А я предпочитал ночью ложиться спать перед долгой дорогой, а прощаться в одиночестве. И в одиночестве петь. Я бурчал лишь себе под нос, играя голосом мотив песни и негромко выговаривая слова. Только вот с каждым словом, на сердце становилось тяжелее… скорбь о доме… это всегда было тяжело.

Песнь оставивших дом.

Под солнцем седым дорога вспылит

Порвет тишину грозная поступь копыт

Лети, ярый сокол, нам путь укажи

Ко льдам иль жару песков, где ночь вражье сторожит.

В ледяной вышине дикий ветер поет

Грозы и бурю нас в бой заклинать зовет

Лети, ветер могучий, ворогов наших ищи

Весть неси, идет горный народ, пусть к бою точат мечи.

Поднимемся в горы тропами древними

Бранены будем иль прокляты вершинами темными

 Гори, кровь наших предков, меч, свирепей за спиной.

Сгинет, кто бы ни бился с нами, мы вернемся домой.

Легок наш доспех, хрупкие льды не боимся сломать

Знамена древних Богов несет на щитах могучая рать

Лязг небес, что металл о металл, то грозы небо куют

Подмогу зови, наш вызов прими, покажи нам силу свою.

Я вернулся к дому, где за столом уже ужинала вся моя семья. Несколько свечей, стоя на столе, играли пламенем, держа его над головой. А вокруг стола, потягиваясь и урча, растекалась вечерняя темнота. За столом сидели четверо смурных. Я уселся за стол и приступил к ужину.

Отец  отложил деревянную ложку и сказал:

- Слушайте меня все. Я уже говорил вам это все, вы знаете прекрасно это все… но, впереди ничего кроме опасности. Будьте готовы к тому, что повсюду будут враги, и в любой момент друг может оказаться врагом. Помните это всегда. Ваша главная ценность, это ваша семья. Защищайте друг друга… будьте бдительны, хитры и разумны. Смелыми и храбрыми. Я люблю вас.

Каждый ответил отцу, но только лишь мысленно…

К ночи, дома опустели. Все ушли к выезду, петь песни и жечь костры. А я остался дома. Я взял свечу со стола, и блуждал по дому, тревожа спящую темноту, которая не осмеливалась положить на меня свои ладони. Я проходил мимо комнат моих сестры и брата, где мерцали стальные пластины доспехов, в свете луча луны, еле державшегося тоненькой лапкой за окошко, незакрытого ставнями.

Зайдя в свою комнату, я рассмотрел лежавшую кирасу на полу, и поставил свечу на прикроватный столик. Опираясь на стену на этом столике, стоял меч, заключенный в ножны из кожи.

Я взял его в руки. Одной рукой за ножны, другой за рукоять. Он был увесистым, но великолепно лежал в руке. Миднэйская сталь была лучшей в мире после Органэлонской, которая встречается в разы реже первой, которая так же очень редка и дорога. Со звоном и блеском выскользнул могучий клинок из кожаных ножен. Высеченные руны и символы солнца, ветра, воды, земли мерцали в свете свечи. На протяжении всего клинка были руны, символы и рисунки, старательно высеченные мною. А рукоять была обтянула тонкой кожей.

- Наешься крови, друг – сказал я ему, и снова отправил его в ножны.

Я уселся на кровать, затушил свечу. А сон, словно ждал этого, и сразу набросился на меня. Как вернулись остальные я уже не слышал…

Меня разбудил щекотливый солнечный луч, заглянувший в окно моей комнаты. Все остальные еще пока спали, видимо поздно вернулись. Я накрыл кровать большим покрывалом и вышел из дома, стараясь никого не разбудить, и взяв с собой, элементы доспехов и оружие.

Выйдя на улицу, я снял с себя рубашку, что бы омыть себя водой. А после умывания я принялся снова одеваться… рубаху изо льна, а потом рубаху стальных колец. На кольчугу я нацепил кирасу из кожи и стальных пластин. На груди, плечах, спине и животе. На кожаные штаны, с помощью ремней тоже крепились стальные пластины, так же как и на руки. Диагональю рассекавший грудь ремень ножен, с помощью которого меч висел на спине. А на бедра я надел пару кинжалов.

В конюшнях, когда я седлал коня, сзади подошел Коголла.

- Доброе утро – сказал он, уже со вчерашнего дня во всеоружии.

- Доброе – сказал я, застегивая подпруги.

Утро действительно было добрым, на небе никаких туч, ни духоты, ни жары и ни каких назойливых Мор.

- Раз ты уже готов, поехали со мной в разведку? – спросил он.

Я был совсем не против, потому охотно согласился.

Мы промчались мимо провожающих двух чуров у выезда и направились в густой лес, в который вела одна единственная дорога. Когда мы уже петляли между массивными деревьями, мы убавили пыл и просто осматривали все вокруг на предмет поваленных деревьев, камней, которые могли бы помешать ходу телег и всего подозрительного. Коголла ехал впереди, и все время смотрел наверх.

Тропа в лесной чаще огибала большие камни, в некоторых местах настолько большие, что они напоминали даже скалы. Меж них лежала дорога и напоминала ущелье. В прочем, так или иначе, мы жили, можно сказать в горах. Город на самом деле находился не на равнине, а достаточно высоко в горах. Когда правда находишься в городе, так совсем не кажется. Хотя когда петляешь в том лесу меж камнями или могучими хвойными деревьями, тоже не создается впечатления, что ты в горах.

Мы проехали мимо, так называемого, дерева ведьмы. Это было не совсем обычное дерево. Не знал я, обладает ли оно силой, но что-то в нем люд находил и что-то это дерево излучало. Что-то магическое. Я не верил в существование магии. Однако, видел, на что способна моя мать. Она рассказывала, что когда-то даже изучала это, как мы изучаем военное дело. Но это давалось ей с тяжким трудом. Все же немногое она могла. Тушить костры, свечи, она могла одним лишь усилием разума. Эту уловку мы часто использовали при переговорах с людьми, коих не брало простое словесное убеждение. Способности матери вводили их в испуг, и они становились более сговорчивы, и, так или иначе, принимали наши условия.

Так вот то дерево… на его стволе был высечен силуэт молодой женщины. Дерево было большим и потому эта женщина была ростом с настоящего человека. Ее глаза были закрыты. Руками она прикрывала интимные места, так как на ней не было одежды. К этой женщине приходили те, у кого была беда на душе. С ней он мог поделиться, и как говорят, она помогала успокоиться. Я не знал, я не пробовал приходить к ней.

Позже мы проезжали мимо болот и густых зарослей кустарников. Они окружали тропу настолько плотно, что там даже без коня пройти почти невозможно. Можно было бы конечно разрубать веточки мечом или топором, да только, влезешь в чащу этих нескончаемых веточек, можешь боле и не вернуться на тропу. А тропа вела прямо в воду, но на самом деле, тот брод был выложен камнями и был в глубину всего-то по колено. И идти по нему можно было не опасаясь засасывающей грязи, которая только и ждала, когда ты сделаешь шаг в сторону.