Вторжение

— Кто тут? — послышал ось из темноты.

Человек! Прикрывшись одеялом, он лежал на бетонном полу.

— Эй, вали отсюда. Это место я забил уже давно. У меня ты все равно ничем не поживишься.

Я хотел шикнуть на него, но вошел один из хорк—баширцев. Луч фонаря упал на лицо бездомного. От неожиданности человек заморгал.

За моей спиной была ниша. В нее—то я и нырнул.

Бездомный вскрикнул, послышались звуки борьбы.

Может, ему все—таки повезло. Я очень надеюсь на это. Выяснить мне все равно ничего не удалось: когда хорк—баширец отвлекся, я рванул прочь.

Я несся, как сумасшедший, молясь в душе, чтобы все происходившее оказалось дурным сном.

Глава 7

То,что мне удалось добраться до нашего дома, было настоящим чудом. Не знаю; не помню, как это произошло.

Как бы я хотел вообще ничего не помнить из событий той ночи! Забыть бы все.

Я громко позвал друзей. Слава богу, все оказались живы. Рэчел принялась просить прощения за то, что бросила меня одного. Марко все спрашивал, не сниться ли нам все это.

Да, было бы неплохо, если бы все виденное на стройплощадке оказалось страшным сном. Но нет! По сравнению с дикой реальностью любой кошмар представлялся безобидной детской сказкой.

Но на следующее утро, в субботу, я почти убедил себя в том, что ночные приключения мне действительно приснились. Смущала лишь улыбка в глазах андалита — она была настоящей…

Разбудил меня негромкий стук в дверь.

— Джейк, ты проснулся? — услышал я голос мамы.

— Да—а—а, — промычал я. — Уже встал.

— К тебе пришел Тобиас.

— Тобиас? Что это ему вдруг понадобилось?

— Я войду, Джейк?

— Валяй!

Я уселся в постели и потер глаза, отгоняя остатки сна. Дверь раскрылась, из коридора послышался голос Тобиаса — он за что—то благодарил маму.

Тобиас сиял. Клянусь вам, он просто светился. Нет, я вовсе не хочу сказать, что мой друг какой—то радиоактивный, но глаза его возбужденно блестели, губы растягивала улыбка, и от него исходила непонятная энергия. Он раскачивался из стороны в сторону, будто не мог заставить себя стоять спокойно.

— У меня получилось! — выпалил Тобиас.

Я попытался пригладить пальцами свои волосы.

— Что у тебя получилось? — Я широко зевнул.

— Я превратился в Дьюда!

Зевать моментально расхотелось, но нижняя челюсть у меня так и осталась отвисшей. Дьюд — это кот Тобиаса.

— Что ты сказал?

Тобиас огляделся по сторонам, словно опасаясь, что его могут подслушать.

— Я трансформировался в Дьюда. Сделал то, о чем говорил андалит.

По моему телу пробежал холодок.

— Это было так забавно. Ни боли, ничего.

Я играл с котом и думал о ночных делах. Ну вот мне и пришло в голову: а почему бы не попробовать? ,— Тобиас расхаживал по комнате и щелкал пальцами, что совершенно на него не похоже.— Я даже не знал, с чего нужно начинать. Сначала запер дверь. Дядька мой к счастью, еще спал.

Семейка у, Тобиаса — не приведи господи.

Отца своего он никогда и не знал, .а мать ушла несколько лет назад. С тех пор Тобиас болтается между своим дядей, который живет в нашем городе, и теткой, что устроилась на побережье. Дядя и тетка терпеть не могут друг друга, и Тобиас, похоже, обуза для обоих, поскольку каждый родственничек вечно пытается сплавить его другому. Словом, никому из них нет до Тобиаса никакого дела.

— Словом, я забрался на диван и принялся размышлять. Собирался с мыслями, так сказать. Думал о том, как бы мне стать Дьюдом. И тут вдруг случайно посмотрел на свою руку. — Тобиас ухмыльнулся — И что, ты думаешь, я увидел?

— Не знаю — медленно покачал головой я.

— Шерсть, Джейк! А ногти стали на глазах расти и загибаться. Поглядел бы ты на настоящего Дьюда!' В него словно бесы вселились. Мне пришлось сбросить кота с дивана, чтобы довести превращение до конца. Но поцарапать он успел меня здорово. — Тобиас облизал окровавленный палец.

Я с трудом сглотнул. Это уже пахло настоящей бредятиной.

— Мм—м—м, Тобиас, а присниться тебе это не могло?

— Какой к чертям сон! — Он внезапно посерьезнел, ухмылка пропала. — Я говорю тебе правду, Джейк, чистую правду.

Наши глаза встретились. Я прекрасна понимал, что именно он мне говорит. Конечно, Тобиасу очень хотелось, чтобы все случившееся оказалось кошмарным сном. На куда там! Я отвел взгляд. Мне была страшна поверить в правду. Пусть этот дурацкий сон хранится где—нибудь в мозгу и никогда не вылезает наружу.

— В общем, мысленно я пытался в деталях представить себе ката, — продолжал Табиас, и через несколько минут… я перестал быть самим собой. — Он смотрел на меня в упор. — Ты не можешь представить, Джейк, ,что. эта такое! Быть котом — это… Это… Словами не описать. Чувствуешь такую силу… Ну, как заряженный аккумулятор, только еще можешь двигаться! Знаешь, что. я сделал? Вспрыгнул на шкаф. Полтора метра вверх — ап! И приземлился, как перышко. Полтора метра! Для котяры эта жуткая высота, Джейк. Эта все равна что, для нас десять метров. — Табиас вдруг прекратил расхаживать и остановился прямо передо мной. — Похоже, ты мне не веришь?

— Слушай, Табиас, иногда бывает очень трудно отличить фантазию или сон от реальных событий.

— По—твоему я сошел с ума? — На мгновение я задумался.

— Не знаю, Табиас. Давай—ка еще раз посмотрим на факты. Ты говоришь, что, превратился в своего кота. В настоящего кота. По мне, эта и впрямь звучит дико.

Табиас задумчива кивнул, а затем грустно улыбнулся:

— Ясно, Джейк. ты не хочешь, чтобы все это оказалось правдой.

— А ты как думаешь? Хочу ли я поверить, что. Ты смог превратиться в ката? И все такое прочее. Хочу ли я поверить, что. Землю захватили сопливые улитки, которые поселяются в мозгу у человека; и люди становятся их рабами. Хочу ли я поверить, что… Нет! Нет, не хочу!

— А как же быть с андалитом? — негромко спросил Табиас.

Я заколебался. Не знаю почему, но открещиваться от андалита я тоже не хотел.

Тобиас взял меня за локоть.

— Встань.

— Зачем? Что ты собираешься делать?

— Попробую помочь тебе понять, правда ли то, что. я говорил, или нет.

— Тобиас…

— Подожди. И не вздумай орать.

Я ждал.

Пару секунд ничего. не происходило. Тобиас проста стаял рядам, а я не спускал глаз с его лица. Вот оно! Глаза его были уже другими. Зрачки из абсолютно круглых становились… Клянусь, в них загорался зеленоватый огонек.

И рот начинал потихоньку выдаваться вперед.

У меня на глазах Тобиас словно усыхал, делался все меньше и меньше.

Майка уже болталась на нем, штанины у щиколотки собирались складками. Тобиас съеживался. И шерсть — да—да, шерсть! — начинала стремительно лезть из кожи рук, шеи, лица. Сероватая, с черными полосами, совсем как у Дьюда.

Меня так и подмывало расхохотаться. Тобиас превращался в кота! Но я чувствовал: стоит мне засмеяться, и я уже не смогу остановиться. Никогда.

А Тобиас уже больше походил на кота, чем на человека. Голову его украсили заостренные ушки. По обеим сторонам аккуратного розового носика появились встопорщенные усы. Тобиас уже опускался на четвереньки, одежда болталась на нем, как на вешалке, он завилял хвостом. у Тобиаса был хвост!

Мне показалось, что еще чуть—чуть, и я свалюсь замертво — то ли из—за подступившего к горлу кома, то ли из—за готового разорваться от бешеных ударов сердца. Может, я все—таки еще не проснулся?

Но если это и был сон, то уж слишком убедительный.

Я стоял у себя в спальне и смотрел на серого полосатого кота, который еще две минуты назад был моим другом Тобиасом.

Глава 8

— Надеюсь, это сон, — пробормотал я. Я еще сплю.

— Ты не сnишь.

— Это ты сказал? — спросил я кота.

— Ты меня слышишь? — Голос Тобиаса показался мне удивленным, хотя «голос» — явно не под ходящее здесь слово.

— Да, — осторожно ответил я.

— Не знал, что смогу послать тебе свою мысль.