Возвращение

«Как быстро летит время! — пожаловалась самой себе Мари. — Камилле восемнадцать, и она будет учиться в Эколь Нормаль. Приходится признать, что она уже не девочка, но красивая и видная девушка… почти женщина. А моей маленькой Мелине уже шестнадцать! Она такая же хорошенькая, как Леони, и становится все больше на нее похожа…»

Через открытую дверь из сада влетела оса и отвлекла Мари от невеселых мыслей. Резким движением руки она прогнала насекомое, которое направилось было к лестнице. В то же мгновение кто-то постучал во входную дверь.

«Интересно, кто мог прийти в такое время? Наверное, кто-то из пациентов…»

Мари открыла и не сдержала удивленного восклицания: на пороге стояла Матильда в белом наряде и широкополой шляпе из соломки.

— Здравствуй, мам! Как видишь, я еще не забыла дорогу домой! Мне захотелось снова побывать в Обазине! Можно войти?

— Конечно! Ты… одна?

— Да, мам. Я не настолько глупа, чтобы привезти с собой Жиля.

Матильда говорила спокойно и приглушенным голосом. Ее сдержанность и серьезный взгляд озадачили Мари.

— У тебя ведь ничего плохого не случилось? — спросила она. — Дорогая, прости, что спрашиваю об этом, но ты ведь так давно нас не навещала! Последний раз ты приезжала как минимум год назад! Ты приехала на машине, как я вижу?

Мари посмотрела на припаркованный перед домом маленький черный автомобиль.

— Разумеется! Мне захотелось поцеловать бабушку и поболтать немного с тобой и с Камиллой.

Матильда намеренно не упомянула о Мелине, и в этом не было ничего удивительного. После их последней ссоры в день монастырской ярмарки молодая женщина игнорировала свою приемную сестру. Мари не стала делать ей замечание — к чему ссориться с Матильдой спустя пять минут после ее приезда? Она была слишком рада своей неожиданной гостье, чтобы портить этот момент упреками.

С тех пор как Матильда стала жить одним домом с Жилем, своим компаньоном и любовником, Мари старалась поддерживать с ней контакт. Дважды в месяц она ездила в Брив, чтобы повидаться с дочерью. Обычно они общались за столиком в ресторане. Они обедали, обсуждая дождь или хорошую погоду, успехи Поля, оценки Камиллы… Семейные дела были лейтмотивом разговора. По взаимному молчаливому уговору они никогда не затрагивали деликатных моментов. Матильда оживляла беседу смешными историями, приключившимися в ее салоне, и с присущим ей чувством юмора описывала капризы некой супруги видного горожанина или требования молоденькой секретарши. Мари смеялась от души, на некоторое время забывая обо всех своих заботах.

Слава Богу, им удалось сохранить связывавшие их узы. Делая над собой огромные усилия, Мари терпела ситуацию, которую абсолютно не одобряла. Что до Матильды, то она старалась сконцентрироваться на разговоре с матерью и хотя бы этот час не думать о своем любовнике. Жиль стал единственной целью ее жизни, ее кислородом, ее наркотиком!

Однако мать об этом даже не подозревала. А вот Адриан имел правильное представление о той страсти, какую испытывала его приемная дочь. Пусть он и не одобрял поведения Ману, но понимал, что они с Мари ничего не смогут изменить. По роду своей деятельности доктор Меснье общался с разными людьми, чьи жизни порой складывались весьма непросто. Недуги тела часто соседствуют с болезнями души… Он наблюдал и учился смотреть, не осуждая, помогать, не унижая, понимать, не осуждая… Словом, время сделало его философом.

Приученная руководствоваться строжайшими нормами морали, Мари на многое реагировала как учительница. Первым ее порывом было отринуть, не вдаваясь в подробности, то, что не могла принять ее набожная натура. Жиль до сих пор не развелся, и, по ее мнению, пара жила во грехе. Однако ей не хотелось терять Матильду, а потому она заставила себя смириться. Этот постоянный конфликт между отрицанием и приятием глубоко ее ранил, однако она очень старалась, чтобы дочь ничего не заметила.

Вот и сегодня, как и при каждой их встрече, Мари предпочла сделать вид, что в жизни у Матильды все в порядке. Она взяла дочь за руку и увлекла за собой по коридору.

— Я как раз была в саду с Нанетт. Идем, ты с ней поздороваешься! Она будет рада, когда ты разбудишь ее после дневной сиесты! Она часто вспоминает о тебе, жалуется, что давно тебя не видела. Она скучает по тебе, Матильда! Иди в сад! А я пока приготовлю лимонад.

Однако молодая женщина не дала матери ускользнуть в кухню. Поймав ее за руку, Матильда притянула ее к себе и прошептала на ухо:

— Мама, мамочка, ты могла бы меня хотя бы поцеловать? Или обнять?

— Но дорогая… Крошка моя, конечно! Я не осмелилась…

Мари, удивленная и взволнованная, сжала дочь в объятиях. Матильда, закрыв глаза, наслаждалась лаской матери, ее навевающей покой близостью. Ей вдруг захотелось снова стать маленькой Ману, захотелось, чтобы жизнь, как по мановению волшебной палочки, вдруг снова стала простой и прекрасной! Но это желание быстро растаяло. Ни за что на свете она бы не отказалась от своего обожаемого Жиля!

— Я закрыла свой салон на два дня! — сказала она. — Дела идут хорошо, и я прилично зарабатываю.

— Разумно ли это? — удивилась Мари. — Этап гонки «Тур де Франс» пройдет через Брив, в город съедутся толпы народа и ожидается бум торговли! Ты отдаешь себе отчет в том, какое это событие для Корреза? Да и для целого региона! И потом, велосипедисты приедут как раз четырнадцатого июля! У тебя был бы наплыв клиенток, ведь все женщины захотят привести себя в порядок перед прибытием гонщиков, это точно! Представь только: Луизон Бобе, чемпион Франции с 1950 года, бок о бок с Фаусто Коппи, итальянцем! Какое зрелище! Адриан уже заказал столик по этому случаю. Мы будем обедать все вместе, ты же помнишь?

— Да, мамочка, но мне хотелось увидеться с тобой раньше, еще до четырнадцатого июля, увидеться наедине, только ты и я!

Было очевидно, что Матильде не по себе. Чуть более напряженная, чем обычно, она явно хотела о чем-то рассказать, но не знала, с чего начать разговор. Мари быстро это поняла и решила не форсировать события.

— Ты прекрасно сделала, что приехала, дорогая! Я всегда очень рада тебя видеть, и ты это знаешь!

Матильда так и не выпустила из своих рук руки матери.

— Мам, у меня просто не хватило терпения ждать! — вдруг призналась она. — У меня такая новость! Я беременна…

Мари выдержала удар. Принимая во внимание двусмысленность ситуации, в какой оказалась Матильда, она не обрадовалась по-настоящему. Если бы событие произошло в те годы, когда дочь жила с мужем, Мари отреагировала бы по-иному. Радость вспыхнула бы в ней в ту же секунду. Смущенная и немного встревоженная, она проговорила:

— О Матильда! Когда-нибудь это должно было случиться! Ты теперь уже разведена, но, что касается Жиля, все остается по-прежнему. Нужно сделать что-то, чтобы убедить его жену, ведь теперь ты ждешь ребенка! Скажи мне, ты рада?

Матильда была разочарована столь вялой реакцией. Она высвободилась из материнских объятий.

— Я себя не помнила от радости, когда узнала! Мне так хочется ребенка! Жиль, наоборот, разозлился. Говорит, что сейчас не время. Я думала, что он будет гордиться своим отцовством, разволнуется… Ну, ты понимаешь, будет вести себя как любой влюбленный мужчина… Мы поссорились, и я уехала! Мама, мне так грустно!

Мари покровительственно обняла дочь за плечи, и они вместе направились в сад. Через открытую дверь они увидели Нанетт. Лицо старушки выражало такое блаженство, что они обе, растроганные, улыбнулись. Матильда остановила мать, когда та собралась переступить порог.

— Мам, пускай бабушка поспит еще немного! В ее возрасте ей это на пользу, ты не считаешь? Я поздороваюсь с ней чуть позже.

— Как хочешь, дорогая! Тогда пойдем в кухню, выпьешь чего-нибудь прохладного!

Они устроились по разные стороны кухонного стола. Проникавшие сквозь ставни лучики солнца играли на смуглой коже Матильды, подчеркивая тонкость ее черт. Мари подумалось, что она нечасто видела дочь такой красивой. При этой мысли у нее сжалось сердце.