Возвращение

Стыдливость мешала сказать больше. Благодаря Адриану она познала счастье любить душой и телом, и их взаимное желание не остыло с годами. Мари приблизила свое лицо к лицу супруга и нежно прикоснулась губами к его губам, которые умели быть такими лакомыми и страстными…

— Мари, прекрати! — сердито сказал он. — Сейчас не время! Я хочу услышать твой ответ, и прошу тебя, говори правду. Тебе пришлось одной выпутываться из этой ситуации — я имею в виду арест. И я хочу знать, как тебе это удалось. Но почему они схватили Матильду? Что она сделала?

Мари какое-то время лежала молча. Сердце гулко билось у нее в груди. Потом она положила голову Адриану на грудь. Она ощущала его напряжение. Ситуация была для него столь же неприятна, как и для нее, однако он дал понять, что не сдастся, пока не получит объяснений. И это упрямство потрясло ее.

— Тогда слушай, — начала она. — Матильда в то время жила в Тюле. Макарий без труда узнал, кто она такая. Он пытался получить от нее сведения о Поле, поскольку подозревал, и не без оснований, что тот стал членом одной из региональных групп маки. Она держалась молодцом, твердила, что ничего не знает. На самом деле бедняжка умирала от страха, но потом она клялась мне, что ни за что бы не предала своего брата, и я ей верю. Макарий организовал этот арест только для того, чтобы причинить мне боль. Однако он проявил несвойственную ему прежде заботу, поскольку проследил за тем, чтобы нашу Ману не били и не издевались над ней… Без сомнения, он это сделал, памятуя о наших родственных связях.

— В те времена такой доброты от полицаев ожидать не приходилось! — пробормотал Адриан. — И мне с трудом в это верится. Подлецы, которые шли на службу в гестапо, не испытывая угрызений совести, пытали, а то и убивали своих собственных соседей! Матильду должны были подвергнуть пыткам! Знала бы ты, Мари, что они делали с некоторыми женщинами!.. Когда я об этом вспоминаю, стыжусь того, что я тоже мужчина!

— Мне все это известно, — сказала она, напуганная горечью, звучавшей в его последних словах. — Но дай мне закончить. На следующее утро Макарий явился в Обазин с двумя подручными. Они забрали меня. Но без грубости, уверяю тебя!

— Боже мой! — сорвалось с губ Адриана, и все тело его содрогнулось от ярости.

— Было раннее утро, и никто не видел, что меня увезли. В Тюле Макарий стал меня допрашивать. Но на этот раз перед ним была не Матильда. Меня испугать не так легко. Я слишком хорошо его знала, чтобы реагировать на его угрозы и уловки. Мне не в чем было признаваться, и я уговорила его отпустить Матильду. Против нас не было никаких улик, ему пришлось это признать. Вот и все!

— Как это «вот и все»? — удивился он. — Ты правда хочешь, чтобы я поверил, будто этот тип, этот развратник, это дерьмо — прости, но я буду называть вещи своими именами! — повел себя как принц благородных кровей и так просто отпустил тебя и Ману? Вот уж чудо из чудес! Прости, но такие случаи редки в военное время. Если мне не изменяет память…

Мари отодвинулась от супруга. Ей стало трудно дышать. Она не знала, как отвести подозрения Адриана, и воспоминания, о которых она так старалась забыть, камнем давили на грудь. Муж заметил ее смятение. После недолгого раздумья она произнесла голосом, в котором, несмотря на все ее усилия, улавливалась фальшь:

— Конечно, все было не так просто… Но у меня были аргументы: я напомнила ему о тете, которую он любил, об Амели Кюзенак, о моем отце, о наших родственных связях… Я уговаривала его отпустить нас. Доказывала, что ему нет резона нам вредить. С нас нечего было взять, поскольку усадьба «Бори» и так принадлежала ему. На многочисленные вопросы о Поле я отвечала, что он поступил на службу в Красный Крест, чтобы помогать тебе. И он мне поверил. Возможно, в глубине души он и не был таким уж злодеем…

Голос Мари сорвался. Перед глазами возникла та сцена в штабе гестаповцев в Тюле… К горлу подкатила тошнота.

Адриан попытался представить себе этот допрос в стенах столь ужасной организации. Внезапно ему вспомнилась другая сцена: осенний вечер 1932 года, площадь в Обазине и Мари, которую силой пытался поцеловать незнакомый мужчина… Не помня себя от ярости, он кинулся к ним, готовый убить насильника. Им оказался Макарий. Адриан прочел на его бесцветном некрасивом лице похоть и садистское желание, презрение и ненависть. Он не смог бы забыть день, когда это случилось, уже потому, что за несколько часов до этого отвратительного события Мари сказала, что беременна. Камилла родилась через семь месяцев, сделав его самым счастливым человеком на земле. Он так мечтал о дочери…

Адриан за годы своей медицинской практики повидал множество людей. Когда в теле возникает недуг, характер человека проявляется во всей красе, становятся явными все его слабости и недостатки. Ему доводилось лечить как людей добрых и милосердных, так и отъявленных каналий, наихудших представителей рода человеческого. Последние не поддаются никаким увещеваниям, ведут себя скорее как животные, которыми управляют низменные инстинкты.

— Мари, мне трудно в это поверить! — воскликнул он. — Этот мерзавец не мог отпустить тебя просто так, не получив ничего взамен! Он ведь пытался тебя изнасиловать, когда ты была юной девушкой, здесь, под крышей этого дома! Однажды ты призналась мне в этом. И там, в Обазине, он пытался силой тебя поцеловать, и это в нескольких шагах от нашего дома! Этот тип хотел тебя! Ты оказалась в его власти, он просто не мог не воспользоваться этим. Матильда была лишь приманкой, или я не прав? Что ты от меня скрываешь? Скажи! Я имею право знать!

Мари, которая себя не помнила от волнения, повернулась и включила лампу. В горле у нее так пересохло, что она не могла издать ни звука. Ей нестерпимо хотелось пить. Лизон оставила графин с водой на столике у изголовья. Мари налила себе целый стакан, стараясь, чтобы Адриан не заметил, как дрожит ее рука, и опустошила его несколькими глотками.

— Сильная жажда выдает сильное волнение, — прокомментировал Адриан с легким сарказмом.

— Зачем ты так? — возмутилась Мари. — Кому бы понравился допрос с пристрастием? Ты говоришь со мной так, словно я в чем-то виновата.

Мари всей душой желала сохранить свой секрет. Она знала Адриана. Не будучи столь ревнивым, как ее первый супруг, он любил ее чувственной и требовательной любовью. Как он отреагирует, если узнает правду? У него может возникнуть отвращение к ней, не говоря уже о том, что он сильно огорчится… Справится ли его любовь с испытанием, каким может стать это признание? Она не была в этом уверена, поэтому предпочла не рисковать. Единственное, о чем она думала, — это сохранить свое супружеское счастье.

— Признаю, это было нелегко, — пробормотала она. — Макарий воспользовался ситуацией, чтобы поиздеваться надо мной, но не больше! Ему просто хотелось видеть, как я мучаюсь. Наверняка он наслаждался этим, ведь я никогда не скрывала, что презираю его. И потом, прошло много лет, и я была уже не той женщиной, которую он желал. К тому же не надо забывать о том, что он приходился мне дальним родственником. Он не зашел слишком далеко…

— Поклянись, что так и было, Мари! — серьезно и тихо попросил Адриан. — Если ты поклянешься, я никогда больше не заведу об этом разговор, обещаю!

Адриан прекрасно понимал, о чем просит. Он знал, что для его искренней верующей жены клятва священна. Он был уверен, что она не сможет нарушить предписания религии, поступить вопреки собственным представлениям о порядочности. Для Мари это стало ужасным испытанием. Однако ее решимость сохранить любовь Адриана оказалась сильнее. Она тихо произнесла:

— Клянусь тебе!

И тут же пообещала себе исповедаться матери Мари-де-Гонзаг. Она одна могла помочь ей выйти из этой сложной ситуации. Подсказать, как искупить эту ложь…

Адриан наконец расслабился и погладил жену по щеке.

— Не будем больше об этом, дорогая. Выходит, вам с Матильдой повезло, что вы попали в лапы к Макарию. Если, конечно, это можно назвать везением…