Возвращение

Гийом наклонился, поцеловал невесту и сказал игриво:

— Разве мог я забыть девушку в шортах с ногами богини? Но когда я узнал, что ты — дочка Мари из «Волчьего Леса», я сказал себе… Впрочем, это неинтересно… так, глупости! Не будем вспоминать о тех временах! Знаешь, Камилла, хотя твои родители и приняли меня, мне кажется, что твой отец всегда будет относиться ко мне настороженно. Для него я остаюсь сыном Макария. Это — страшное клеймо, он не простит мне этого никогда, даже если со мной ты будешь счастлива!

— Не надо об этом! Ты сам только что сказал, что не надо вспоминать прошлое! Я люблю тебя, и только это имеет значение! И раз ты не против, скоро я выйду за тебя замуж!

Гийом остановился и, чтобы выразить Камилле свои чувства, обнял ее. Страстно прижавшись друг к другу, они позволили говорить своим губам. Их уста слились, сердца застучали быстрее… Желание познать иные удовольствия для обоих было мучительным. Время робких и почтительных поцелуев давно миновало. Вожделение терзало их с весны, но одно и то же соображение помогало сдерживаться, когда их тела соприкасались. Они не хотели уступать зову плоти, пока церковь не освятит их союз.

— Мой Гийом! — выдохнула Камилла, ласково высвобождаясь из его объятий. — Спасибо за то, что ты так уважительно ко мне относишься! За твое терпение я еще сильнее люблю тебя! Я знаю, что многие мужчины отказываются ждать первой брачной ночи под предлогом, что свадьба совсем скоро…

— Они — просто кретины! Я хочу, чтобы наш союз был священным и официальным. Тогда и только тогда ты станешь моей женой… во всех смыслах этого слова. Это хоть как-то сгладит последствия моих ошибок и ошибок моего отца…

Камилла заставила его замолчать, прижавшись к его губам своими нежными губками. Потом она взяла его за руку и потянула вперед:

— Больше ни слова об этом, любовь моя! Давай лучше посмотрим на знаменитые руины! Счастье, что сегодня жарко! Искатели сокровищ, наверное, отправились по домам отдохнуть в прохладе, предоставив нам свободу действий! Поль рассказывал, что не бывает и дня, чтобы сюда не приезжали люди с лопатами. Они копают всюду, надеясь найти гору золота. Просто невероятно! Если место выглядит хоть чуточку таинственно, о нем сразу начинают слагать легенды!

Вскоре перед ними выросли останки высокой стены. Оплетенная плющом, она, казалось, стояла здесь испокон веков.

— Мама рассказывала, что все это построили галло-римляне. Здесь был даже театр! Представь только: римляне в своих тогах сидели на каменных ступенях… Это здорово, правда?

Слушая невесту, Гийом невольно любовался ею. Камилла была наивна и жизнерадостна, как ребенок. Ее он находил куда более прелестной, чем все эти останки римской цивилизации. Поскольку девушка явно ожидала ответной реплики, он сказал:

— Может быть, мы встретим здесь Жана-Анри! Летом он проводит раскопки вместе с кюре из Шассенона, отцом Жаном-Мари Лекомптом. Я был бы рад тебя с ними познакомить. Уверен, тебе будет интересно с ними поговорить. Их страсть к археологии и вправду заразительна! Стоит им заговорить об этом месте, как их и не остановить! Правда, ты такая красивая, что они могут забыть даже о своих руинах, любуясь тобой.

В ответ на этот комплимент, который, Камилла это знала наверняка, был искренним, она пожала Гийому руку. Она была счастлива до сердечной боли. Они направились было к арочному входу в полуразрушенное помещение, когда из-за кустов донесся хрипловатый голос:

— Говорю тебе, я найду это проклятое сокровище! Моя мать, Фаншон, твердила, что здесь оно точно есть! Она тоже приходила копать… Надо потрудиться, чтобы золотишко другим не досталось!

Гийом застыл на месте, все так же держа Камиллу за руку. Он побледнел.

— Этот голос… Это Элоди Варандо! — прошептал он. — Господи, как она тут оказалась? И надо же было ей прийти сюда именно сегодня!

Камилла вздохнула и спросила с легким раздражением:

— Может, ты ошибся? Все местные женщины говорят с таким акцентом…

— Нет! Она говорила о Фаншон, именно так звали ее мать. Уйдем скорее, пока они нас не заметили!

Девушка замешкалась на пару секунд, но этого оказалось достаточно: прямо перед ними возникло красное потное лицо с резкими чертами, обрамленное желтовато-седыми волосами. На Элоди был измазанный землей передник, да и платье было не чище.

— То-то я слышу, кто-то рядом разговаривает! Смотри, Фирмен, кто к нам пришел! Какие люди в таком месте!

И Элоди насмешливо покачала головой. Появился ее супруг, еще более красный, чем она. В мокрой от пота майке, с киркой в руке, он преградил им путь.

— Точно, это же мерзкий гад, сын Герена! Да с кем! С мадемуазель Меснье, докторской дочкой!

Камилла и Гийом в недоумении уставились на эту странную пару. Смотрелись супруги Варандо в роли неутомимых искателей сокровищ достаточно комично, однако же…

— Небось, ищут местечко поукромнее, чтобы заняться непотребством! — воскликнула Элоди, открывая в кривой ухмылке свои далеко не безупречные зубы.

Фирмен разразился идиотским хохотом и, помахивая своей киркой, презрительно посмотрел на Гийома:

— Мсье Герену не приходится рыть землю, чтобы раздобыть пару су, не то что нам! Когда целый год вытряхиваешь денежки из клиентов, можно спать на золоте и покупать себе молоденьких курочек…

Последние слова вернули Камиллу к реальности. Она пришла сюда не затем, чтобы выслушивать оскорбления четы Варандо, и уж точно не желала слышать, как ее называют «молоденькой курочкой»! Поскольку Фирмен встал у них на пути, выход был один — вернуться к машине. Она потрясла возлюбленного за руку и сказала:

— Идем!

Однако Гийом, похоже, не горел желанием следовать за невестой. Любовь к Камилле вернула ему чувство собственного достоинства. Он дрожал от гнева, испытывая непреодолимое желание наброситься на Фирмена и разбить ему лицо. Как он злился на себя за то, что когда-то водил дружбу с этими людьми! Камилла попыталась его увести:

— Не надо, он того не стоит!

Элоди прыснула так, что чуть не задохнулась. Когда же она отдышалась, то заорала, злющая, как гарпия:

— Она права, катитесь отсюда! Воркуйте где-то подальше от нас! Катитесь!

Камилле никогда прежде не доводилось видеть их в таком жалком состоянии. Вспомнился большой дом Варандо с белым фасадом и свежеокрашенными ставнями. Фирмен, похоже, имел неплохое состояние, нажитое благодаря спекуляциям на черном рынке во время последней войны. Зачем им мучиться на жаре, пытаясь отыскать легендарные сокровища Шассенона? Причина скоро стала очевидна: Элоди вынула из корзинки бутылку вина и сделала пару долгих глотков прямо из горлышка. Должно быть, они начали выпивать и спиртное мало-помалу съедало их сбережения. Вот и сегодня они оба были порядочно пьяны.

Девушка по-настоящему испугалась и потянула Гийома назад. Элоди вытерла губы, с презрительной гримасой подняла свою лопату и снова стала копать. Фирмен подхватил бутылку и опустошил ее залпом. Зло швырнув ее за спину, он продолжил:

— Пока одни надрываются с заступом в руке, другие разъезжают на красивом новом тракторе! У нас в бистро все говорят, что Поль слишком загордился! Подумаешь, у него McCormick! Тебя, небось, благодарит, а, моя цыпочка?

Элоди сплюнула на землю и, глядя на Камиллу, добавила ехидно:

— Конечно, теперь твой братец ходит в банк, как к себе домой! Повезло этому потаскухину сыну, что у него и сестра не недотрога, как и ее мамочка!

— Это точно! Я ее еще когда-нибудь поимею! — похвалился Фирмен.

На этот раз Гийом утратил над собой контроль. Он не позволит двум пьянчугам оскорблять свою невесту и будущую тещу! Камилла была не из тех, кого можно назвать доступной, а супруга доктора Меснье заслуживала всяческого уважения и даже восхищения! За эти месяцы он узнал ее лучше и буквально боготворил ее. Не помня себя от злости, молодой человек подскочил к Фирмену и что было силы ударил его кулаком в лицо. Элоди взвизгнула и стала звать на помощь. Подбежали гуляющие неподалеку люди. Фирмен бросил свой заступ и стал вытирать нос, из которого лилась кровь. Однако он не собирался признавать свое поражение: Элоди протянула ему лопату, и он сильно ударил Гийома ее рукояткой.