Возвращение

Матильда считала себя гадким утенком в семье, с присущими только ей пороками. Осознание своей природы заставило ее замкнуться в одиночестве, от которого она ужасно страдала. Если бы она узнала о страсти, связавшей Пьера и Леони, ей было бы проще принять свое отличие от остальных членов семьи. Но даже в этом жалком утешении ей было отказано во имя морали, ради соблюдения приличий. Многим жилось бы легче, если бы близкие люди больше общались с ними и относились к ним с терпением и пониманием…

«Брив! Слава Богу!»

Матильда на большой скорости проехала мимо первых домов. Город показался пустым и серым под черными тучами, обещавшими новые дожди. Было очень холодно. Молодая женщина припарковала автомобиль перед своим парикмахерским салоном и с тревогой посмотрела на себя в зеркало заднего вида.

«Как ужасно я выгляжу из-за этих порезов! Ну зачем я это сделала? Дура! И ничего не сказала про них Жилю! Он смотреть на меня не захочет!»

Она вспомнила ужас, пережитый в рождественский вечер, когда она посмотрела на себя в зеркало: круги под глазами, распухшие от рыданий губы… Это было лицо обманутой, сломленной женщины. Злость руководила ею в стремлении уничтожить доказательства своего позора… Изуродованная и страшная, она могла не бояться, что ей еще когда-нибудь придется любить и страдать. Но все переменилось: Жиль ждал ее, и Матильда горько сожалела о своем саморазрушительном порыве.

Матильда сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и открыла дверцу авто, бормоча про себя, как молитву: «Жиль, прошу, будь ласковым и любящим! Не отталкивай меня, умоляю!»

Последние шаги до двери квартиры показались невероятно трудными. Чем ближе она к ней подходила, тем сильнее дрожала от страха. Затаив дыхание, дважды постучала в дверь. Знакомый голос предложил войти.

Жиль стоял у окна. В халате, с мокрыми волосами, он повернулся к ней и как-то странно улыбнулся. И тогда она увидела его — «соперника», который сидел в кресле и листал журнал.

— Что он тут делает? — спросила она, бледнея.

— Развлекает меня, чтобы мне не было скучно! Но теперь Патрик может пойти пройтись, раз уж ты приехала!

Патрик не заставил себя просить дважды. Жиль направился к ней. Матильда уже приготовилась ощутить его руки на своей талии, но он прошел мимо нее и закрыл дверь… на ключ! Она сразу поняла, что любовник не настроен ее ласкать.

Чувство тревоги усилилось. Что это могло значить? Внезапно молодая женщина почувствовала себя тряпичной куклой в тщательно отрежиссированной мизансцене. Решив хотя бы сыграть спокойствие и уверенность, она направилась в свою спальню, чтобы поставить чемодан. Но от видимости покоя не осталось и следа, когда ее глазам предстала плачевная картина.

— Жиль, что на тебя нашло? Ты сумасшедший?

На полу валялись ее вещи — платья, блузки, тончайшее белье, костюмы, шубки… Она наклонилась, чтобы поднять юбку, и только тогда увидела, что все вещи чем-то измазаны, а большинство нарядов изорваны и изрезаны ножницами.

— Но… почему? — простонала она.

Ответом на ее вопль был все тот же звук — щелчок замка двери. Повернувшись, Матильда увидела, что Жиль похрустывает костяшками пальцев. Потом кулаки его сжались и он стал приближаться к ней… с циничной улыбкой на губах, которые так искусно любили ее!

Жиль подошел к ней вплотную, но не дотронулся до нее. От него несло алкоголем. Он вдруг захохотал и долго не мог остановиться. Это было невыносимо! Чтобы заставить его замолчать, молодая женщина обняла его за шею, но он оказался проворнее — резко отстранился и с размаху ударил ее по щеке. Она упала на груду лохмотьев. Испуганная, Матильда уцепилась за его ноги и взмолилась:

— Жиль, любовь моя, я сделаю все, что захочешь! Ты не увидишь больше Луизона, если это все из-за него! Я буду смирной и послушной! Ты ни в чем не сможешь меня упрекнуть! Я больше не буду заговаривать о Патрике! Пусть он даже останется здесь… если это доставляет тебе удовольствие, но только будь со мной! Мы будем жить втроем, если ты не можешь без него! Я согласна, пускай… Я готова все понять, я на все согласна, умоляю!

Прозвучал циничный смешок, от которого у нее кровь застыла в жилах. Ударом ноги в челюсть он заставил ее отпустить свои ноги. Матильда, несмотря на полубессознательное состояние, поняла, что он тянет ее за руку. На секунду, когда Жиль наклонился, чтобы ее поднять, она ощутила мускусный, «южный» запах его тела. Он швырнул ее на постель. Молодая женщина на мгновение поверила, что он хочет ее, что любит. Она стала срывать с себя одежду, призывая его своим обнаженным телом, протянула к нему руки…

Он не спешил подходить. Презрительным тоном он произнес слова, которые пронзили ее сердце:

— Хочешь секса, да? Жалкая идиотка, посмотри на себя! Ты — страшная, ты — тряпка… Да лучше сдохнуть!

Кулаки закончили работу, начатую словами. Удары сыпались вслепую на ее обнаженное тело, становясь все тяжелее. Внезапно дыхание Жиля стало прерывистым. Он возбуждался, когда бил ее, она это знала. И тогда он начал кричать:

— Хочешь, чтобы я тебя взял? На все ради этого готова? Ты хорошо сказала, потаскуха ты мерзкая! Ты знаешь, чего я хочу! Сейчас я тебе напомню!

Он перевернул ее на живот и вошел в нее так, как делал это с Патриком. Матильда закричала от боли и унижения. Жиль продолжал двигаться в ней, возбуждаемый криками и попытками молодой женщины вырваться от своего палача.

Получив удовлетворение, он плюнул ей в лицо и сказал:

— Теперь будет либо так, либо никак! И к тому же с Патриком, чтобы получать еще большее удовольствие!

***

Наступила ночь, первая ночь нового, 1953 года. Матильда бродила по улицам Брива. Было очень холодно, но она не мерзла в своем тоненьком модном бежевом плаще. Она только подняла воротник и вцепилась в его уголки пальцами. На черных волосах был берет.

Редкие прохожие видели в ней всего лишь хорошо одетую молодую женщину. Было слишком темно, чтобы кто-то из гуляющих в это позднее время мог разглядеть ее потерянный взгляд, горькую усмешку и струящиеся по щекам слезы. Ее отчаяние слилось с ночью…

Не заподозрили бы они и того, что все ее истерзанное тело болит, но этой боли было не сравниться с бесконечным страданием души.

«Я все потеряла! — думала Матильда. — На этот раз все кончено! Я никогда не осмелюсь вернуться в Обазин. Не хочу, чтобы ко мне прикасалась мама, мои сестры, кто-либо…»

Ее беспрерывно тошнило. Ей хотелось исторгнуть из себя свое тело… Все, что он заразил собой! Она не могла даже произнести его имя…

«Он — чудовище! Ненавижу! Он никогда меня не любил! Это невозможно! То, что он со мной сделал, просто ужасно!»

Неспокойные воды Корреза привлекли ее внимание. Матильда сама не заметила, как ноги привели ее на мост Кардинала. Речка, раздутая декабрьскими дождями, ворчала, словно огромное животное, которое торопливо бежало мимо берегов. Молодая женщина погрузилась в созерцание серого потока, уносящего с собой белесые ветки деревьев, похожие на чьи-то кости.

— Я больше так не могу! — со стоном выкрикнула она.

Внезапно живот скрутило от боли. Матильда согнулась пополам, ухватившись рукой за край парапета. Она будто наяву снова пережила ту жуткую сцену… тот кошмар!

Матильда резко повернулась — ей показалось, что чей-то голос прошептал ей на ухо отвратительные угрозы. Но ее окружали только ночь и тишина — вокруг не было ни души.

Только сейчас молодая женщина поняла то, что отказывалась принять с того самого дня, когда застала Жиля с любовником. Вся ее история любви — это иллюзия! Она полюбила порочного мужчину, а он ее не любил. Их страсть была прекрасной, но это была только плотская сторона любви. Жиль позволил ей расцвести, показал неизведанные ранее грани удовольствия. Потребности тела привязали ее к любовнику, возникла иллюзия любви, но на самом деле речь шла только о сексе. Рабыня своего тела, Матильда знала, что не сможет вернуться к «правильной и приличной» жизни. И что ей оставалось делать? Бросить сына и согласиться жить втроем, стать рабыней, исполняющей любой каприз извращенца?