Исступление

— Ты что здесь делаешь?!

— Жду тебя, конечно. Уже часа три сегодня. И вчера. В ментуру два раза чуть не забрали.

Влада вздрогнула.

— Но... почему здесь?

— Ты сказала, что живёшь "в районе Московских ворот", это единственное, что я о тебе знал. Ну, вот я и решил, что рано или поздно ты здесь пройдёшь.

— Но зачем ты меня ждал?! — Влада была близка к панике.

— Как это — зачем? А вернуть деньги на метро? — красивое лицо озарила наглющая улыбка. Влада не выдержала и рассмеялась. — Я, между прочим, уже успел подумать, что ты объявила бойкот метрополитену и никогда здесь не появишься.

— Прости, я ж не знала, что так страшно опаздываю. Вчера я ещё лежала дома.

— А, точно. Я, почему-то, был уверен, что с температурой ты всё равно мотаешься по городу. Но ты оказалась умнее. Как ты сейчас?

— Ещё не отлично, но уже лучше.

— Молодец.

Влада не знала, куда идти, и машинально направилась к своему дому. Он шёл рядом и не сводил с неё глаз, кажется, забыв, что люди обычно ещё и разговаривают. Влада сама нарушила молчание, неожиданно заявив:

— Знаешь, я хочу напиться. Вусмерть.

— Это от простуды помогает? — приподнял он чёткую, почти идеально округлую бровь. Вообще-то, если подходить объективно, черты лица его были странноваты и вовсе не отвечали общепринятым канонам мужской красоты. Но в соответствии с канонами Всевлады Строговой его лицо было практически идеальным.

— Безусловно, — улыбнулась Влада. — Я собиралась напиться вусмерть совершенно одна. Но сейчас подумала: кому-то же всё равно придётся потом нести меня домой, так почему не тебе?

— Действительно, мне ведь не привыкать, — улыбнулся он.

— А ещё меня уволили с работы, так что неплохо бы пропить остатки последней зарплаты и умереть с голоду.

— И опять-таки, с этим никто не справится лучше меня!

— Магазин закрыли? — догадалась Влада.

— Ага.

— Значит, гуляем!

— Ты — бешеная, — покачал головой Елизар, — это заразно.

— Отлично. Я только забегу домой, потому что на мне сейчас отвратительный свитер. Подожди меня ещё минутку.

— Хоть всю жизнь, — он пробормотал это тихо, когда она уже захлопывала дверь парадной, но Влада расслышала.

Ворвавшись в свою квартиру, она с разбегу упала на тахту лицом вниз и на время застыла. Хотелось громко кричать. Что он с ней делает, почему он появился именно сейчас и именно так?! Что ей-то с ним делать?! При его появлении все мысли об убийстве, беспокойство о своей корявой даче показаний и страх по поводу последствий всего этого отошли на задний план. А это очень опасно. Нельзя сейчас расслабляться. Если убил — никогда нельзя расслабляться! Так ведь не ровен час и попадёшь где-нибудь впросак. Понятно, что напиваться с ним нельзя, нельзя ему проговориться. Вообще не надо бы с ним разговаривать, потому что нельзя его в это втягивать, нельзя же быть такой эгоисткой, ну, в самом деле...

А может, и фиг-то с этим благородством? Ей же недолго на свободе быть осталось! Может, пожить на всю катушку, оторваться напоследок? Терять-то теперь нечего. Можно вытворить что-нибудь такое, чего раньше всегда хватало разума не делать. Но он... Нельзя так легкомысленно с ним обходиться. Кто его знает, может, ему очень больно будет потом узнать, что она убийца, и всё это почти что гнусная ложь и предательство. А может, ему и всё равно будет. А может, он будет ждать её из тюрьмы... Так, возьми себя в руки: он СЕЙЧАС тебя ждёт, а ты уже десять минут морочишь себе голову и не можешь встать с тахты.

Она применила чудовищное волевое усилие и поднялась на ноги. Хорошо хоть, не заснула. Швырнув в угол ненавистную кофту, она натянула чёрный бадлон, тот, в котором над ней всегда стебались друзья, так как он странным образом придавал ей какой-то надменный и чопорный аристократический вид. Однако это была самая приличная, то есть не растянутая и не выцветшая вещь, подходящая для нынешней погоды, к тому же защищавшая от ветра больное горло. Она ненадолго задержалась перед зеркалом. В сумерках лицо казалось ещё бледнее, заметнее стали синяки под глазами. Впрочем, она всегда считала это красивым. Глаза в полумраке утратили малейший карий оттенок и напоминали две чёрные дыры. Она вздохнула и спустилась вниз, с удивлением осознавая, что за эти три дня жутко истосковалась по Елизару, которого собиралась никогда больше не видеть, и была несказанно счастлива, что он опять появился. Как будто вернулся пропадавший где-то пару лет друг детства... Что за ерунда, она ведь едва знакома с этим парнем! И разве ей до этого сейчас?!

***

Они сидели в тёмном углу бара, куда Всевлада забралась подальше от людей. За время прогулки и нахождения здесь у них с Елизаром обнаружилось очень много общих тараканов, начиная от музыкальных и литературных вкусов и заканчивая смыслом жизни и прочими философскими воззрениями. Она нашла в Елизаре неожиданного и пылкого единомышленника даже и в таких своих идеях, в которых не чаяла никогда встретить в ком-либо согласия, натыкаясь всегда лишь на недоверие и испуг. И это всё притом, что она старалась устроить так, чтобы Елизар высказал свои суждения первым, что он и делал, поначалу осторожно. Но постепенно они оба разошлись и от изумления и восторга уже не доканчивали фразы, подхватывая мысли друг друга с полуслова.

Кроме того, Елизар, похоже, был почти начисто лишён «мудацких» черт характера, которые Влада неминуемо замечала в знакомых мужчинах в той или иной мере. Если в Даньке их было процентов сорок, в Сашке где-то шестьдесят, в Вяшках они поделены на двоих, как и весь мозг, с Пронырой ничего непонятно, потому что он хитрый, как жопа, а Рожнов был мудаком весь насквозь и ещё распространял своё мудачество вокруг себя, то Елизар оказался сущим ангелом, и в нём этого процентов двадцать, а то и меньше...

Они могли бы разговаривать и удивляться бесконечно, но чем отчётливее Влада осознавала, что встретила, похоже, ТОГО САМОГО человека, тем в большее отчаяние приходила в глубине души. Поэтому в какой-то момент она замолчала, что не было удивительным, так как в баре гремела музыка, которую всё время приходилось перекрикивать, и у них обоих уже был сорван голос. Перед Владой стоял седьмой коктейль, и её просто нещадно клонило в сон, так как тётушкины таблетки нашли общий язык с выпитым. Зал с мигающими лампочками немного плыл перед глазами, а музыка периодически противно замедлялась и застревала на одном месте. Тут-то Влада решила, что выхода нет, и, глубоко вздохнув, подвинулась к Елизару и в полголоса сказала ему на ухо: