Суета вокруг барана

-- Ого! - восхитилась Серафима. - Вот уж не думала, что ты такое умеешь. Обалдеть можно! Александра, у тебя талант пропадает.

Прибежала Галя и тоже прямиком к Геродоту. Опустилась на колени и стала чесать ему мордочку.

От посыпавшихся на него ласк баран совершенно разомлел. Он прикрыл глаза, вытянул шею и застыл.

Следом прибыла на место чествования Геродота Верочка. Она ни обнимать, ни целовать виновника торжества не стала. И не потому, что все лучшие места уже были заняты. Просто Верочка была значительно сдержанней и серьезней своих подруг. Она просто почесала барану за правым ухом. Такое проявление приязни тоже понравилось Геродоту.

-- Вот и хорошо, - похвалила Верочка барана. - Это очень хорошо, что ты вернулся.

Геродот тоже так считал и утвердительно кивнул.

-- Петя ведь предсказал, - вспомнила Александра Федоровна. - Он по звездам точно определил, а мы ему не поверили... Молодец, Петя, - и она опять прижалась к барану, запустив пальцы в его густую, мягкую шерсть.

-- А вот это ерунда и чистейшей воды совпадение, - когда дело касалось вредных лженаучных теорий, Верочка никаких компромиссов не признавала. - Так что тебе, Петя, лучше всего помолчать.

-- Я и так молчу, - на редкость покорно и даже в какой-то мере отрешенно произнес Петя.

Он чувствовал себя кругом виноватым. Пошутил, что с бараном ничего не случится и на тебе, привезли скотину обратно. Ничего себе шуточка. Фантасмагория какая-то получалась, и пошутить уже нельзя.

Подошел Лисенко. Посмотрел на окруживших Геродота девчат, легонько щелкнул барана по лбу, потом отвел Петю в сторонку.

-- Привезли, значит, обратно? - спросил он, хотя и так было совершенно ясно, что привезли.

-- Ага, как уехали, так и приехали.

-- М-да, второе пришествие барана со всеми вытекающими отсюда обстоятельствами, - Лисенко неодобрительно посмотрел на окруживших парнокопытное девчат и пожал плечами. - Но народ, между прочим, ведет себя довольно странно. Вместо того, чтобы сожалеть - он ликует.

-- Ликует, - подтвердил Петя. - Так ведь это от темноты. Чего от женщин ожидать. Вместо разумного анализа положения дел - сплошные эмоции.

-- А вот это напрасно, - осудил ликующий народ Лисенко. - Еще пожалеют и не раз. Послушай, Петя, я вот чего не пойму, ты, правда, по звездам определил что наш баран того... Что он опять к нам вернется?

-- Да нет, Владимир Алексеевич. Просто так трепанулся, для смеха.

-- А в звездах ты разбираешься?

-- Конечно, разбираюсь. Когда-то специально интересовался, звездные атласы изучал, в планетарий ходил, даже в телескоп смотрел. Вообще-то я знаю, где находятся эти созвездия, могу как-нибудь ночью показать.

-- Так они параллельно сейчас расположились?

-- А кто их знает, не видел я их. А если и расположились, так не будут же они определять судьбу какого-то дурацкого барана. Делать им что - ли больше нечего!

Лисенко неторопливо покрутил ус .

-- Значит совпадение.

-- Я уж и сам не знаю, - откровенно признался Петя. - Бред какой-то. Не может быть, чтобы это из-за звезд.

-- Понятно... А почему же вы его тогда обратно привезли?

-- Так мясник куда-то уехал, на свадьбу к родственникам...

-- И на долго?

-- Никто не знает. Какой-то родственник у него женится, тоже калмык. И свадьба будет по национальным обычаям. А сколько у них гуляют и сколько потом похмеляются, никто не знает. Зачем только у нас этнографов кормят.

-- М-да, дела... А потерять его никак нельзя было?

-- Как его потеряешь, если шеф все время рядом...

-- И не загнулся ведь по дороге, - с сожалением отметил Лисенко.

-- Этот не загнется. Что только имя делает! Ведь был обычный баран, слабонервный, на машине ездить не любил. А назвали его Геродотом, так он сейчас только о том и думает, чтобы путешествовать. За ним не присмотришь, он еще и сочинения писать начнет, на историческую тему.

-- Вполне, - согласился Лисенко. - От него всего ожидать можно. Ты, Петя, все-таки поосторожней со своим трепом. А то видишь, что получается. Ты трепанулся, а теперь расхлебываем.

-- Если бы я знал, что так получится... Утопить бы его, как персидскую княжну, так здесь же ни одной реки нет. Может его скорпион укусит, и он загнется.

-- И не мечтай, со скорпионом не пройдет. Бараны, когда пасутся, этих скорпионов едят и хоть бы что.

-- Ты смотри, - удивился Петя, - И скорпионом его не достанешь. Верочка, подойди сюда, - позвал он.

-- Чего тебе? - Верочка подошла.

-- Ты все знаешь, так скажи нам, как Геродот умер? В каком возрасте?

-- Геродот?.. - стала вспоминать Верочка. - Сократ отравился ядом цикуты, Цезаря зарезали кинжалами, Помпею собственный раб отрубил голову... А про Геродота не написано. Наверное, умер в глубокой старости.

-- Этого я и опасался, - с тоской в голосе признался Петя. - Интересно, сколько лет живут бараны?

Но сколько лет живут бараны, никто не знал.

37

Даже при том трудовом энтузиазме, который исповедовал шеф, у него и мысли не возникало, что после плотного обеда надо немедленно отправляться со своей командой на курган, в самое пекло, и проливать там трудовой пот во славу археологической науки.

В калмыцких степях летом в тени хорошо за тридцать. Бывает и за сорок. А на солнце никто и не меряет - нет смысла, всем и так понятно: разумной жизни при такой температуре быть не может. А если она там и появится, то сразу превратится в неразумную. Суслики и ящерицы, коренные жители этих мест, прячутся от убийственной жары в норки и выходят по своим делам только рано утром или ближе к вечеру, когда солнце жжет не так сильно. От солнца прячется все живое. Даже такая гадость, как фаланга и то старается пересидеть жаркое время в норке.

Археологи тоже строили свой трудовой день в зависимости от действия светила: начинали работать в семь часов утра, и заканчивали в семь-восемь вечера. А в самое горячее время, с двенадцати до четырех, прятались в тени.

В часы этого послеобеденного отдыха шеф заполнял дневник, Лисенко и Маркин играли в шахматы, девчата что-то простирывали, подшивали, а Александр Александрович предавался своему любимому занятию. И каждый выбирал хоть бы полчасика, чтобы полежать, вздремнуть. Поднимали края палаток так, чтобы ветерок продувал, ложились под этот ветерок на раскладушку и дремали.

Лисенко как-то сразу уснул, а Петя почитал немного, потом и он задремал. Конечно, ему приснились амазонки. А что ему еще могло присниться, если он только о них и думал. Петя против подобного сна возражений не имел, он даже обрадовался - это же здорово, когда исследователь может окунуться в изучаемую среду, пусть даже и во сне. Кроме того, Петя где-то прочел, что именно во сне совершали некоторые ученые свои блестящие открытия. Менделеев и еще кто-то... Он вполне допускал подобный вариант и в своей научной деятельности. Правда, вслух Петя об этом не говорил: побаивался материалистической принципиальности Верочки и ехидных выпадов Лисенко.

...Он стоял на высоком кургане и ему хорошо был виден лагерь амазонок. Это был не город, не поселок, а обычный походный лагерь кочевников. В беспорядке стояли какие-то высокие повозки и островерхие шатры, горели костры. А между ними небольшими стайками бегали дети и собаки. Тут же бродили табуны лошадей, стада быков с огромными рогами, отары овец. И везде было полно амазонок. Как это и положено при подобном беспорядке, лошади ржали, быки мычали, овцы блеяли, и все это сливалось в странный ни на что не похожий совершенно дикий хор. Но хор этот был только фоном для другого более мощного звука, могучего гула, который, казалось, заполнял все пространство: он рождался в лагере, висел над ним и растекался густыми плотными волнами. Вначале Петя никак не мог понять, что это за гул. Потом до него дошло - это разговаривали женщины, все сразу, одновременно. И Петя сообразил, почему мужчины у амазонок не выживают.