Осада

Все четверо сидели друг против друга в небольшом, метров двадцать, кабинете, сам Бахва за столом, остальные отодвинули кресла к окнам. Важа поминутно посматривал вниз. Мертвецов становилось все больше, они медленно бродили вокруг здания, кто по бетонной дорожке фундамента, кто по двору. Выходы они перекрывали надежно, располагаясь на всех подступах и блокируя любую, даже гипотетическую, попытку прорыва. Тем более, количество их предостаточно – уже больше двух сотен.

Постепенно начало смеркаться. Осажденные поужинали водой из морозильников, включили свет, уж его-то незачем было экономить, аккумуляторы рассчитаны более чем на неделю автономной работы всех систем, а уж этого срока за глаза хватит, чтобы либо околеть с голоду, либо дождаться помощи.

– Вероятно, поиски начнут с завтрашнего утра, – наконец, высказался Важа, не в силах больше держать при себе эту мысль.

– Остается только надеяться, – согласилась Манана. Разговор, покрутившись немного насчет расположения флага – жаль, что здание имело косую крышу, так что приходилось выбирать, где его прикреплять, – медленно угас, подобно тому, как дотлевает, истратив запас парафина, свеча.

Они сидели молча, слушая тишину. Пристально вглядываясь в звездное небо, щедро рассыпавшее свое холодное недостижимое богатство от горизонта до горизонта. Электричества в городе не было, фонари не зажглись, так что все удивительные красоты свои небо предоставило им одним. И собравшиеся в кабинете любовались звездным сиянием. Вдыхали теплый летний воздух, еще напоенный зноем прошедшего дня. Слушали шепот ветра, затерявшегося в кронах кипарисов.

Вечер скатился в ночь, но никто не заметил перемены, все лишь смотрели и слушали. Пока звонкий удар не заставил их всполошиться и повскакивать с кресел.

– Что это? – Манана ойкнула, пытаясь подняться и позабывшись, ступив на больную ногу. – Мертвые?

– Да, – Важа высунулся из окна почти по пояс. – Темно очень. Но мне кажется, они начали кидаться камнями в окна. Да так и есть.

– Иван, ты у нас самый зоркий, посмотри, – попросил Бахва. Он подошел, стал рядом с Мананой, девушка чуть подвинулась.

– Кидают камни в окна, – шум стал громче. – Часть подошла к двери, штук десять, пытается высадить. Это у них вряд ли получится. А вот окна…

– А окна пуленепробиваемые.

– Ну и что. Капля камень точит.

– Ты как Нодар, – сказала неожиданно Манана. – Он тоже пословицы любил в разговор вставлять.

Иван только вздохнул в ответ. И отошел. Важа продолжал вглядываться, нервно потирая переносицу. Удары становились все чаще.

– Надо пойти проверить, что там с окнами, – не выдержал молодой человек. – Долго ли протянут.

– Долго, – спокойно ответил Бахва. – Если повреждений нет. Правда…, – неожиданно он поднялся. – Пошли вместе, по дороге разберемся.

– Да, я слышал, они помнят, чем занимались, ну, в общих чертах, на протяжении жизни. Ну а камни в окна каждый кидал. И еще, у них нет этой, как ее, в мышцах, которая…

– Молочной кислоты.

– Вот именно, – они зажигали свет, пристально оглядывая каждое окно. Нет, вроде ничего страшного. Пока ничего. – И значит, они не выдохнуться. Если только не поймут, что нас не достанут.

– Если только они способны на это. В любом случае, выставят стражу.

– А когда прилетит вертолет, как мы Манану будем поднимать? Надо что-то придумать, пока есть время; может, мне веревку поискать?

– Важа, угомонись, – неохотно произнес Бахва. – Скинут люльку.

– Ну правильно, мы ж поднимемся первыми, а потом…

– Я сказал, замолчи.

Пройдя все кабинеты первого этажа, они поднялись наверх.

– Держатся, – сообщил довольный Важа. – Ни царапины, только следы от камней. Так, пока скребут без толку. Как нас завидят, просто бросаются кидаться. Жуткое зрелище, – он нервно рассмеялся и затих. В тишине грохот камней о стекло стал невыносимым. Кажется, он усиливался с каждой минутой. Может, так и было, ведь подходили все новые мертвецы, на фоне  вызвездившегося неба их число уже не поддавалось подсчету. И почти все кидали, по крайней мере, несколько первых рядов. Да, теперь они стояли рядами и равномерно кидали камни в окна, выбрав для штурма несколько во дворе. Когда камни у одних заканчивались, они шли собирать свои, низко пригнувшись, а другие, не переставая бросали и бросали увесистые булыжники в дрожащие, но не сдающиеся стекла. Покрывшиеся уже плотной пеленой следов от бесчисленных ударов.

Зомби не были точны, некоторые попадали в себе подобных, так что их число уже подсократилось. Если группе придется задержаться здесь на несколько дней, а все может быть, то предстоит пережить еще и жуткую вонь разлагающихся тел и все проблемы, связанные с этим.

– Стекло продержится не так много, как нам того хотелось бы, – внезапно произнес Иван. – Надо бы поразмыслить о защите второго этажа.

– Как ты предлагаешь, дверь спилена с петель. Сестра, подожди, я хотел бы узнать мнение человека, очевидно, больше всех нас бывавшего тут.

Бахва понял, что снова ляпнул не то. Манана дернулась, словно эти слова коснулись ее. Важа куснул губы. Куренной повел плечами.

– Нет, тут я был всего дважды. И всего на несколько минут. Меня заводили орлы, вроде вас. Ваша госбезопасность никогда не доверяла нашей, равно как и наша вашей…. Да, неважно все это. Дверь действительно закрыть не удастся, а вот на чердаке мы можем укрыться.

– Днем там дышать будет нечем, вентиляции нет. А на крыше торчать несколько дней, сам понимаешь,  – возразил Бахва, но тут же замолчал, услышав неприятный звук. Очередной камень глухо бухнул в стекло. Значит, оно поддалось. Сколько у мертвых на это ушло времени? – почти четыре часа. Быстро. Или отыскали с дефектом? – Ладно, собираемся, у нас еще есть много времени, чтобы забаррикадироваться как следует.

Ждать мертвых пришлось еще три часа. Пролом стекла им дался с большим трудом. И все же рассвет еще не забрезжил, когда группа услышала первые неровные шаги живых трупов, поднимающихся по лестнице.  Потом глухие удары в железную дверь, обшитую для красоты деревом. Больше трех человек ломиться в нее не могли, так что она продержится еще ой как долго.

Вопрос в другом, сколько продержаться они. На тридцатиградусной жаре, а на чердаке она поднимется еще и повыше, без еды и всего с одной бутылкой воды. Скверная получается арифметика.

Так что вся надежда на вертолет. Бахва к идее Важи, поначалу отнесся скептически. Но ведь во что только ни поверишь, когда другого шанса на спасение уже не остается.

Солнце поднялось к зениту, и на чердаке стало нечем дышать. Почему его не оборудовали проточной вентиляцией? Хотя бы какой-то. Нет, эта проклятая безопасность. И безветрие. Город расположен в низине, а сейчас полный штиль, ни единый лист не шелохнется. Только неугомонные удары в дверь, ставшие фоном для ночного бдения и дневных кошмаров. И снова ночного бдения – на крыше слишком холодно, на чердаке просто нечем дышать, – и новых дневных кошмаров. Важа весь день, до боли, до рези в глазах всматривался в небо, пытаясь углядеть вертолет, но без толку. Ни на первый, ни на второй день заточения он так и не появился.

Сестре стало плохо на третий день. Манана потеряла сознание, ее пришлось вытащить на крышу. Прикрыть листом фанеры от прямых, испепеляющих солнечных лучей, нагревших железо так, что можно было готовить глазунью. В час пополудни Манану вырвало, у нее начался сильный озноб, продолжавшийся до двух, или даже чуть дольше. Температура резко повысившись, так же внезапно упала, теперь она едва могла пить. В четыре Манана смогла заснуть, но ненадолго, около шести начался новый приступ, сотрясавший тело еще около получаса. Бахва все это время находившийся рядом, не сводил с сестры глаз и медленно качал головой.

– Малярия, – тихо произнес он в ответ на безмолвный вопрос Ивана. – Переболела в детстве, лет в десять. От этой заразы не избавишься. А тут еще солнечный удар.

Иван молча смотрел на Манану, осторожно прижимая к себе.