Страница 17 из 129
РОМАНС О ВЕСНЕ 1848 ГОДА Завесу сбросил век – и мир воскрес! Где племя старое, седое? Гей, оглянись – все новое окрест. Весеннее и молодое! И песню чудную запел простор, И стройно отозвалось эхо гор, Запело все – долины и поля, Запела вся широкая земля, И мы запели: «Вольность! Вольность!» И стали вдохновеннее черты, И взор от слез – лучистей и светлее, И мышцы превратились вдруг в цветы, И каждый стал прекрасней и добрее! Для нас слились в одно и ночь и день, День грезой стал, сияньем – ночи тень, Мы волновались, верили всему, Смеялись – и не знали почему! Ах, первые любви приметы! Как на пиру, шумел и пел народ, Друг другу руки жали люди, И шло людское воинство вперед Под грохот роковых орудий. Где шляпа – там перо, где пояс – нож. Беги, тиран, иль мертвым упадешь! Да сгинут те, кто храбрых осмеял, Ведь каждый бы в бою бесстрашно пал За мир и счастье всех народов! Сверкало все вокруг – и лес и дол, И юный день, не знающий заката, Надел нарядный голубой камзол, В узорах жемчуга и злата. Весь край сверкал, как будто бальный зал, Из-под земли веселый марш звучал, Нас сам господь на танец пригласил И радостно народ благословил: «Ну наконец людьми вы стали!» ИТАЛЬЯНСКИЙ РОМАНС Басси, капуцин-республиканец, Был австрийской стражей ночью схвачен, И сегодня, по решенью Рима, На заре расстрел ему назначен, Вывели. Вокруг каре сомкнулось. Поп-палач стянул веревку туго, Острым камнем шею расцарапал, Но не вырвал жалобы у Уго. «А теперь ступай,- сказал убийца,- Жалуйся у божьего порога Только вряд ли бог тебя узнает,- Да и вряд ли ты увидишь бога!» Щелкнули затворы. Вздрогнул Уго, Выпрямился гордо: «Эй, предатель, Ты небось мечтаешь, жалкий ворон, О святой небесной благодати? Врешь, палач,- Христос меня узнает, Я увижу бога – ведь у трона Он собрал героев, и над ними, Полыхают красные знамена». ГЕЛЬГОЛАНДСКИЙ РОМАНС Борется судно с бурей свирепой, Иоган фонарь у скалы подвесил: «Пускай разобьется в щепы!» Несется судно на свет обманный, Прямо на камни, и килем глубоко Врезалось в берег песчаный. Иоган, довольный, свистнул по-сычьи: «Дочка моя готовится к свадьбе, В приданое ей – добыча!» И быстро лодка его, как лисица, Несется туда, где разбитое судно, Как черный гроб, громоздится. Не тратя времени понапрасну, Иоган топор свой вонзает в судно. Вдруг слышит голос неясный. «Спеши же,- грохочет эхо пустынно,- Получишь ты половину товара И золота половину!» Иоган прислушался, размышляя: «Коль мне половина одна достается, То будет моей и другая!» До берега в лодке Иоган добрался, Там ждал терпеливо, и до рассвета Он к судну не возвращался. Когда ж сквозь сумрак лучи засквозили, Топор свой снова вонзил он в судно, Но тихо там, как в могиле. Вдруг вместе с водой, забившей из трюма, Всплыл первый мертвец… Иоган, нагнувшись, Хватает его угрюмо. Лицом повернул мертвеца: «Проклятье! Не будет свадьбы – за волосы цепко Держу я мертвого зятя!» БАЛЛАДА О ТРЕХ КОРОЛЯХ Под визг детей и крик толпы, под грохот барабанный, Под звук воинственной трубы и флейты деревянной Три короля чужой земли Под вечер в Вифлеем вошли. И молвили: «Мы шли сюда с одной высокой целью, Чтоб паши головы склонить пред этой колыбелью». И вот, увидев хлев простой, стоящий в отдаленье, С верблюдов слезли короли и стали на колени. Покуда, расстелив ковры, Их слуги вынесли дары, Король-оратор, что стоял всех впереди, с поклоном Младенцу славу и хвалу воздал умильным тоном. «О матушка,- сказал второй,- твое дитя прекрасно, Ведь у него твои глаза – и как сияют ясно!» А третий слушал и вздыхал И так Иосифу сказал: «Да, это чудо из чудес, весь мир сегодня счастлив!» Но тут-то маленький Исус зашевелился в яслях. Сказал он: «Вы пришли сюда, терпя в пути невзгоды, Ведь даже вам милы подчас апостолы свободы. Когда ж со временем за мной Ученики пойдут толпой Вас испугает, короли, пророк из Назарета, И у доносчиков тайком вы спросите совета. Вы позабудете о том, как шли сюда когда-то, Как славословили меня, дарили шелк и злато, И вы решитесь наконец Терновый мне подать венец. И на Голгофу я взойду, камней осыпан градом, Но никого из вас тогда со мной не будет рядом!» Король-оратор набекрень свою корону сдвинул, Хотел он было возразить Иосифову сыну, Да что-то мысли не пришли. И зашептались короли: «Он плотника простого сын! К кому мы тут взываем?» Пришли со славой короли, а как ушли – не знаем.