Страница 18 из 24
Вдали мелькнула тонкая девичья фигурка в голубом платье.
«Черт побери. Все равно и тут кто-то шастает», — подумал Сашка.
«Ну что, Ромео, топай домой», — сказал Сашка себе.
Он понял, что ждет напрасно.
— Гражданин, почему Вы здесь прячетесь?
Сашка едва не подпрыгнул от неожиданности. Он повернул голову.
Позади него, на самом краю террасы стояла Наташа. В голубом платье.
Так это ее фигурку он видел! И не узнал.
Во балда!
Она, получается, переоделась!
Значит, она бегала домой, вот почему она так задержалась. Ну, дела!
А еще на плече у нее висела маленькая белая сумочка. Прямо как дама!
— Привет, — промямлил он.
— Здрастье, давно не виделись, — рассмеялась Наташа.
— Спускайся ко мне, — сказал Сашка.
— Мы вроде гулять собирались, — ответила она.
— Иди сюда. Потом погуляем, — хрипло сказал Сашка, подавая ей руку.
Наташа посмотрела по сторонам и, опершись на руку Сашки, соскользнула вниз. Теперь они стояли рядом. Сашка держал ее за руку. И что дальше?
— Сказала бы, что пойдешь переодеваться. Извелся весь, тебя ожидаючи.
— Да я и сама не думала. Уже было пошла. Потом смотрю на себя. Форма, фартук.
— А что? Это очень эротично.
— Что?
— Ну, форма, белый фартук, бантики.
— Ага. Как дурочка.
— Совсем не дурочка, — Сашка притянул ее к себе и поцеловал в губы.
— Нет, дурочка.
— Нет, не дурочка.
— Что пришла к тебе — дурочка.
— Я люблю тебя, Наташенька.
— Врешь, наверное?
— Нет. Это правда.
— Правда-правда?
— Правда-правда.
Он осторожно, словно впервые, положил ладонь на ее грудь. Слегка сжал.
Желание было невыносимым. Сашка погладил Наташину спину, потом его рука скользнула ниже, на талию, еще ниже. Он, задыхаясь от волнения, трогал, мял, ее упругую попку, он притягивал девушку к себе, плотнее, еще плотнее. Наташина сумочка мешала обниматься, и Сашка перебросил ее себе на плечо.
Поцелуй был долгим, страстным.
— Пойдем, — прошептал он хрипло.
— Куда? — ее голос дрожал.
— Сюда, — и он потянул ее под куст лоха.
— Но там сыро, — капризно произнесла Наташа.
— А вот, что у нас есть, — сказал Сашка и достал из пакета покрывало.
— Ничего себе — рояль в кустах, — удивилась Наташа.
— Давай, расстелим, — шептал Сашка.
Но он расстелил покрывало сам. Наташа стояла рядом и смотрела, как он это делает. Сашка уселся и протянул к девушке руки. Она не приближалась.
— Иди ко мне, — тихо сказал он. И положил рядом с собой ее сумочку.
Наташа шагнула к нему и присела на край покрывала.
— Иди сюда, Наташенька, иди ко мне, — повторял Сашка.
— Я уже пришла, я здесь, — выдохнула Наташа.
И Сашка обнял ее.
— А вдруг нас кто-нибудь увидит? — прошептала Наташа, оглядываясь вокруг.
— Никто нас не увидит, — Сашка торопливо расстегивал пуговки на ее груди.
Он был не прав.
Сорока все видела.
Потому что следила за ними.
Она все видела.
И то, как они целовались.
И то, как юноша медленно и осторожно стал заваливать девушку на покрывало.
Потом они долго целовались лежа.
И руки паренька не знали покоя.
Особенно правая. Сорока все видела.
Скользнув под подол платья, она, эта рука, так и оставалась там.
Потом юноша стал на колени. И это сорока хорошо видела.
Ноги девушки были теперь совершенно обнажены. А платье смято на животе.
А он, паренек, стал стаскивать с девичьих бедер маленькие белые трусики.
Потом он снова припал к своей подружке.
Сорока не упустила ничего. И то, что брюки паренька стали сползать вниз.
Потом сорока заметила какое-то новое движение, но особого значения этому не придала. Потому что оно было, по ее мнению, неопасно ни для нее, ни для ее гнезда. Она заволновалась гораздо позже, когда они встали.
А то, что происходило сейчас ее не волновало.
Она не понимала этих слов, которые слышала.
— Наташенька, тебе больно, Наташенька? — шептал Сашка, задыхаясь от страсти.
— Да, мне больно, больно, — словно откуда-то издалека доносились ее слова.
— Наташенька, миленькая, потерпи, потерпи, я сейчас, я сейчас.
Он толкал своего напряженного героя, но что-то препятствовало, Сашка явно ощущал это. И это ощущение, понимание того, что он все-таки добился своего, что он лишает Наташу девственности, от этого, казалось, его кровь вот-вот закипит. Его небольшой опыт с Катей говорил ему, что он на верном пути, что кончик его органа попал куда надо и теперь нужен лишь решающий толчок, и вот его-то он и не мог совершить. Ему хотелось, чтоб девушке не было сильно больно, но она громко вскрикивала и дергалась под ним. Получалось, что ей больно, но и отпустить он ее уже не мог.
Из какого-то отдаленного участка памяти вдруг всплыли наставления Кати.
Насчет того, как парень должен вести себя с девственницами.
И решившись, он крепко прижал Наташу и толкнул себя в нее. Сильно толкнул.
И проник в нее. Он преодолел это вожделенное препятствие.
Девушка дернулась и резко вскрикнула.
Он проталкивался вперед, вперед. Было туго, но преграды больше не было. И он вошел в нее полностью. Получилось!
О, боже…
Наташа взвизгнула, но Сашка, поняв, что произошло, заглушил ее вопль поцелуем. И стал двигаться. Вперед-назад. Вперед-назад. Вперед-назад.
Тут он уже знал, что и как.
— Любимая! Наконец-то! Ты моя! Моя! — едва не кричал он.
— Саша, Саша, о боже! Саша, — всхлипывала она в ответ.
И тут он понял, что она плачет. Что по ее лицу текут слезы. Но не было на свете силы, способной остановить его в эту минуту. Он овладевал Наташей. Ее глаза были закрыты, а все ее тело двигалось в такт его сильным движениям.
И он продолжал свои толчки, такие сладостные, такие неуправляемые, восторг обладания был таким сильным, что в высшую минуту, которая наступила очень скоро, Сашка громко вскрикнул, он вонзился в нее, вся его душа, казалось, завибрировала от страстной конвульсии.
Сашка кончал.
И он кончил.
Потом он, опираясь на локти, обессиленно уткнулся носом в Наташино плечо. Все его тело дрожало. Он был готов умереть. Потому что он наконец овладел Наташей. Овладел своей любимой девушкой. Боже! Она оказалась девственницей! Целкой! А он еще сомневался…
— Наташа, я люблю тебя, — это были первые слова, которые он смог сказать.
— Сашенька, Саша, что мы наделали, — панически шептала Наташа.
Она всхлипывала. Она плакала.
— Любимая, все хорошо. Теперь ты моя! Наташа, ты — моя женщина!
— Саша, что теперь будет? Саша, я боюсь!
— Не надо ничего бояться. Наточка. Я же надел эту штучку. Все будет хорошо.
— А ты меня не бросишь? Сашенька!
— Никогда, никогда, любимая!
— Мы будем вместе? Всегда-всегда?
— Всегда-всегда. Ты моя, а я твой!
Он стал целовать ее глаза, чтоб не было слез.
Кажется, она понемногу успокаивалась.
— Тебе было очень больно? — тихо спросил Сашка немного погодя.
— Да. Я не ожидала такой боли, — она все еще всхлипывала.
— Прости меня. Ты не жалеешь, что сделала это со мной?
— Нет, не жалею. Я люблю тебя. Только знай, я не прощу предательства.
— Знаю. Я не дам тебе повода.
Они помолчали.
— Саш.
— Что?
— Наверное, мне нужно встать.
— Зачем?
— Кажется, там проблемы.
Сашка понял, о чем она говорит. Он откинулся и сел рядом. Наташа тоже села.
— Сашка! Смотри сколько… — испуганно зашептала Наташа.
— Да… И я весь…
— Сейчас. У меня есть с собой… — сказала Наташа.
Она взяла свою сумочку и вынула из нее большой кусок марли.
— Оторви себе, — протянула она ему.
Сашка оторвал. Потом они при помощи этой марли наводили порядок. Каждый в своем хозяйстве. А Сашка подумал, что, получается, что Наташа тоже хотела того, что произошло сегодня. Ведь она загодя запаслась этой марлей.