Страница 67 из 91
В письме от 23 сентября 1921 года, написанном в польском посольстве в Токио и адресованном Марии Склодовской-Кюри, ссылаясь на давнее знакомство, Оссендовский просил о помощи в эвакуации жены Анны из России. О себе он пишет, что был профессором химии в Политехническом институте и Сельскохозяйственной академии в Омске, сотрудничал с польской военной и политической миссией в Сибири, проводя «антибольшевистскую агитацию». В Красноярске, куда он отправился, пытаясь связаться с женой, его якобы выдали большевикам польские коммунисты.
Пятая (польская) дивизия потерпела поражение, и, скорее всего, после этого Оссендовский искал спасения в тайге. Он воплотил задуманный ранее план бегства в Урянхайский край, а далее через Монголию и Китай в Европу. Здесь сыграли немаловажную роль его физическая подготовка, умение ездить верхом и увлечение охотой. Обыкновенный горожанин давно бы пропал зимой в тайге. Суровые морозы, редкие разрозненные поселения, занесенные дороги. Только самые стойкие и выносливые могут выжить в тайге. Тут не для кого нет скидок.
Переждав некоторое время в наполовину сгоревшей бревенчатой охотничьей сторожке, он двинулся вверх по Енисею. Петляя и пропадая неделями в глухой тайге, он избегал встреч с людьми, направляясь к Саянам, за которыми раскинулся Урянхайский край. Наполовину зависимый от Китайской империи, он давно привлекал живой интерес царских дипломатов и военных. Рано или поздно они собирались расширить границы Сибири.
Тщательно готовясь к новому захвату, были организованы «научные» экспедиции, исследовался каждый закуток, собирались сотни разнообразных данных и одновременно искались единомышленники пророссийской ориентации. Оссендовский, еще будучи студентом, участвовал в такой экспедиции, а его писательским дебютом стало «Описание путешествия по Алтаю и Уссурийскому краю». Туда он теперь и направлялся. Не исключено, что ранее (если не с самим Колчаком, то с кем-нибудь из его штаба) он выполнял также и другие задания. Даже если Оссендовский в своих воспоминаниях кое-что и приукрасил, тем не менее в глаза бросается тот факт, что, как правило, ему очень быстро оказывали помощь, где-то он находил деньги, оружие, лошадей, фальшивые документы и пропуска. Не исключено, что он пользовался поддержкой разветвленной сети подпольной белой организации.
Тувинский автономный округ, который вошел в состав СССР в 1944 году, — это бывший Урянхайский край. Плодородные земли, буйные степные травы, гордая тайга… Во время революции в Сибири за хребтом Западных Саян было относительно спокойно. От Красноярска до Саян по прямой — около 300 километров. Даже в трескучие морозы (а такие зимы в этой части страны — обычное дело) это расстояние можно преодолеть за пару недель. У Оссендовского это заняло чуть больше времени. Большевики пользовались поддержкой большинства жителей поселений абаканских степей и долин рек, по которым должен был пройти Оссендовский. «Со седство с коммунистическим Минусинском совершенно растлило местное население, которое охотно вступало в красные партизанские отряды бандитов Щечинскина и Кравченко», — писал он впоследствии. По мнению советских авторов, эти «бандиты» были легендарными партизанскими вожаками в Сибири. Однако у Оссендовского о них сложилось совершенно иное мнение.
Урянхайский край не был землей обетованной. Здесь разбойничали большие и маленькие группы колчаковцев и разнообразные противники советской власти, не исключая обычных бандитов. За ними гонялись регулярные отряды Красной Армии и ватаги большевиков. Ситуация менялась изо дня в день. Группа отчаянных путешественников, которую собрал вокруг себя Оссендовский, таяла на глазах. Известие о том, что перевал в горах Танну-Ола заняли красные, вынудило их изменить маршрут. Они отправляются восточнее, к одному из притоков Енисея. После перехода через пограничный хребет (Улан-Тайга), уже на территории Монголии, их ждала очередная неожиданность: со стороны бывшей Иркутской губернии надвигалась красная кавалерия. В сторону Тихого океана им тоже была закрыта дорога. Китайские гарнизоны, охранявшие большие монастыри и поселения, без единого выстрела передавали власть красным, в то время как белых офицеров они ловили и ставили к стенке, подозревая, что те сотрудничают с бароном Унгерном, который вырезал целый китайский гарнизон в столице края (Урге). Большая часть отряда, с которым Оссендовский пробирался на Восток, состояла из бывших офицеров Колчака.
Издавая описание своих урянхайско-монгольских скитаний, Оссендовский приложил к ним эскиз карты с нанесенным на нее маршрутом через горы, степи и пустыни Центральной Азии. Эта линия тянулась, от Урянхайского края через Улясутай, Алтай, пустыню Гоби и пустыню Алашань, через Наньшань до бассейна озера Кукунор к подножию Тибета. Оссендовский и его компания собирались вроде бы идти на юг — до первых английских постов в Бирме. То, что бассейн Брахмапутры от Янц-зы отделяет цепь Гималаев, было не самым важным. Эта прямая линия равнялась расстоянию как до китайских портов в Желтом море. Тибетские разбойники помешали им достичь цели, и они повернули в Монголию. На преодоление тысячи восьмисот километров им потребовалось полтора месяца.
После поражения Колчака его армия распалась. В плен никто идти не хотел. Белые, чувствуя, что проигрывают, пытались потопить волну революции в крови. Побежденные группами, а порой и поодиночке пробирались на восток или юг. Трасса, идущая через бунтующее Забайкалье, Верхнеудинск и Читу, казалась менее опасной. Много беженцев, пользуясь тем, что южная граница Сибири, проходящая по безлюдным горным пустырям и девственной тайге, практически не охранялась, доходили до Монголии.
Родина гениального полководца и стратега Чингисхана, колыбель великой империи, центр степи, простирающейся от Амура до Дуная, в начале XX века представляла картину ужасающей нужды, упадка и деградации. Безжалостно ограбленное китайскими ростовщиками и русскими купцами местное население истреблялось эпидемиями и сифилисом, который занесли сюда казаки. Средневековые суеверия, вера в заклинания, алкоголизм, повсеместная безграмотность и отсутствие какой-либо надежды на перемену существующего положения. Вымирала нация древних степных рыцарей, предки которых были хозяевами почти половины мира, которые поили своих коней в Висле и Адриатике, водили в арканах русских князей. Постепенно сокращалось количество подданных Богдо-гегена, как называли духовного — вождя Монголии, — третьего после тибетского Далай-ламы и Панчен-ламы сановника «желтой веры».
Издавна монголы жили среди степей, которые их кормили и охраняли. Вместе со стадами скота и коней они кочевали в поисках лучших пастбищ, воды, укрытия гор от холодных ветров, дующих из Сибири. Несколько раз в год они переносили свои юрты с одного места на другое.
По ночам семьи номадов собирались вокруг пышущих жаром печей. Чужаков они гостеприимно встречали чарками чая с кобыльим или верблюжьим молоком. Однако добавить туда еще и масла могли позволить себе только зажиточные. Ну и, конечно же, ламы в монастырях. Лам в Монголии было очень много. Желтые и красные монашеские облачения носила почти половина мужского населения этой страны. Самые крупные монастыри насчитывали по несколько тысяч монахов. Вокруг таких монастырей появлялись торговые ряды, вырастали купеческие фактории, резиденции европейских колонистов. В особом районе селились представительницы древнейшей профессии. Их услугами в равной степени пользовались как обитатели монастырей, так и гости из-за Великой стены.
Вот какой Монголия предстала глазам скитальцев, по словам Оссендовского: «В самом центре Азии лежит огромная и богатая страна Монголия. Широко раскинулась она от снежных вершин Тянъ-Ша-ня и раскаленных песков Западной Джунгарии до лесистых склонов Саян и Великой Китайской стены. Колыбель народов, таинственных сказаний и легенд, родина кровавых завоевателей, чьи столицы погребены в песках Гоби, но сохранились их кольца-талисманы и древние кочевые законы, земля монахов и злых духов, по которой кочуют племена, возглавляемые ханами и князьями (нойонами) — потомками Чингисхана и Хубилай-хана, — все это Монголия.