Страница 29 из 86
Мы вновь подробно охарактеризовали моменты борьбы и побед одной стадии детского развития. Каков вклад этой стадии в кризис идентичности - как в формирование идентичности, так и в развитие определенного типа отчуждения спутанной идентичности? Стадия автономии, безусловно, заслуживает особого внимания, так как именно в ней "вытанцовывается" первая эмансипация от матери. Есть клинические основания (они будут обсуждены в главе, посвященной спутанной идентичности) полагать, что отрочество, уходя прочь от всей детской жизни, от привычного окружения, во многом повторяет эту первую эмансипацию. По этой причине более всего бунтующие молодые люди могут частично (а иногда полностью) регрессировать к требовательным и одновременно жалобным поискам руководства, которое их бесстыдная независимость, по-видимому, отвергает. Однако, не говоря уже об этих "клинических" основаниях, общий вклад рассматриваемой стадии - мужество быть независимым индивидом, который сам может выбирать и строить собственное будущее.
124
Мы говорили, что самая ранняя стадия оставляет в развивающемся человеке свой след, который на многих иерархических уровнях, и особенно в индивидуальном ощущении идентичности, может иногда отозваться сознанием того, что "Я есть то, что, надеюсь, я имею и даю". Аналогично можно определить и последствия стадии автономии: "Я есть то, чего я могу свободно желать"7.
3. Детство: антиципация ролей
Будучи твердо уверенным в том, что он - самому себе принадлежащая персона, ребенок теперь должен выяснить, какой же именно персоной он может стать. Он, конечно, глубоко и полностью "идентифицировался" со своими родителями, которые в целом казались ему могущественными и прекрасными, но в отдельных случаях - довольно неблагоразумными, непривлекательными и даже небезопасными. Три линии развития составляют стержень этой стадии, готовя одновременно ее кризис: (1) ребенок становится более свободным и более настойчивым в своих движениях и вследствие этого устанавливает более широкий и, по существу, не ограниченный для него радиус целей; (2) его чувство языка становится настолько совершенным, что он начинает задавать бесконечные вопросы о бесчисленных вещах, часто не получая должного и вразумительного ответа, что способствует совершенно неправильному толкованию многих понятий; (3) и речь, и развивающаяся моторика позволяют ребенку распространить свое воображение на такое большое число ролей, что подчас это его пугает. Как бы то ни было, из всего этого ребенок должен выйти с чувством инициативы как базисным для реалистического ощущения собственных амбиций и целей.
Каковы тогда критерии целостного чувства инициативы? Критерии развития всех обсуждаемых здесь "чувств" одни и те же - кризис, сопровождаемый какими-то новыми отчуждениями, разрешается следующим образом: ребенок неожиданно начинает чувствовать себя "в большей степени собой", более любимым, более расслабленным, более ярким в своих суждениях - иными словами, по-новому витальным. Внешне он выглядит очень активным, владеющим избытком энергии, что позволяет ему быстро
125
забывать свои поражения и, не страшась опасности, шаг за шагом смело идти вперед, осваивая новые манящие пространства.
Мы подошли к концу третьего года, когда хождение становится для ребенка делом легким и привычным. Безусловно, ходить ребенок начинает значительно раньше, но оттачивается это умение, равно как и умение бегать, только с появлением внутреннего ощущения гравитации, когда малыш забывает о том, что он идет или бежит, а делает это как само собой разумеющееся, сочетая движение с каким-либо другим действием. Только тогда нога становится неотъемлемой частью его тела вместо того, чтобы быть каким-то амбулаторным аппендиксом. Только тогда он с выгодой для себя сможет открывать окружающий мир, сочетая дозволенные ему действия с собственными способностями. Теперь он уже готов видеть себя таким же большим существом, как эти "ходячие" взрослые. Он начинает делать сравнения по поводу различий в размерах и других свойствах окружающих его людей, проявляет неограниченную любознательность, в частности по поводу половых и возрастных различий. Он старается представить себе возможные будущие роли и понять, о каких из них стоит повоображать.
Под руководством старших детей или воспитателей он постепенно входит в тонкости детской политики яслей, улицы, двора. Его стремление к обучению в это время удивительно сильное; он неукоснительно движется вперед от ограничений к будущим возможностям.
Модус вторжения, доминирующий в поведении на этой стадии, определяет многообразие "схожих" по форме видов активности и фантазий. Он включает: (1) вторжение в пространство с помощью активных движений; (2) вхождение в неизвестное с помощью всепоглощающей любознательности; (3) "влезание" в уши и головы других людей своими криками и воплями; (4) физическую атаку в отношении других людей; (5) а также первые пугающие мысли о том, чтобы ввести фаллос в женское тело.
В теории детской сексуальности эта стадия называется * фаллической стадией - стадией детской любознательности, генитальной возбудимости и разного рода озабоченности на сексуальной почве (типа утери пениса у девочек). Эта "генитальность", безусловно, рудиментарна, она -
126
ожидание чего-то и часто бывает практически незаметной. Если ее специально не провоцировать соблазном или подчеркнутыми запрещениями и угрозами "отрезать это" или особыми обычаями вроде сексуальных игр в детских группах, то такая генитальность может "проявиться разве что в каких-то особо завораживающих переживаниях, которые вскоре становятся настолько пугающими и бессмысленными для ребенка, что подвергаются репрессиям. Это в свою очередь ведет к доминированию такой отличительной человеческой особенности, которую Фрейд называл "латентным" периодом, представляющим собой длительную отсрочку, разделяющую детскую сексуальность (которая у животных непосредственно переходит в зрелость) и половое созревание. В этот "латентный" период ребенок вынужден признать тот факт, что, несмотря на все усилия представить себя в принципе способным на то же, на что способны мать и отец, ни сейчас, ни даже в достаточно отдаленном будущем нечего и стараться стать отцом в его сексуальных отношениях с матерью или матерью в ее сексуальных отношениях с отцом. Глубокие эмоциональные последствия этого инсайта и связанный с ним магический страх создают то, что Фрейд назвал Эдиповым комплексом. Он основывается на логике развития, которая диктует то, что мальчики связывают свои первые генитальные ощущения с матерями, обеспечивающими комфорт их телу, и то, что они развивают свое первое сексуальное соперничество с тем, кто является сексуальным партнером их матери. Маленькая девочка в свою очередь привязывается к отцу или другому человеку, близкому ее матери, что может сделать ее очень тревожной, поскольку, по-видимому, блокирует ее возвращение к этой самой матери, причем материнское неодобрение оказывается значительно более магически опасным, так как оно "заслуживается" каким-то таинственным образом.
Девочки на этой стадии часто проходят через отрезвляющие изменения, потому что рано или поздно они начинают замечать, что несмотря на то, что ни в движениях, ни в уме, ни в социальной настойчивости они не уступают мальчикам (что позволяет им быть первоклассными сорванцами), все же одного они лишены - пениса - и вместе с ним важных преимуществ, имеющих место в большинстве культур и классов. В то время как мальчик
127
имеет такой видимый, способный к эрекции и понятный орган, с которым он может связывать мечты о взрослом величии, клитор девочки лишь слабо подкрепляет ее мечты о сексуальном равенстве, и у нее нет даже грудей как аналогичного материально осязаемого знака ее будущего. Идея возможного зачатия от введенного фаллоса пока слишком страшна, и материнские потребности могут проявляться у девочки разве что в фантазиях или заботе о малышах. С другой стороны, когда мать доминирует в семейной жизни, у мальчика может развиться чувство неадекватности. На этой стадии он начинает понимать, что его лидерство вне дома в семье будет отобрано матерью и старшими сестрами, которые таким образом могут рассчитаться с ним за свои сомнения в себе, заставив почувствовать, что мальчик в действительности является каким-то ничтожным существом.