Страница 42 из 48
Наши наземные войска продолжали сжимать вражескую группировку, выбивая немцев из опорных пунктов. К 1 марта территория, занимаемая противником, сократилась до 900 квадратных километров. Тринадцатого марта соединения и части фронта перешли к решительным боям по уничтожению окруженных войск противника. Наша авиация не позволила гитлеровцам эвакуировать морем всю оставшуюся живую силу и технику. И они продолжали обороняться с ожесточением обреченных.
В это время основные усилия фронтовой авиации были направлены на поддержку двух наступающих полевых армий, остальные войска поддерживались незначительным количеством авиационных частей. Была создана большая массированность ударов на сравнительно небольшой [188] площади. К примеру, в течение всего дня 18 марта бомбардировщики уничтожали войска и технику противника в его опорных пунктах. По каждому такому объекту действовало одновременно по 60-80 самолетов. В интервалах между бомбардировочными ударами по опорным пунктам производили налеты штурмовики, уничтожая живую силу и артиллерию врага. Истребители, сопровождавшие штурмовиков, также принимали участие в бомбардировочно-штурмовых ударах, нанося гитлеровцам ощутимый урон. Одновременно с этим бомбардировщики и штурмовики действовали по плавсредствам в порту Розенберг, в гаванях Фолендорф и Лайзунен, топили суда в заливе Фриш Гаф. За сутки авиация фронта производила от полутора до двух тысяч самолето-вылетов.
Авиационная поддержка наступающих войск позволила сломить сопротивление врага. Он начал отходить. Наши части на отдельных направлениях продвигались до шести - восьми километров в сутки. При содействии авиации наземные соединения 19 марта подошли к городу Брансбергу и завязали бой на его южной окраине. На следующий день город был взят. А еще через несколько дней немцы были выбиты и из последнего крупного опорного пункта - Хайлигенбайль. В руках противника юго-западнее Кенигсберга оставалась прибрежная полоса шириной три-четыре километра и длиной двадцать километров с десятком населенных пунктов.
Картину невиданного разгрома представляли собой пути отхода противника. Дорога от города Хайлигенбайль к порту Розенберг была сплошь забита артиллерией, танками и автотранспортом. Весь берег залива Фриш Гаф заставлен боевой техникой врага. В порту Розенберг наша авиация уничтожила морские транспорты, торпедные катера, сотни штабных, специальных и грузовых автомашин, сосредоточенных для эвакуации, орудия, бронетранспортеры, тысячи вражеских солдат я офицеров. Вся земля вокруг была опалена огнем.
Март был на исходе. Мы хорошо знали, что в эти дни войска 3-го Белорусского фронта и другие приданные ему части вот-вот начнут штурм сильно укрепленных обводов города-крепости Кенигсберга. Погода была плохая, и, видимо, поэтому жизнь наших летных экипажей проходила в обстановке напряженного ожидания. [189]
- Неужели начнут без нас? - спрашивали друг друга летчики.
Да, все мы с нетерпением ждали дня начала штурма Кенигсберга. Этот штурм для многих летчиков нашего полка, по существу, начался еще задолго до того, как под его стенами раздались первые выстрелы советской артиллерии и наша пехота вышла на ближние подступы к городу.
Еще тогда, когда гитлеровцы двигались на восток и на полях западной Белоруссии и Литвы виднелись свежие следы гусениц фашистских танков, еще в те первые и тяжелые для нашей Родины дни экипажи полков нашего соединения начали воздушное наступление на Кенигсберг. Теперь, готовясь к последнему штурму, мы вспоминали о пережитом.
Помнится, как мы, отправляясь в очередной полет, собрались у самолета командира полка на короткий митинг. Гневно звучали слова лучших летчиков и штурманов полка Юспина, Белоусова, Уромова, Калинина, Иконникова, Симакова, Кочнева, Федорова, Ларкина, Шевченко, Неводничего, Голова, Колчина и многих других, призывающих к усилению ударов по жизненно важным центрам фашистской Германии. На этом митинге мы приняли тогда резолюцию:
«Пусть шулеры из бандитского дома Гитлера и К° врут, пусть придумывают очередные фальшивки. Мы, летчики, штурманы и стрелки, ответим гитлеровским разбойникам новыми, еще более могучими ударами по глубоким тылам фашистской Германии. Пусть в сердце каждого патриота еще сильнее кипит ненависть к врагу, любовь к своей Родине. Отправляясь громить фашистское логово, помни о наших разрушенных городах и селах, о слезах матерей и сестер, уведенных в рабство к немцам и замученных фашистскими бандитами».
С этими священными словами шли летчики нашего полка в дальние полеты и в 1942, и в 1943, и в 1944 годах. С этими словами на устах мы готовились и к последнему штурму Кенигсберга.
…День 7 апреля запомнился нам на всю жизнь. С утра Кенигсберг бомбардировала фронтовая авиация. К полудню здесь появились тяжелые бомбардировщики.
Наш полк подходил к цели - товарной станции - на небольшой высоте. Еще на земле мы договорились о том, [190] что каждая эскадрилья будет бомбить по сигналу ведущего. Чтобы создать для этого необходимые условия, подполковник Трехин скомандовал:
- Приготовиться к удару!
По этой команде наша девятка на повышенной скорости ушла вперед, правая и левая - отстали и перестроились в колонну. Впереди и справа показалась товарная станция. На путях - несколько железнодорожных эшелонов, чуть дальше - складские помещения. Некоторые здания без крыш, видны следы недавних пожаров.
- Бомбить будем эшелоны, - спокойно докладываю командиру.
- Хорошо! - ответил подполковник и тут же развернул группу вправо, создав тем самым лучшие условия для прицеливания.
Уткнувшись в прицел, произвожу мелкие довороты самолета. Правой рукой тяну рукоятку: сразу же открылись бомболюки. То же самое проделали штурманы ведомых самолетов. Прицелившись, нажимаю на боевую кнопку. И, как только показалась из фюзеляжа первая фугаска, со всех самолетов группы посыпались бомбы. Проходит несколько десятков секунд - и они, одна за другой, рвутся на земле. И вдруг в местах, где находились железнодорожные составы, раздался один, потом второй взрыв большой силы. Черные столбы огня и дыма поднялись в воздух.
- Горят, эшелоны горят! - кричит стрелок-радист Пузанов.
- Порядок! - довольным голосом сказал Трехин и с небольшим креном стал разворачивать группу, чтобы потом взять курс на аэродром.
Вторую группу вел на цель Герой Советского Союза капитан Иванов. Штурман Шевченко и ведомые экипажи бросали бомбы также по эшелонам, создав на станции дополнительные очаги пожаров. Третья группа, ведомая майором Уромовым, отбомбилась по железнодорожным складам. Штурман Захаров фугасным огнем поджег один из складов. На территории возник огромный пожар. Отлично отбомбились и группы самолетов соседнего полка, которые вели Герой Советского Союза капитан Симаков, капитаны Белоусов и Завалинич.
В этот раз тяжелые бомбардировщики наших соединений [191] и частей сбросили по различным целям Кенигсберга около 3800 бомб - «соток», «пятисоток», «тонок».
На следующий день крупные силы тяжелых бомбардировщиков возобновили боевые действия в районе Кенигсберга. Поскольку внешний обвод кенигсбергских укреплений был прорван и наши войска ворвались в город, наша авиация получила новые объекты для бомбардировки. Нам было приказано наносить удары по скоплениям вражеских войск и техники в пригородах Кенигсберга - в Науцвинкеле, Эленскруге, Грохайдекруте, Фирбрудкруге, в портах Пиллау и Хель.
…После того как майор Малышев закончил свой рассказ о Кенигсберге, из-за дощатого стола поднялся Погорецкий. Оглядев серьезным взглядом воинов, он сказал:
- Вчера ночью Московское радио передало приказ Верховного Главнокомандующего о новой блестящей победе нашей армии - о взятии Кенигсберга. За отличные боевые действия объявлена благодарность войскам, участвовавшим в боях за овладение городом-крепостью. Высокой оценки удостоены и летчики нашего полка, которые мощными бомбовыми ударами с воздуха прокладывали путь наземным войскам.
Как- то разом все мы поднялись с мест и громко стали аплодировать. И когда Герой Советского Союза летчик Иван Федоров провозгласил здравицу в честь нашей Родины, шум аплодисментов разнесся по аэродрому с ноной силой. Но вот воины успокоились, и майор Погорецкий продолжал: