Страница 41 из 48
Горела прусская земля…
Фронт стремительно уходил все дальше на Запад. Ежедневно к нам на тыловые аэродромы приходили радостные волнующие вести: советские войска, взламывая оборону противника, форсируют реки и каналы, занимают все новые и новые промышленные районы и города.
Вот и сегодня утром, 10 апреля, радио принесло радостное известие: советские войска штурмом овладели городом и крепостью Кенигсберг! В информации говорилось: «Остатки кенигсбергского гарнизона во главе с комендантом крепости генералом от инфантерии Ляшем и его штабом 9 апреля 1945 года прекратили сопротивление и сложили оружие. Пал Кенигсберг - очаг пруссачества, острие, направленное в сердце славянства, столица прусского духа, идеологии подлых захватов…»
Наш полк базировался тогда на одном из аэродромов Польши. Отсюда по окруженной фашистской группировке в Восточной Пруссии мы совершили десятки налетов. Вот и сегодня шла интенсивная подготовка самолетов к очередному вылету на Кенигсберг, как вдруг был объявлен «отбой». После этого летчики и технический состав без каких-либо предупреждений стали собираться возле командного пункта. Вскоре сюда пришли начальник штаба полка майор Погорецкий и заместитель командира по политчасти майор Малышев. Оба они были в превосходном настроении, улыбаются.
- Вижу, ждете добрых вестей? - приветствуя собравшихся, заговорил Погорецкий.
- Теперь все вести добрые, - в тон начальнику штаба ответил летчик Юмашев.
- Правда, что гарнизон Кенигсберга сдался? - нерешительно спросил техник-лейтенант Касаткин. [184]
- Да, Кенигсберг пал! - ответил майор и добавил: - И снова русские солдаты дали по зубам псам-рыцарям!
Я стоял недалеко от Погорецкого и видел, как радостно засияли лица воинов, послышались восторженные возгласы: «Пришел конец пруссачеству!», «Наши снова проучили тевтонских рыцарей!» А вездесущий воздушный стрелок Альфред Ашкинезер старался запечатлеть на пленку фотоаппарата, как он говорил, «яркие сценки полковой жизни». Он к тому же и храбрый воин. Совершил более 250 боевых вылетов. Четыре раза прыгал с горящего бомбардировщика и все четыре раза невредимым возвращался в свою часть.
Но вот гомон стих, и Погорецкий как-то особенно возвышенно продолжал:
- Битва за Кенигсберг - завершение битвы за Восточную Пруссию. В ней сказалось торжество нашей стратегии. Это была смелая и искусная операция. Подумайте сами: лишь в начале января части Красной Армии вторглись в Восточную Пруссию, а уже 26 января комбинированными ударами с востока, юга и севера наши войска отрезали всю восточно-прусскую группировку немцев от центральных районов Германии. 15 марта группировка была расчленена, а затем уничтожена в гигантских «мешках». Три дня назад наши войска начали штурм Кенигсберга, а вчера поздно вечером он уже пал.
Погорецкий на минуту смолк, и тут же послышался чей-то голос:
- Можно вопрос?
Это был моторист Сергеев. Не дожидаясь разрешения, он торопливо попросил:
- Я и мои товарищи не знают, что это за город-крепость, какова его история. Нельзя ли сейчас, так сказать, для полноты картины, рассказать нам об этом?
Погорецкий, улыбаясь, повернулся к Малышеву, кивнул ему, словно говоря: «Вот видишь, комиссар, какой у нас любознательный народ». Малышев подошел поближе к воинам и неторопливо начал:
- Кенигсберг - это прежде всего форпост немцев на востоке. История засвидетельствовала, как псы-рыцари, опустошив и уничтожив в 1255 году литовские племена, построили крепость. Они стремились превратить ее в центр своего владычества на Балтике, в центр своего движения на восток. Именно поэтому гитлеровцы придавали [185] особое значение городу-крепости, именно поэтому Гитлер отдавал приказы держаться до последнего солдата.
Укреплению Восточной Пруссии и особенно городу Кенигсбергу немцы уделяли большое внимание и занимались этим делом очень долго. Строительство шло по указаниям германского генерального штаба. Каждый дом, каждое владение прусского помещика представляли собой пункт обороны. По сути дела, Восточная Пруссия была превращена в сплошной массив укреплений. Но, как вы сами знаете, никакие укрепления, возводимые почти семь веков, не смогли остановить победное движение наших войск. Советские воины, преодолевая все на своем пути, стремительно двигались по землям Восточной Пруссии к ее центру - Кенигсбергу, завершив разгром группировки штурмом города-крепости.
Участь Пруссии и Кенигсберга - это участь всей гитлеровской Германии. Уже близко наши войска от Берлина, идут бои в центре Вены - столицы Австрии, находящейся [186] под игом пруссачества, добиваются фашистские гарнизоны и в других городах. Удары, которые наносит Красная Армия, говорят о том, что недалек тот день, когда, вслед за восточно-прусским «мешком», будет ликвидирован и другой «мешок» - вся фашистская Германия, - заключил майор.
И Погорецкий, и Малышев сказали лишь немного о том, как был осуществлен разгром вражеских войск под Кенигсбергом. А мне вспомнилась вся история этой трудной и победоносной битвы. Вспоминались славные дела летчиков, сбросивших на город-крепость сотни тысяч бомб.
…Шла зима сорок четвертого - сорок пятого года. В результате зимнего наступления советских войск в Восточной Пруссии в районе юго-западнее города Кенигсберг была прижата к заливу Фриш Гаф большая группировка немцев. Из газет, из оперативных сводок и сводок Совинформбюро мы знали, что на территории около четырех тысяч квадратных километров в восточно-прусском «мешке» находилось 18 вражеских дивизий с многочисленной боевой техникой. Общение окруженных войск с Германией было возможно лишь через залив Фриш Гаф.
Мы также знали, что войска 3-го Белорусского фронта день за днем сжимали окруженную группировку врага. Прижатый к морю, без всяких шансов на улучшение своего положения, противник с бессмысленным упорством цеплялся за каждый метр территории, ожесточенно оборонялся. Наши летные экипажи были хорошо информированы и о том, что обреченный враг подвергает наши наступающие войска ударам с воздуха силами одного из лучших авиационных соединений гитлеровцев - эскадрой «Мельдерс», и что по насыщенности зенитными средствами небо над Кенигсбергом не уступает небу Берлина.
Но наша дальняя бомбардировочная авиация уже имела достаточный опыт борьбы с воздушным противником и навыки преодоления зон ПВО. Правда, близость моря и влияние весны создавали исключительно неблагоприятные метеорологические условия для боевых действий в воздухе. Однако, несмотря на это, экипажи вылетали на задания и отлично выполняли их. И даже тогда, когда тучи, казалось, нависали над землей, наша авиация не прекращала боевой работы. Штурмовики и бомбардировщики [187] одновременно выполняли задачу непосредственного содействия наступающим войскам и осуществляли удары по коммуникациям противника.
При выполнении первой задачи авиация обычно действовала массированно; причем ее усилия сосредоточивались на тех направлениях, которые играли решающую роль в разгроме противника. В этих боях был с успехом применен метод действий штурмовиков двумя эшелонами. Удары их по пехоте на поле боя и по коммуникациям позволяли парализовать оборону немцев на всю ее тактическую глубину, что мешало противнику маневрировать огневыми средствами.
Бомбардировщики в это время наносили сосредоточенные удары по таким крупным опорным пунктам, как города Цинтен, Прейсиш-Эйлау, Кройцбург, Барштайн. Эти полеты обязательно увязывались с действиями наших наземных войск. Бомбовые удары начинались задолго до подхода частей и соединений непосредственно к опорным пунктам, а заканчивались перед штурмом этих пунктов.
Много сил приходилось затрачивать на то, чтобы изолировать группировку немцев, помешать ей получать пополнения живой силой и боеприпасами из Германии. Нам было известно, что противник пользуется несколькими дорогами, сделанными по льду через залив Фриш Гаф, косой Фриш Нерунг, портом Пиллау, находящимся в северной части косы, и портом Розенберг в заливе. Используя незначительное улучшение погоды, экипажи штурмовиков и бомбардировщиков днем и ночью наносили сосредоточенные удары по этим целям.