Концепция силы. Юлька

Здешняя Хозяйка пока не казалась ему опасной. Вероятно, она просто не осознавала своей силы. Или она по-своему выжидает?.. Неизвестно. Мотоциклиста несколько раздражало её отстранённое внимание именно в момент охоты, и сегодня он собирался перевести её любопытство на другой уровень. Если, конечно, Хозяйка появится.

А здесь богатая охота… Непуганой дичи полно. Недаром Первый уже пытается намекнуть, что город — прекрасное место обитания для них. Но Первый с самого начала показался Мотоциклисту весьма ограниченным, несмотря на то что по положению они довольно близки друг к другу. Возможно, повлияла человеческая оболочка. В отличие от Мотоциклиста, смакующего принимаемую энергию, Первый откровенно жрал. И жрал, не в силах остановиться, пока не погружался в состояние, близкое к эйфории. Доверься Мотоциклист Первому в поисках добычи, аборигены давно бы засекли их. Неряшливый и жадный, Первый вынуждал Мотоциклиста всё ночное время держать обоих вассалов под жёстким ментальным контролем.

Женщина Рыба больше нравилась Мотоциклисту. Она была аккуратна и, кажется, скуповата. Предложенную порцию силы поглощала полностью, но не распределяла её вокруг себя, как Первый, и откладывала часть в нехитрый тайничок. Наверное, таким образом на ней сказалось последнее отключение от силовой системы. Слабый интерес Мотоциклиста вызывал вопрос из области отвлечённого: сущность женщины Рыбы сама по себе такова или её поведение — отпечаток формы, которую она приняла?

Вопрос всплыл и пропал. Время охоты. Женщина Рыба поднялась сразу за Мотоциклистом, и он заметил, как дрожат её ноздри, когда она, по-кошачьи дёргая головой, осматривается… Первый поднялся грузно и неохотно. Он явно предпочёл бы сам не охотиться.

Кусты, прозрачно-сквозные днём, теперь казались острыми тенями. Трое с утра до вечера сидели в сквере на скамейке, окружённые почтительно-брезгливым отношением прохожих — как к пьяницам или бомжам. А поскольку выглядели не слишком доведёнными до ручки, то милиция их не беспокоила.

Блекло-голубой свет вывески «Почти. Телеграф», видимой сквозь кусты, вдруг напомнили Мотоциклисту предыдущую ночь. Сначала это открытие вызвало удивление. Потом он вгляделся и сообразил: первое слово имело в своём освещении все лампочки, второе кто-то будто искусал, лампочек не хватало, а одна из имевшихся беспрестанно мигала… Когда Мотоциклист убил первого в форме, аура человека вспыхнула и погасла. Вторая жертва, остолбеневшая от внезапного, ничем не спровоцированного нападения, буквально облилась жарким сиянием, и её активизированная энергия показалась Мотоциклисту слаще.

Охота… Ведь необязательно на случайного зверя? А если дичь поднять и гнать в определённое место? А потом насытиться не спокойной энергией слегка ошеломлённого человека — оболочкой, бушующей чистым страхом, а то и ужасом! Да и само преследование! Сила против слабости, торжество власти против бессильного скулежа…

Мотоциклист вызвал на языке сладкое, пьянящее ощущение крови и непроизвольно облизнулся. А насытившись, они сделают шаг до убежища, обретя которое, перестанут быть пугаными воронами и превратятся в то, чем они являются на самом деле, — в хозяев города. Города и пещеры.

39

Ориентировалась Юлька в Троих уже легче. И даже закрепилась в самом удобном месте — в глазах (?) женщины Рыбы. Та вроде и не заметила вторжения. Более-менее освоившись и приноровившись к чужому организму, как приноравливаются к чужому шагу, Юлька предалась ленивым дремотным размышлениям.

Поначалу ей не понравилось, как она определила своё положение: как это она может «разместиться» в глазах. Когда она точно знает, что её тело по-прежнему лежит в постели? Значит, не она — её сознание? Юлька сердито поправила себя: было бы сознание — не спала бы она сейчас.

Затем прицепилась к «приноровиться к чужому организму». То же самое. Какой может быть организм, почему «приноровиться»! Она же не стала физической частью женщины. Ой, не хочется думать, зачем её эта конкретика, зануда ты въедливая!.. А через секунду одна из Юлек-плакс осмелилась спросить: «Юль, а тебе не страшно?»

Ночь надела маски на многие знакомые места, но постепенно Юлька узнала улицу, по которой шли Трое. Здание экономического факультета госуниверситета, дальше сквер, административные здания. Мотоциклист свернул на углу и размашисто пошёл к скверу. Он шёл уверенно, а Юльку начинало покидать её первоначальное настроение, выраженное в бесшабашном: «А, будь что будет! На месте соображу!»

Дойдя почти до середины сквера, Мотоциклист притормозил своих попутчиков, прошёл немного вперёд асфальтовой дорожке и вернулся крайне довольный. Коротким жестом он отослал Первого и женщину Рыбу к другой дорожке. Юлька пока не беспокоилась. Её даже интриговало, что же нашёл Мотоциклист.

А Мотоциклист нашёл юную парочку. Двое сидели на скамейке — в тупичке, вокруг которого плотной тёмной стеной высился шиповник. А добраться до тупичка можно было лишь двумя узкими дорожками. И вот в первом проёме, из кустов шиповника, появился Мотоциклист, во втором — фигуры его подельников. Парочка, увлечённая друг другом, увидела их не сразу, и Мотоциклист, делая следующий шаг, намеренно шаркнул по суховатому твёрдому снегу. Оба вскочили.

Разглядывая парочку, Юлька почувствовала, как сжалось сердце(чьё — уже было наплевать): он — совсем мальчишка, высокий, худощавый, в Юлькином десятом и то покрепче есть; она — под стать ему, тоненькая девочка, дунь ветер — на ногах не устоит, и унесёт её в заоблачные дали. Юлька постаралась сосредоточиться. Почему медлит Мотоциклист? И с чего начинать вмешательство?

Женщина Рыба отвела взгляд от парочки и теперь смотрела на Мотоциклиста. У Юльки создалось неприятное впечатление, что Мотоциклист смотрит не в глаза своей подельницы, а в глаза ей, Юльке. Освещённый полной луной и холодным светом фонаря, Мотоциклист хорошо был виден. Девушка недоумённо смотрела, как его большой рот складывается в злорадную усмешку, похожую на гримасу…

Миг тошноты и беспамятства…

Снова сквер, но теперь Юлька почему-то видит всех Троих. Ей страшно и… стыдно. И к ней прижимается кто-то дрожащий… Господи, что случилось? Взгляд вниз — узнать, кто дрожит. И — каменным обвалом понимание: каким-то образом Мотоциклист перекинул её от женщины Рыбы к парнишке. Это его страх перед неизвестными и стыд перед девушкой, которую, в случае чего, он защитить не сможет, Юлька испытывала.

… Юлька села на своей кровати с закрытыми глазами. Постель она не чувствовала, но ощущала себя реально проснувшейся в парнишке.

В нём было по-другому, по сравнению с ощущениями в Троих. В них она словно бродила по пустым комнатам, а здесь, даже мельком оглядевшись, она обнаружила ярчайший разноцветный калейдоскоп: сколько красочных впечатлений, различных увлечений, знакомств!.. Юлька быстро отвернулась. Всё равно что подглядывать в замочную скважину. Две добычи она всё же ухватила: парнишку зовут Димой, девочку — Алёной. «И что мне теперь с ними делать?»

Мотоциклист и его подельники стали медленно наступать. Очень медленно. И Мотоциклист демонстративно играл ножом, явно стараясь, чтобы на лезвии сиял отсвет луны или фонаря… Нож-то ему зачем? В прошлый раз он ему не понадобился, да и вообще… Против этих детей… Запугивает? Зачем?

Парнишку пробила такая крупная дрожь, что Юлька запаниковала вместе с ним. Она не желала, чтобы при ней, с нею, да и вообще убивали человека. Она не желала умирать с человеком и не желала смерти любого человека — вместе или без неё.

А нелюди приближались, и кусты были такие густые… Внезапно Юлька представила себе безмятежное лицо Влада и в ярости подумала: «Почему это только со мной?! Он выпустил этих гадов в наш мир! И мне теперь отдуваться за него?! Спит, небось, спокойно! Чёрт бы тебя подрал, экспериментатор чёртов! Властелин мира, ёлки-палки, пень замшелый!»

— Не ори! Что случилось?

Юлька заткнулась, а парнишка вздрогнул, будто услышал.