Страница 63 из 74
— Что ты видишь, Юля?
Румянец девушки, видневшийся в свете фонаря и луны, внезапно исчез. Её глаза странно потемнели, и Олег, в который раз чувствуя себя совершенно не способным помочь, просто обнял Юлю…
… Крыша провалилась. Пламя торжествующе рвануло вверх, ослепительно пестря белыми и чёрными искрами. Кто-то издалека встревоженно спросил: «Что ты видишь, Юля?» Под безумно пляшущим огнём она видела чёрные стены, изредка полыхающие кроваво-жёлтым. Она и хотела ответить, и не могла: после первого испуга зрелище огня очаровало, она не в силах была оторвать взгляд от светового буйства, от мгновенно возникающих и тут же уходящих теней. Потом вдруг стало темно, словно она села в мягкое тесное кресло. И, хотя взгляд её ещё тонул в зрелище огня, она уже видела и другое: дом, съедаемый пожаром, превращался в картинку небольших размеров, похожую на обои, не очень прочно приклеенные к стене. И кто-то методично рвал эти обои — лоскут за лоскутом, и вместо ободранной стены появлялась тёмная улица, забор, коттедж, в котором светится одно окно.
Её дрожь он почувствовал даже сквозь жёсткий кожаный плащ. Ещё секунда — и она обмякла, отяжелела в его руках.
— Ну что, всё прошло?
Она тихонько качнула головой и покорно пошла за ним к машине. Когда она села рядом, Олег заметил, как её взгляд устремился на приборный щиток. Боится невзначай снова посмотреть на дом? Он тихо тронул машину с места.
— Не расскажешь?
— Дом сгорел. — Она не сказала чей, но Олег быстро глянул в зеркальце заднего вида, готовый увидеть пожарище. Юля продолжала сидеть с опущенными глазами. — Олег, ты не боишься меня такую?
— А надо?
— Наверное, да. Потому что я сама боюсь. Я о многом хотела узнать у Влада, но совсем растерялась и всё забыла. Я ведь даже не узнала, что было в пещере и кто меня ударил… Ох, как тяжело. Всё туго натянуто, вот-вот сорвётся. А что сорвётся — неизвестно.
— Юля, почему ты решила, что мир пещеры может войти в наш? Ну, помнишь, ты у Влада сказала? Есть какие-то основания для такой мысли или всё это на уровне интуиции?
— У меня дурацкая способность связывать между собой самые неожиданные вещи — я уже говорила. И потом… Я сама не знала до последнего. У Влада додумалась. Всё как-то само собой сложилось…
Она всё говорила и говорила о своих страхах и, кажется, отвечала на вопросы Олега… Но опять что-то происходило или начинало происходить. И Юлька не могла ни остановить, ни понять нечто пока даже нематериальное, а оно, это нечто, неслось им навстречу. А потом Юлька не выдержала и посмотрела на дорогу, по которой они ехали…
… а Мотоциклист оглянулся, и его большой, будто обгорелый рот медленно исказился в недобрую усмешку. Юлька всмотрелась в его глаза — и её затрясло: она стояла на рыхлом краю крутого, падающего во тьму оврага. Она постаралась рассмотреть дно. Может — увидела, может — придумала, но внизу блеснула плотная жидкость с багрово-жёлтыми бликами…
Как он узнал их машину среди многих, приближавшихся к мосту? Юлька-то в машине, но он-то — где? Только белый снег, тени, редкие живые фигуры поздним вечером.
Вывернутый взгляд. Это непостижимо. Как он сумел…
Мотоциклист повернул голову, сквозь вставшую дыбом багровую жидкость Юлька увидела, как на маленьком экране: далёкий мост, машина, за ветровым стеклом — она. И через него, Мотоциклиста, и его глазами Юлька воспринимает картинку за картинкой.
И вдруг ей стало весело. Чем не эпизод боевика? Вот сейчас они с Олегом начнут подъезжать к мосту, но поедут не на сам мост, потому что это будет тривиально, примитивно — уничтожающие синонимы. Кто больше?
Это будет пОшло!.. Не-ет, они сделают по-другому. Они свернут с дороги, благо бордюр между проезжей частью и пешеходной дорожкой такой низкий, что, переваливая через него, они даже не почувствуют толчка. А там — через пешеходную дорожку к тому самому оврагу, через который проложен мост. Помнится, это местечко почти отвесное. Круто! Ща повеселимся! Олег добавит скорости («Прибавляй, Олег! Давай!»), машина взлетит на несколько мгновений в высоту, затем мощно грохнет — и пошла потеха! Важно и неуклюже перевернётся, добираясь до городской речушки, и, может быть («Пусть так будет!»), взорвётся великолепным праздничным костром!
Кто-то визжит так, что звуки болезненно секут лицо Юльки мечущимися в тесном пространстве машины мелкими колючими градинками:
— Остановись! Останови машину!!
Она чуть не врезалась в ветровое стекло — так резко затормозил Олег, когда машинально переданный ему Юлькой морок спал с глаз.
Девушка с трудом нашла ручку и вывалилась из машины. Передние колёса уже заехали на пешеходную дорожку. Видимо, толчок всё-таки был, отчего Юлька и вырвалась из своего кошмара.
Олег стоял у дверцы и через машину молча смотрел то на неё, то на край обрыва.
— Мотоциклист подкорректировал мои мысли, — выговорила непослушными губами. — Он нас заметил… Не знаю где…
«Только не спрашивай — какие! Я не виновата, что мне нравятся боевики и детективы, что в моём воображении каждая машина красиво — красиво?! Убийца! — падает, переворачиваясь! Ну, пожалуйста, не спрашивай!»
Что-то щекочущее поползло сбоку от носа по щеке. Юлька сняла перчатку, погладила щёку убрать лишнее и обнаружила, что лицо мокро от слёз. Бездумно обтёрла его ладонями, как будто в жаркий день. Холодное влажное лицо под ладонями вдруг потеплело, и Юлька заплакала. Вцепившись зубами в указательный палец, чтобы Олег не заметил её состояния, она плакала над смешной, возникшей после ненормального объяснения своего крика в машине мыслью: «Если Влад прав насчёт Олега, если я закрою путь в пещеру, то… нам придётся расстаться? Ну что, дурёха, теперь-то тебе ясно, что он тебе… небезразличен?»
— Дальше я пойду сама! — заявила Юлька прозрачно-ломким голосом. — Не хочу рисковать нашими жизнями. Пока!
Она и опомниться не успела, как Олег сграбастал её в охапку и запихал в машину, словно увесистый куль. На вопли и кулаки Юльки он не среагировал. Быстро что-то сделал с дверцей, хлопнул ею. Юлька бросилась крутить ручку — не открывается, кинулась на другую сторону — уже не в слезах, а с возмущённым криком. Олег сел рядом так основательно, что чуть не придавил её.
— Ты что — совсем рехнулся?! Выпусти меня!
— Пори, пори ещё, — спокойно сказал Олег. — Выдумала ещё — пешком топать по ночному городу. А я что — должен рядом плестись? Или бросить тебя и домой ехать? Ты меня за кого принимаешь?
— Олег, ты же видел, мы чуть в речку не свалились! — умоляла Юлька. — Со мной рядом опасно! Вдруг дальше ещё что-нибудь да похуже случится?
— Не случится! Сиди и не шарахайся. Юля, я не дикарь и вообще-то в курсе всяких веяний в психологии. Представь себе — и литературу психологическую почитываю. Если у человека навязчивая мысль (а именно её тебе явно корректировал Мотоциклист), почему бы ему не отрешиться от всех проблем, скажем, с помощью стихов? Ну-ка, человек с навязчивой мыслью, пока я везу тебя домой, давай мне чтение «с чувством, с толком, с расстановкой».
— Обалдел, да? — девушка злилась уже по инерции. Идея понравилась.
— Читай-читай! Ты говорила — у тебя десятый класс?
— В десятом я только программное знаю.
— Всё равно. Лишь бы выразительно. Или я не понял. В каком классе ты знаешь не только программное?
— В одиннадцатом. Моя любовь — серебряный век.
— Начинай.
— Прекрасно в нас влюблённое вино! — с вызовом прочитала Юлька и заметила, как усмешливо Олег шевельнул уголком губ. — Ты знаешь это стихотворение?
— Ничего страшного. Не отвлекайся, пожалуйста.
— И добрый хлеб, что в печь для нас садится. И женщина, которою дано… — Юлька запнулась. Вот почему он посмеивался! И сердито продолжила: — Сперва измучившись, нам насладиться.
Машина набрала скорость и легко полетела по дороге.
38
Только у двери в квартиру Олег попрощался с Юлькой. Они договорились, что, приехав к себе домой, Олег позвонит пожалеть спокойной ночи — и на всякий случай.