Братские узы

Скелет лежал, раскинув руки и скалился, словно приветствуя нежданных гостей. На груди его из мелких камешков и стеклянных осколков был выложен крест пресвятого Германа, а на стене, над головой мертвеца, выцарапано краткое «Защити от лукавого». А под ним размашисто и глубоко — «Amen».

— Да уж, красавчик. — Веллер подошел ближе. Внимательно оглядел уцелевшую форму в неверном свете факелов. Задумчиво почесал небритый подбородок. — А форма-то довоенная. Какой древний мут…

Мигом вспомнились странные рассказы Марко о некоем Алексее Павловиче и его катализаторе, превращавшего людей в диких тварей. Может, нечто подобное произошло и здесь? Конечно, подземная база была хорошо защищена от превратностей внешнего мира, но что, если авария произошла внутри? Что, если катализатор все еще активен? Веллера передернуло: как-то отсутствовало желание превращаться в эдакого рогатого монстра. Может, действительно назад?

А если все уже закончилось? Все вокруг пребывало в полном запустении. А если база давно вымерла? Будет обидно. Да и не хотелось показаться перед братом слабаком, испугавшимся мифической опасности. Внезапная мысль пронеслась в голове: да если он этого не сделает, Марко гарантированно сунется вниз. А чем-чем, жизнью брата Веллер рисковать не хотел.

— А это, — Войцех присел и провел рукой по грубой надписи. Губы его сами по себе беззвучно продолжили неоконченную строчку из защитной молитвы, — видимо, знакомец пана Анджея оставил.

— Он уже, наверное, мертв! — веско отметил Веллер. — Поэтому мы можем не беспокоиться. А что касаемо молитвы и мертвеца… Мне кажется, до ада все еще далековато, чтобы демоны добирались сюда. Пошли дальше — глянем, что еще интересного можно найти.

Войцех промолчал, но руки с обреза не убрал. Да, и не доверял он наемнику: спас тот его когда-то, но сегодня все иначе может быть. Веллер не из тех, с коими, как говорят, можно пойти в разведку. Но другого выбора не было.

— Ну, пошли.

Дальше были лишь пустые коридоры, комнаты, заполненные мусором, который когда-то был мебелью и личными вещами обитателей базы. Однажды, повстречался огромный ангар, доверху забитый какими-то ящиками. От первого же прикосновение прогнившее дерево рассыпалось невесомой пылью. Эпидемия всеобщего тлена быстро распространилась на весь ангар, и вскоре от ящиков остался лишь толстый слой пыли. Странная черная взвесь витала в воздухе. Терпким ароматом лезла в ноздри. Веллер опрометью бросился прочь, помятуя братовы рассказы. А вдруг эта черная пыль и есть тот самый чудо-катализатор.

— Что это было? — Они остановились лишь тогда, когда таинственный ангар скрылся за очередным поворотом. Здесь хоть не так воняло, хотя воздух все равно оставался тухлым и застоявшимся. Войцех тяжело дышал. Он рванул тут же за наемником, не задавая лишних вопросов. У того опыта по вскрытию древних баз было куда поболей, чем даже у такого хорошо подготовленного оперативника, коим являлся Войцех.

— А бес его знает! — лишь буркнул в ответ Веллер, и вновь зашагал дальше. — Но хорошего от этого ждать не приходиться! Ха-ха!

Медленно, год за годом база разрушалась, и теперь мало что напоминало о былой мощи секретного убежища. Растрескавшийся бетон, ржавеющие трубы, двери, намертво заклиненные в пазах. Многие отсеки так и остались нетронуты, потому как проникнуть в них без автогена вряд ли представлялось бы возможным. Старинные надписи на забытом языке уже ничего не значили для людей новой эры. Веллер все еще пытался разобрать хоть что-нибудь, но бросил бесплодные попытки: ни он, ни Войцех не знали подобного языка. Да и как признался лже-пилигрим, что из образования у него неоконченная церковно-приходская школа. Сюда бы архивариуса, перелопатившего кучу книг на мертвых языках довоенной эпохи, но об этом приходилось лишь мечтать.

Судя по всему, туннель, стрелой пронзивший подземный город, уходил все ниже и ниже. Исчезли темные потеки воды на стенах — стало гораздо суше. Толстый слой пыли, слежавшийся на верхних ярусах до толстого черного наста, хрустевшего под ногами, превратился в белесое пуховое одеяло, вспухающее бледным облачком от легкого прикосновения. В тоже время, следы обитания здесь становились очевиднее. Словно кто-то с кем-то сражался: куски арматуры, обрезки труб валялись тут и там, нашлось место и нескольким безвестным костякам с пробитыми черепами и переломанными костями. Костлявые руки и после смерти не опустили незамысловатое оружие — словно даже там, в потустороннем мире продолжали они бессмысленный и бесконечный бой.

Некоторые практически не отличались от человеческих, а некоторые… При взгляде на них становилось жутко: какими же они тварями были при жизни. И на всех, без исключения была одинаковая темно-синяя форма, под действием времени превратившаяся в лохмотья.

— Как думаешь, что здесь произошло? — Войцех аккуратно обходил сцепившиеся в предсмертной схватке скелеты. Иногда, при взгляде на особенно отвратного монстра, он непроизвольно крестился и шептал нечто вроде «Пресвятой Конрад! Спаси и сохрани!»

— Черт его знает! — Веллер казался таким же обескураженным. — Словно они сражались друг с другом. Все против всех. Наверное, изменения коснулись не только внешности, но и мозгов. Хе-хе…

— Пресвятой Герман! Спаси и сохрани! — в очередной раз повторил Войцех.

Кое-где кости были уложены в аккуратные кучки, а пыль испещрена многочисленными следами. Особенно их было много у книжных полок, иногда попадающихся во вскрытых комнатах, но книги на них либо давно превратились в прах, либо попросту были украдены.

Наконец-то закончился очередной туннель. Веллер и Войцех минули покинутые, пустые залы, в которых ничего не было, кроме тлена и праха, и попали в большое круглое помещение. Матово-белые стены, все еще сохранившие первоначальную окраску плавно переходили в скругленный потолок. А из его середины вниз опускался причудливый сталактит из пластика и металла, вгрызался в рифленый пластик пола, снабженный кольцом мертвых экранов с потрескавшимися покрытиями. У каждого монитора находилось по креслу, практически не тронутому времени, а в каждом кресле… Человеческий скелет с все еще сохранившимися остатками кожи и волос. Казалось, они умерли прямо за работой, когда ловкие пальцы сновали по многочисленным кнопкам и тумблерам. Мертвецы так и застыли, возложив иссохшие руки на пульты управлений.

Этот своеобразный памятник техническому могуществу прошлого окружали еще какие-то шкафы с оборудованием, от которых тянулись толстые, похожие на основательно запылившихся червяков кабели. Они змеились по полу и уходили в стены. Кроме того, здесь находились вещи, совершенно не уместные в этой коллективной усыпальнице. Грубо сколоченные стол и табурет, явно послевоенного производства. Потухшая керосинка, чернильница, книжица в кожаном переплете, краюха хлеба, высохшего до каменной твердости, глиняный кувшин, от содержимого которого остался лишь черный осадок.

— А вот и убежище нашего безвестного бортника! — Веллер с интересом принялся рыться в вещах, оставленных на столе.

— И как он… с этими! — Возмущению Войцеха не было предела.

— Обходился же как-то… — Наемник удивленно нахмурился, просматривая содержимое книжки, найденной на столе. Потом пролистал еще несколько страниц. Хмыкнул. — Интересно…

— Что такое?

— Это дневник! Ха-ха! — Веллер потряс книжицей с таким видом, словно нашел неизвестное откровение пресвятого Конрада. — Оказывается наш любитель диких пчел был не совсем тем, кем он казался нашему общему другу! Ха-ха! Совсем не тем… Читай. — Он протянул раскрытую книгу Войцеху…

Лже-монах с облегчением выдохнул, когда, наконец, он закончил читать. Не должно это видеть человеческий глаз, но оторваться было невозможно: словно вкусил от запретного плода. Напрягая до слез глаза, в неверном свете факелов он вчитывался в нервные строчки и с замиранием сердца внимал перипетиям проклятой судьбы. И словно живой перед ним вставал человек, написавший эту историю. Сидел за этим столом, то старательно выводил каждую букву, то трясущейся рукой стремительно выводил прыгающие строчки. Он стар, лицо его сурово, но скрыто в тени — слишком мало света дает керосинка: хватает лишь на то, чтобы едва охватить грубые доски столешницы, сбитые вместе неумелой, не привыкшей к физическому труду рукой.