Братские узы

— Прокатили? — в маленьких глазках загорелся неприкрытый интерес.

— Ну да! — протянул Веллер и метнул предупреждающий взгляд на брата, дескать, лучше помолчи — все равно ничего хорошего сказать не можешь. — На грузовичке небольшом!

— Хе-хе, экие вы хитрецы! И топливо, небось, тоже еще довоенное?

— Есть такое.

— Ну, не хотите говорить правду — не надо, — безразлично пожал плечами пан Чумахин. — Но только за одну винтовку, магазины к нему, э-э-э, детектор и субпаек со всякой мелочевкой… Ну, потянет на один комплект документов. — И тут же заговорил снова, не дав возможность выплеснуться наружу праведному гневу Веллера, выразившегося в жетских складках, залегших в уголках рта. — Вы должны меня понять! После прорыва все рванули на юго-восток, а власти ужесточили паспортный режим — ни мышки не проскочит, и абы что я вам не могу подкинуть, только качественный товар, подлинный до самой последней печати. Да и вы партнеры ненадежные, склонные к неуместному риску. А ведь и мне тоже требуется прикрытие, иначе инквизиторы прихватит за задницу, и все, капут, как говорят в Клейдене. Что делать-то тогда?

— Знаешь, что, Антоха, — Веллер замолчал, поскрябал грязным ногтем подбородок, заросший густой многодневной щетиной, продолжил, — жадность до добра не доводит. Чего ты хочешь?

— Уважаю твою деловую хватку, Веллер. — Торговец сложил пистолетики из пальцев и направил в сторону наемника, подмигнул. — Еще один подобный комплект, и тогда по рукам.

— Сучий потрох! — сквозь зубы прошипел Марко на ухо Веллеру. — Никогда не любил его! Чертов жадный потрох!

— Ничего, ему зачтется в будущем, но нам сейчас нечего делать — он местный монополист…

После непродолжительных переговоров, Веллер повернулся к Чумахину.

— Хорошо, по рукам. — Ладони, предварительно смоченные смачными плевками по старинному обычаю, влажно хлопнули, скрепив таким образом договор. Настоящий мужской договор, что не требует ни бумаг, ни печатей — только согласие равноправных и свободных людей. — Плюс к этому два автоматических ствола из местных с патронами и новая одежда.

Добрейшее личико пана Антона Чумахина в один момент вытянулось и помрачнело, придав тому сходство с печальным пекинесом…

Кто-то с силой потряс задремавшего Веллера за плечо, и прямо в лицо мирно посапывающему наемнику дохнуло давно нечищеными зубами и насыщенным луковым ароматом.

— Ваши документы! — Будто собака гавкнула. А затем неуверенно добавила: — Прошу.

Веллер приоткрыл один глаз, а затем и второй, скептически рассматривая нависшего над ним солдата.

Синяя Стража, по-простому, полиция, как принято называть таких товарищей к западу от Познаньской пустоши. Насыщенно синий мундир и синие же галифе, заправленные в высокие хромовые сапоги. Широкий кожаный пояс, разделявший такое великолепие практически пополам, увешанный различными подсумками и патронташами, от него вверх тянулись еще два ремешка, перекидывались через плечи и сходились вместе на кобчике, где примостился небольшой рюкзачок. С правого боку у представителя правопорядка примостилась черная кобура с массивным пистолетом с коротким, но широким стволом. А за плечо закинут карабин, переделанный из армейского «прокуратора». А поверх всего этого великолепия с тщательно выверенным презрением с широкой багровой от злоупотребления церковным вином физиономии на наемников взирали маленькие злые глазки, практически укрытые массивными надбровными дугами. Одним словом, типичный представитель семейства служителей закона. Не самый умный — ему мощный интеллект просто не полагался по должности, но достаточно сильный, чтобы выбить долю дури у нарушителей строгих законов Святого Престола.

— Ваши документы! — повторил полицейский, буравя своими маленькими буркалами Веллера, подобно двум небольшим, но весьма острым сверлам.

Вагон качнуло, и для того, чтобы удержаться стражнику пришлось ухватиться рукой за ребристую полку для багажа и еще больше нависнуть всей своей наетой на казенных харчах тушей над ставшим вдруг совсем маленьким и слабым Веллером. Марко среагировал на уровне въевшихся в мозг инстинктов: потянулся рукой к тому месту, где скрывалась его смертоносная «кобра». Веллер лишь едва заметно мотнул головой: рано, еще рано. Достал из кармана пачку документов, выменянных у Чумахина за совершенно несусветную цену, протянул мастер-сержанту, судя по шевронам нашивок на рукаве. Полицейский повернулся к Марко, требовательно выставил руку.

— И ваши.

— Пожалте! — дружелюбно улыбнулся Марко и отдал свой паспорт с многочисленными пропусками и разрешениями, бывшими в ходу по всей территории Теократии. Без некоторых, например, гражданин не мог даже покинуть свой дом и выйти на улицу.

С преувеличенным вниманием полицейский медленно просмотрел бумажки, раскрыл книжицу паспорта, пролистал, тщательно слюнявя не самый чистый палец. Пока он терзал документы, Марко по старой, въевшейся в душу раскаленной стружкой осмотрел вагон. Вроде бы ничего особенного: после Прорыва — как здесь громко прозвали маленькую аферу братьев — многие двинулись вглубь страны, спасаясь от мифических чудищ, что вроде как устремились из пустоши на обжитые земли. Наемник позволил себе легкую улыбку: наивные, привыкшие к безопасности и спокойной жизни люди, а стоит возникнуть хотя бы тени опасности, как паника и страх овладевает умами и гонит прочь, заставляет покидать уютные дома и свое хозяйство. Лишь бы бежать, бежать без оглядки.

Вагон был заполнен такими беженцами, бережно сжимавшими в руках свертки с добром, старинные чемоданы и матерчатые сумки, забитые снедью, одеждой, посудой, драгоценностями и прочими приметами спокойной жизни, от которой они добровольно отказались.

Кроме пассажиров в вагоне находилось еще трое полицейских, медленно расхаживающих по узкому проходу между деревянными лавочками, забитыми людьми, в поисках очередного нарушителя, а таких попадалось весьма немало: многие забили свои чемоданы всяким малополезным барахлом вместо того, чтобы позаботиться о полном комплекте документов.

— Так-так-так! — задумчиво разглядывая зернистое изображение на низкокачественной фотографии, вклеенной в документ Веллера, протянул стражник. — Пан Дестози, не так ли?

— Именно, пан мастер-сержант! Урожденный Дино Дестози, скромный лавочник из Пулав. А это мой друг и партнер пан Гернард Мачковский. Вот только беда из-за этого Прорыва! Боимся за свои жизни, пан мастер-сержант!

— Угу! — буркнул обладатель бычьей шеи, затянутой в узкий воротник синего мундира. — А почему именно в Санта-Силенцию?

— Ну, так помолиться за спасение своих душ и своих капиталов!

— Помолиться, угу! — Вместо того, чтобы отдать документы, полицейский, сложил их в плотную пачку и закинул в нагрудный карман. — Прошу пройти за мной, панове, для выяснения обстоятельств.

— Эй, простите! — Марко подскочил с места, сложил руки на груди, тщательно отыгрывая роль незаслуженно обвиненного правоверного гражданина. — А по какому такому основанию вы нас задерживаете?!

Веллер мысленно застонал: нет, только не это. Вспыльчивость и горячая натура брата частенько подводила обоих. Конечно, Марко был отличным стрелком и бойцом, которых редко где сыскать можно, даже в мире, где умение хорошо стрелять и превосходно драться имело определяющее значение. Но притворщик и актер из него — никудышный. Как, собственно, и дипломат. Что особенно ярко стало заметно по заметно удлинившейся морде мастер-сержанта, сначала принявшей удивленное выражение, быстро сменившееся яростью и злостью.

— Чего?! — грозно пророкотал стражник, сдвинул брови к переносице, придав своему лицу весьма зверский вид. — Чего ты сказал?!

Незаметно переместившись поближе к братцу, Веллер прошептал тому на ухо:

— Ты чего творишь! Забыл совсем?

— Забыл что? — состроил Марко непонимающую физиономию, продолжая следить взглядом за удивительными пертурбациями полицейской физии.

— Ни один! Я повторяю, ни один сандоминиканец не посмеет возразить представителю власти! Власть священна и неприкасаема! Даже этот задрипанный полицай — тоже власть!