Страница 43 из 56
6 мая 68 экипажей нашей дивизии принимали участие в налете на позиции противника на Сапун-горе. Большой успех налета обеспечила организованная наземными войсками система светонаведения. Она помогла нам точно выходить на цель и метко сбрасывать бомбы.
Пользуясь активной поддержкой с воздуха, славные пехотинцы 7 мая в 18 часов 30 минут овладели Сапун-горой и установили на ней Красное знамя. Ночью 8 мая 210 самолетов АДД вновь бомбили вражеские позиции. И в этом налете участвовали мы.
А 9 мая Севастополь был взят штурмом!
250 дней стойко оборонялся героический Севастополь. И всего 56 часов потребовалось нашим войскам, чтобы освободить город от противника. Этой замечательной победой гордился и гордится советский народ.
В разгроме двухсоттысячной армии гитлеровцев в Крыму большую роль сыграла и авиация. Тысячи воинов-авиаторов были награждены орденами и медалями. Многие соединения и части получили тогда наименование Севастопольских. Среди них - и наш 20-й гвардейский полк АДД.
Высокая награда
5 мая 1944 года к нам прилетел командующий АДД главный маршал авиации Александр Евгеньевич Голованов. Он обладал не только большим опытом летной работы, но и всесторонними знаниями авиации. Его неутомимая энергия, большой жизненный [226] опыт, забота о людях создали ему высокий авторитет. Но некоторые из нас еще не видели командующего. Каков он? Конечно же, волновались…
Главный маршал быстро завоевал наше уважение своим простым и теплым обращением. Высокий, стройный, красивый. В глазах - отеческая забота и требовательность. Нас приятно поразила чуткость маршала, его уважение ко всем без исключения воинам. Командующий приказал собрать весь личный состав от сержанта до командира полка и предложил высказать свои пожелания, предложения, жалобы. Внимательно выслушивал каждого и тут же принимал соответствующие решения.
Сбор личного состава продолжался свыше двух часов и окончился тогда, когда все предложения и просьбы были выслушаны. Затем главный маршал пожелал нам доброго здоровья и успехов в боевой работе. В тот же день он улетел. А мы долго еще оставались под впечатлением визита этого удивительного человека, успешно руководившего боевыми действиями АДД, пользующегося всеобщим уважением.
В начале июня на фронтах наступило временное затишье. Враг подтягивал резервы, пытаясь как можно дольше продержаться на укрепленных рубежах. Наши войска интенсивно готовились к Белорусской операции, целью которой был разгром немецко-фашистских армий группы «Центр».
17 июня дивизия получила приказ организовать налет на аэродром немцев в Барановичах. Почти в каждом полете на эту цель у нас были либо потери, либо повреждения самолетов. Это и неудивительно. Большое количество зенитной артиллерии, десятки прожекторов, ночные истребители защищали [227] важные объекты - большой железнодорожный узел, крупную авиабазу.
Чтобы достичь максимального эффекта налета, полковник Бровко задумал маневр, который должен был отвлечь внимание врага от аэродрома Барановичи, создать у него впечатление, будто советские самолеты собираются бомбардировать железнодорожный узел.
Вылет начался в сумерках. За 15 минут до вылета основной группы в небо поднялись экипажи Героя Советского Союза Николая Краснова и лейтенанта Ильи Мусатова. Мы с майором Подобой выполняли функции контролера. Кроме бомбардирования цели, нам предстояло установить результаты ударов полков дивизии по объектам врага. Под самолетом проплывает земля Белоруссии. Пинские леса, озера, болота. Край героев-партизан. Внимательно наблюдаем за воздухом. В любую минуту могут появиться «мессершмитты». Как раз над этим районом недавно был сбит самолет Николая Жугана.
Вот как это было. Отбомбившись, экипаж возвращался на свой аэродром. Вдруг раздался сильный грохот, сразу же загорелись мотор и правая плоскость. Оказалось, что вражеский истребитель незаметно подкрался, подошел снизу, видимо, ориентируясь по выхлопам огня из патрубков двигателей, открыл пушечный огонь. Медлить было нельзя, пожар усиливался, пламенем охватывало весь самолет, и Николай подал команду «прыгать!» Он видел, как нырнул в ночную темноту штурман Куроедов, несколько раз повторил команду стрелку-радисту и выпрыгнул сам.
Николай Жуган опустился в густую рожь на опушке леса. Вблизи залаяла собака. «Значит, близко населенный пункт», - подумал летчик. [228]
Спрятал в кустах парашют. На всякий случай вытащил из кобуры пистолет и направился через лесные заросли на лай собак. К счастью, лес оказался небольшим, и Николай увидел деревушку. Зашел в крайнюю избу. Постучал - никто не отозвался. Догадался, что хозяева куда-то ушли: печка была еще теплой. Зашел в соседний домик. На стук отозвалась старушка, но дверь не открывала:
- Кто там? Я старая, плохо вижу и слышу…
- Откройте, бабушка. Я советский летчик со сбитого самолета.
- Заходи, сынок. Ох, горе-то какое. Заходи, заходи, дорогой. Я пригощу тебя молочком со свежим хлебушком. Садись вон там, на лавке. [229]
- Большое спасибо, бабушка, за угощенье, - допивая молоко, сказал Николай. - Мне бы к партизанам надо добраться.
- Я старая, плохо вижу и слышу, - снова запричитала старушка. - О партизанах ничего не ведаю. Лучше тебе спросить об этом мужиков…
Поблагодарив хозяйку за гостеприимство, летчик оставил избу. Раздумывая над тем, что же предпринять дальше, направился в сторону леса. В деревне оставаться было опасно: вдруг нагрянут немцы. Неожиданно из темноты показались два человека. В руках автоматы, одетые в гражданскую одежду.
- Вы летчик? Мы партизаны, ищем вас.
По пути в отряд Жуган рассказал партизанам о старушке. Они рассмеялись:
- Это мать командира разведвзвода отряда. Она умеет хранить военную тайну. А слышит и видит она хорошо.
В отряде уже находился штурман Куроедов. Его нашли партизаны, видевшие, как горел и падал бомбардировщик.
Утром Жуган и Куроедов при помощи партизан нашли своего радиста. Рядом с ним лежал купол парашюта. Видимо, еще в самолете Николай Осьмачко был тяжело ранен. У него хватило сил покинуть горящий самолет, потянуть за кольцо парашюта. И уже потом перестало биться сердце комсомольца. Похоронили отважного воина в лесу, под березкой, с воинскими почестями…
Немного отдохнув, Жуган и Куроедов попросили командира партизанского отряда Героя Советского Союза А. М. Рябцевича послать их на боевое задание.
- Не имею такого права, дорогие летчики. Есть приказ Верховного Главнокомандующего: летный [230] состав, попавший к партизанам, как можно быстрее направлять на Большую землю, - ответил Александр Маркович. - Мы уже сообщили в Москву, что вы находитесь у нас.
Непросто было перейти линию фронта, нелегко разобраться, где враг, где свои. И хотя опыт у Жугана в переходе фронта уже был (ведь это шестой случай за время войны, когда ему пришлось оставлять горящую машину), трудно пришлось бы ему и Куроедову ориентироваться среди лесов и болот, обходить вражеские засады, заграждения, минные поля. Но партизаны помогли летчикам удачно переползти линию фронта и добраться до своих.
…Итак, мы приближались к Барановичам. Как предусматривалось планом командира дивизии, самолеты Краснова и Мусатова появились над железнодорожным узлом. Штурманы Федор Василенко и Артем Торопов сбросили на цель фугасные и зажигательные бомбы. На узле возникли взрывы, загорелись вагоны. Вражеская ПВО сосредоточила свое внимание на защите станции. Открыли огонь зенитки, забегали по небу лучи прожекторов, в воздух поднялись и направились в район узла истребители. Замысел командира дивизии удался. Краснов и Мусатов, закончив работу, взяли курс на свою территорию.
А в это время на вражеский аэродром вышла основная группа бомбардировщиков. Удар оказался внезапным и сокрушительным. Когда мы приблизились к аэродрому, освещенному САБами, на летном поле уже виднелись пятнадцать больших пожаров. Сбросив бомбы, мы отошли в сторону и стали кружить недалеко от города. Внизу горели фашистские самолеты, аэродромные сооружения, складские помещения. Туда все еще падали бомбы.