Страница 42 из 56
На рассвете я постучал в дверь роддома. Мучительно долго шло время. Наконец появился врач. [220]
Низенький, старенький, в очках. На лице мягкая, добрая улыбка:
- О, летчик, поздравляю! Ваша жена подарила вам дочку. Хорошая, крепкая девочка!
- Как дочку? Мы ждали сына, Юрку. Долго ждали. А вы - дочку, - недовольно буркнул я.
Потом, когда до меня дошло свершившееся, я поблагодарил все еще улыбающегося доктора и за поздравления, и за дочку. Узнав, как чувствуют себя молодая мать и дочурка, в чем они нуждаются, я поспешил выполнять сложные и непривычные отцовские обязанности…
Шли дни. Дочурка росла, а имени у нее все не было. Никак мы с женой не могли подобрать «самое лучшее». Помог штурман Федя Василенко:
- Если пригласите названым отцом, я подберу самое красивое имя. Ну как, согласны? Если так - назовем вашу дочку Галиной.
Мы согласились. Хорошее имя. Почему о нем не подумали сами?
Галина росла забавной девочкой. Я любил, конечно, ее не меньше, чем любил бы Юрку. Наша дочка стала любимицей всех авиаторов полка, не сходила с их рук. Конечно, ее баловали, но мы мирились с этим. Галя напоминала летчикам их семьи, их родные дома.
И все же желание иметь сына не оставляло меня. Кому из мужчин не хочется, чтобы в его семье был сын! И пришло время, когда давнишняя мечта осуществилась. Произошло это важное для нас событие 23 февраля 1946 года. В день Красной Армии жена подарила мне сына. Назвали его, конечно же, Юрием!…
…В начале апреля я составил план подготовки экипажей по радионавигации. В нем предусматривались теоретические занятия и летная подготовка. [221]
Надо было проверить в воздухе всех штурманов. Майор Козлов одобрил мой план, утвердил его и командир полка. В перерывах между боевыми вылетами я проверял экипажи. Начал с командиров эскадрилий и звеньев. Затем проверял и все остальные экипажи. Штурманы эскадрилий показали хорошие знания и умение пользоваться средствами радио для ориентировки. В дальнейшем штурманы эскадрилий и звеньев участвовали в обучении и проверке рядовых экипажей. Выполнять боевые вылеты мы доверяли только тем, кто имел основательную подготовку. Такая методика обучения вполне оправдала себя. В 20-м полку, несмотря на молодость летного состава, не было случаев потери ориентировки.
Немецкие бомбардировщики, вылетая с Львовского аэродрома, почти каждую ночь бомбили Киев, Дарницу, Фастов. Экипажам нашей дивизии приказали совершить налет на вражеский аэродром, уничтожить там самолеты.
Нам с майором Подобой доверили возглавить этот налет. На большинстве Илов были подвешены РРАБы - специальные бомбы, весьма эффективные при бомбардировании аэродромов. Из-за своей формы и размеров они сильно ухудшали аэродинамику самолетов, уменьшали скорость почти на 20 километров в час. Поэтому мало находилось желающих возить это оружие, но приказ есть приказ, и сегодня нам подвесили два РРАБа.
Наш удар для немцев оказался неожиданным. Первыми над целью появились самолеты-осветители. Через заданные временные интервалы они сбрасывали серии САБов. Стало хорошо видно аэродром, на котором густыми рядами стояло несколько десятков бомбардировщиков. Рядом с ними виднелись [222] истребители. От стоянок к старту спешили самолеты, пытаясь взлететь.
Когда мы вышли на боевой курс, вспыхнули десятки прожекторов. Они секли, словно мечами, темное небо вдоль и поперек. А зенитки пока молчали. Наверное, немцы надеялись на успешные действия своих истребителей, успевших взлететь. Но они опоздали. Вниз уже летели сотни «фугасок» и «зажигалок». Мои «бомбочки», выпавшие из сосудов, накрыли один из рядов самолетов. И только теперь, будто опомнившись, залаяли зенитки. Пять батарей вели бешеный огонь, им помогали 27 прожекторов. Вокруг появились огненные шапки разрывов. В ночной темноте, в условиях интенсивного обстрела трудно выполнять эволюции самолетом, но майор Подоба уверенно пилотировал машину. По всему было видно, что у него высокое мастерство, нет недостатка и в смелости, и в решительности. С таким командиром приятно летать, можно с успехом выполнить любое задание.
Наш налет, внезапный, дружный, сосредоточенный, оказался удачным. Бомбы разрушили летное поле, аэродромные сооружения, уничтожили много самолетов. Все наши экипажи без потерь вернулись на базу.
17 апреля мы повторили налет на район Львова. На этот раз объектом бомбардировки был железнодорожный узел. Несмотря на упорное противодействие зенитной артиллерии и ночных истребителей, задание мы выполнили. На путях горели вагоны, взрывались склады с горючим. Мы насчитали 26 пожаров. В этом налете вместе с товарищами цель освещал экипаж Ивана Доценко. В составе экипажа был заместитель начальника политотдела дивизии майор М. А. Завирохин. Мы видели, как самолет, сбросивший САБы, поймали несколько прожекторов. [223] Вражеские зенитчики словно взбесились. Трассы снарядов потянулись к освещенному бомбардировщику. Летчик маневрировал, бросал самолет из стороны в сторону, но огненный вихрь продолжал сопровождать боевую машину, она загорелась и тут же взорвалась. Наверное, снаряд, а может, и не один, попал в бензобак. Во все стороны полетели горящие части самолета. Многие, кто был в это время в районе цели, видели эту страшную картину. Никто из экипажа не смог воспользоваться парашютом. Как потом выяснилось, это был самолет капитана Ивана Доценко. Так трагически погибли Герои Советского Союза И. И. Доценко, Г. И. Безобразов, их товарищи И. А. Светлов и М. А. Завирохин.
Мы потеряли один из лучших экипажей дивизии, хорошо выполнивший свыше 250 боевых вылетов. До последней минуты своей жизни смело сражались с врагом отважные соколы. Они погибли смертью храбрых, находясь на боевом курсе.
В апреле 1944 года начались бои за освобождение Крыма. Перед частями Красной Армии стояла трудная и сложная задача - разгромить крупную группировку войск противника, освободить полуостров и важную военно-морскую базу Севастополь.
Войска 4- го Украинского фронта начали штурм укреплений на Перекопском перешейке и побережье Сиваша. В результате стремительного наступления были освобождены Джанкой, Евпатория, Симферополь. Отдельная Приморская армия перешла в наступление и, быстро продвигаясь, освободила Керчь, Феодосию, Алушту. Враг упорно сопротивлялся, но не мог остановить героев-освободителей, рвавшихся к Севастополю.
В эти дни большую помощь наземным войскам оказывала авиация. В наступлении поинимали [224] участие экипажи и нашей дивизии. В боях за Севастополь мы наносили бомбовые удары по вражеским кораблям, прятавшимся в Северной, Стрелецкой и Камышовой бухтах. Неприятель нес чувствительные потери.
Четвертого мая мы собирались совершить новый налет в район Севастополя. Но в это время над значительной частью Украины проходили сильные грозовые дожди. Низко над аэродромом неслись плотные черные облака, шел проливной дождь. Вода лилась словно из ведра. Яркие зигзаги молний раскалывали небо. Первая майская гроза…
Высшее начальство требовало выслать хотя бы 10-15 самолетов для помощи наземным войскам. Как только немного распогодилось, мы начали вылет. Но взлететь успели только одиннадцать экипажей - опять накатилась гроза. Взлетевшие пытались прорваться к Севастополю. Они летели наугад - разведка погоды впереди не была организована. От Белой Церкви до самого Крыма шел сильный дождь. Девять самолетов или вернулись, или сели на запасные аэродромы. И только экипаж старшего лейтенанта Ивана Кондратовича каким-то чудом долетел до цели. Он выполнил задание и сел на аэродроме в районе Симферополя. В этот день не вернулся с боевого вылета экипаж капитана К. Н. Михалочкина. Вместе со штурманом Н. И. Курбатовым и радистом Ф. П. Колесниченко они много летали, выполнили 257 боевых вылетов. А с 258-го не вернулись…
Долго не могли мы уснуть в эту ночь. Все вспоминали отважных воинов, замечательных товарищей. Вспоминали и надеялись, что скоро вернутся домой, но… В течение многих дней мы пытались найти место гибели экипажа, летали над районом, где проходил маршрут. К сожалению, поиски эти [225] оказались безрезультатными. Причина гибели экипажа так и осталась неизвестной. Видимо, самолет попал в грозу.