Страница 40 из 56
Вышел я от «бати» и задумался… Новое назначение. Справлюсь ли? Как встретят меня в новом полку? Придется расстаться с хорошими друзьями, которых так много в 10-м гвардейском. А как же с моим экипажем? С Васей Алиным и Колей Кутахом мы вместе выполнили свыше двухсот пятидесяти боевых вылетов, они стали боевыми друзьями. Наш экипаж давно слетался, мы с полуслова понимаем друг друга, в полете действуем слаженно, много выполнили сложных специальных заданий. Нас считают отличным экипажем. А отличниками, как известно, становятся не сразу. Для этого приходится преодолеть много трудностей, проявить выдержку, настойчивость, стремление быть в числе лучших. Между членами отличного экипажа обязательно должны быть полное доверие, взаимное уважение, крепкая дружба.
Боевая дружба! Она сплачивает экипаж, помогает ему преодолевать трудности и опасности в длительных и сложных полетах, лучше выполнять боевые задания.
С чего же мне начинать? В первую очередь, конечно, представиться командиру полка. Иду через летное поле на южную окраину аэродрома. Там, в небольшом селе, - штаб 20-го гвардейского полка. Его командира, подполковника С. А. Гельбака, я хорошо знаю. Опытный летчик, немолодой уже человек. Начитанный, требовательный, строго наказывает нарушителей дисциплины. Спиртного в рот не берет и не терпит тех, кто этим злоупотребляет. [210]
Сильно любит свой полк и требует такой же любви от всех своих подчиненных. Часто любит повторять: «мой полк», «я не потерплю в моем полку…» Многие удивлялись, как этот образованный человек, чуткий и заботливый, не мог обойтись без «крепких» словечек, от которых порой краснели не только женщины…
Захожу в штабную хату, докладываю:
- Товарищ подполковник! Капитан Кот прибыл в ваше распоряжение для прохождения дальнейшей службы.
- Добро! Приказ о вашем назначении получен. С сегодняшнего дня забудьте о своем десятом. Будете служить у меня. Мои требования: хорошо выполняйте свои обязанности, водки, кроме положенных ста граммов, не пейте, будьте патриотом моего полка. Познакомьтесь с людьми и приступайте к делу!
- Есть, приступать к делу, - отвечаю. - Разрешите узнать, с кем мне перелетать на новый аэродром? Я готовился с Алиным.
- Разрешаю лететь с Алиным. Попрощайтесь со своим экипажем. А на новом месте сразу же в мое распоряжение!
Ушел я от подполковника полный раздумий. Сложная штука жизнь… Вот и он советует изучать людей. А как это делать? Знание людей - это, видимо, трудная наука, и дается она только практикой жизни…
В ушах все еще звучали слова: «… забудьте о своем десятом. Будете служить у меня…» Разве можно забыть о своем боевом коллективе, забыть тот полк, в котором получил боевое крещение, в котором остается экипаж и столько хороших товарищей? Эти требования подполковника Гельбака, конечно же, невыполнимы. [211]
Что касается водки, то я никогда не увлекался этим вредным зельем и полностью был солидарен с командиром полка.
В 10- м полку все уже знали о моем назначении. Друзья поздравляли, желали успехов. Поздравил меня и Василий Алин, правда, как мне показалось, без особого энтузиазма.
28 марта мы поднялись с аэродрома Основа, сделали большой прощальный круг над Харьковом, пролетели от тракторного завода до Холодной Горы и взяли курс на запад. Под собой мы видели много развалин. Огромные высотные здания Госпрома, напоминая о красоте и величии предвоенного Харькова, по-прежнему возвышались над городом. И только пролетая над этим чудесным сооружением, мы видели, что вместо окон в стенах зияли темные провалы. Госпром пока был мертвым…
За штурвалом - Василий Алин, в кабине радиста - Коля Кутах и Миша Яселин, а в штурманской кабине - тоже двое: назначенный вместо меня лейтенант Андрей Калькаев и я. Поют свою песню моторы. В машине все так привычно и знакомо. Я прощаюсь сегодня не только с друзьями, но и с самолетом, со своим шестьдесят пятым…
Летим на высоте 500 метров. Под нами проплывают бескрайние степи Полтавщины. Впереди широкой лентой заголубел Днепр. Его высокий правый берег разрезают глубокие овраги. Здесь совсем недавно дрались за каждый сантиметр родной земли воины Букринского плацдарма. Весна пытается скрыть следы тех жестоких боев. Леса и поля одеваются в первый зеленый наряд. Солнце будто подгоняет нас своими лучами, а небо голубое-голубое, как васильки. [212]
На окраине старинного украинского города, на берегу живописной реки Рось, показался аэродром - место нашей дальнейшей боевой работы. Садимся, заруливаем на стоянку. Вслед за нами на летное поле приземляются другие машины. Последние напутствия и пожелания друзей. Крепко жму им руки и направляюсь к месту новой службы.
В 20- м полку со многими авиаторами я встретился впервые. О них подробно рассказал мне замполит майор И. М. Герзон. Командиры эскадрилий В. П. Морозов, В. Ф. Соляник, П. Н. Тананаев -опытные воины, первоклассные летчики, хорошие инструкторы. Штурманы эскадрилий - С. С. Резун, Г. А. Лущенко, Л. П. Грошев - также бывалые авиаторы, с большим налетом, с отличной подготовкой. Большим авторитетом среди летного состава пользовался заместитель командира полка майор Григорий Ефимович Подоба. Он хорошо знал авиационную технику, летал на разных типах самолетов, летал много, обладал замечательными качествами инструктора-педагога. Мне повезло: на боевые задания буду летать с майором, вместе с ним учить молодежь.
- А своего непосредственного начальника, штурмана полка, вы знаете, - заканчивая рассказ, заметил майор Герзон.
Да, штурмана полка майора И. Д. Козлова я действительно знал больше года. Прибыл он к нам в 10-й полк еще в Кирсанове, начал летать в экипаже Леонида Филина. Летал неплохо. Как опытного штурмана его послали в 20-й полк на эту должность.
Замполит полка произвел наилучшее впечатление. Он внимательно слушал меня, а потом не спеша, тихим приятным голосом говорил. Иосиф Маркович хорошо выполнял свои сложные обязанности [213] и пользовался большим уважением всего личного состава полка.
Подошло время обеда. В летной столовой чисто, уютно, на столах полевые цветы. Девушки-официантки встречают нас улыбками. Приглядываюсь, за какой бы стол сесть.
- Не забывай своих, - слышу голос Николая Гунбина, - иди к нам!
За столом сидят Николай Козьяков, Леонид Глущенко, сажусь рядом. По соседству разместились Ваня Гросул, Федя Паращенко, Вася Алин, Володя Борисов - мои верные, хорошие друзья.
- Что будете есть, храбрые воины? - спрашивает белокурая официантка Шура и называет блюда.
- Шурочка, дорогая, корми чем хочешь, хоть и невкусным, - хитро улыбается Гросул и многозначительно потирает руками.
- Невкусного у нас не бывает, - деланно суровым голосом отвечает Шурочка. - А фронтовые сто граммов получите после полета. Приказ есть приказ!
Пообедав, идем покурить в соседний лесок.
- Какая красота вокруг! - зачарованно восклицает Коля Козьяков. - Я в этих краях впервые. Никак не могу налюбоваться…
Николай Козьяков, мой сослуживец по Дальнему Востоку и Оренбургу, стал одним из лучших штурманов в полку. Невысокого роста, немногословный, скромный, исключительно храбрый. В полете он всегда правильно оценивает воздушную обстановку, быстро принимает разумные решения.
Козьякову раньше не приходилось бывать на Украине. И он не перестает любоваться ее природой, хочет как можно больше знать о ее истории, о людях. Вместе с Николаем мы частенько посещали [214] Харьков. И мне приходилось рассказывать о замечательном городе, отвечая на многочисленные вопросы друга.
Подошел Николай Гунбин:
- А мне здесь пришлось побывать в начале войны. Тогда здесь шли тяжелые бои, вокруг все горело. Некогда было любоваться природой. Мы много летали на задания. Однажды бомбили переправу через Рось. Удалось с первого же захода уничтожить ее. Но нас тут же атаковали четыре «мессера». Первый снаряд пробил мою штурманскую кабину, второй попал в масляный бак правого мотора, пули подожгли парашют стрелка Бойко, а радиста ранило в ногу. Стрелки не растерялись, подпустили истребителей как можно ближе и открыли прицельный огонь. Двух «мессеров» сбили, остальные ушли. Мужество стрелков и спокойствие всего экипажа спасло тогда нас. Домой все же не дотянули. Сели на запасной. Всю жизнь буду помнить обоих сержантов, стрелка-радиста Лойко и воздушного стрелка Бойко. Оба они были высокими, белокурыми и удивительно похожими друг на друга, словно близнецы… После, в одном из полетов, они опять были ранены, попали в госпиталь. Больше мы и не встретились. Как жаль, что я не запомнил их имена.