Страница 27 из 66
В арьергарде дивизии шел танковый батальон капитана В. Г. Богачева. Ему не раз приходилось отражать яростные атаки танков и мотопехоты, уходить от, казалось бы, неминуемого разгрома, сдерживать натиск численно превосходящих сил. Утром 29 июня, заправив танки топливом и пополнив боеприпасы, танкисты батальона пропустили через свои боевые порядки полк майора Алабушева и вместе с мотострелковым батальоном из полка майора Иванченко закрепились на высотках и в перелесках юго-западнее Ровно. Это был последний промежуточный рубеж, на котором нужно было любой ценой задержать врага, чтобы дать возможность всем частям дивизии выйти наконец в заданный район...
Вскоре после завтрака над позициями арьергарда появился фашистский самолет-разведчик. От него отделился темный предмет, а затем над полями и рощами рассыпались тысячи мелких листочков.
— Ну, фашисты опять за свое! И как только им не надоест, товарищ комбат. Знают ведь, что желающих сдаться в плен не найдется и на этот раз. Так нет! Бьют в одну точку, хоть кол им на голове теши! — с досадой говорил заместитель политрука Борис Прокофьев комбату Василию Богачеву, который высунулся по грудь из люка своего танка. [104]
— Агитируют, сволочи! Старая песня. Только уж больно противный мотив, — грустно улыбнувшись, ответил комбат.
Старший политрук А. Галкин, секретарь партийного бюро полка, поднял с земли только что опустившийся на траву голубой листок, стал читать, и лицо его расплылось в ухмылке.
— Борис как в воду глядел. Талдычат одно и то же...
— А фашистские агитаторы на большее не способны, — заметил Прокофьев. — Придется в следующий раз написать им по этому поводу свое послание...
— А как его передать? — спросил Галкин.
— Очень просто. Подъедет наша армейская агитка, вот и передадим.
— Кстати, что-то давно мы не видели ее на передовой, — заметил Богачев.
В этот момент мы с комдивом Цибиным подошли к танкистам. Бодрое настроение, смех — хороший предвестник успеха в бою. Меня радовало это. С удовольствием поговорил с комбатом и его подчиненными. Цибин предупредил Богачева и майора Иванченко, чтобы особенно не ввязывались в драку: дать отпор — и отходить.
— Важно задержать колонну противника на часок-другой, пока полки закрепятся на новом рубеже, — подчеркнул комдив, — а вам, товарищ Иванченко, сниматься первому, сразу после того, как будет отбита атака врага. Главное — дать почувствовать ему нашу силу. Бейте наверняка, стреляйте похлестче. Людей и технику берегите!
Мы с комдивом уехали на его командный пункт, находившийся юго-западнее Ровно. Саперы уже заканчивали оборудование КП. Не дожидаясь конца инженерных работ, налаживали связь с частями связисты. Вокруг КП рыли свои окопы и траншеи бойцы комендантской роты.
Вскоре до нас донеслись глухие раскаты боя в стороне Ясениничей: это означало, что начали работать Иванченко и Богачев. А час спустя, когда оба батальона, составлявшие основную силу арьергарда, достигли передовых позиций своих полков, майор Иванченко и старший политрук Галкин доложили мне, комдиву Цибину и полковому комиссару Погосову, как проходил этот скоротечный, но очень тяжелый бой.
...Перевалив через гребень высоток, немецкие танки и мотопехота, опять же клином, медленно приближались к [105] позициям мотострелкового батальона. В трех километрах от передовой противника встретили плотным огнем гаубичные батареи, которые стреляли уже со своих основных позиций под Ровно (дальность стрельбы не превышала здесь 7–8 километров). Внакладку с ними на мотопехоту обрушили подвижный заградительный огонь и минометные подразделения.
Боевые порядки гитлеровцев заметно смешались, их подразделения увеличили скорость, пытаясь рывком выйти из зоны обстрела. Однако артполк майора В. Тесленко не зря считался лучшим в округе: на новом рубеже вражеские подразделения встретил еще более мощный беглый огонь. А мотострелки майора Иванченко и танкисты Богачева молчали, словно их и не было тут.
Фашистские танки преодолели широкое поле и вплотную подошли к километровой отметке. Противотанковая батарея лейтенанта Г. Роя взяла под прицел головные машины и меткими выстрелами подожгла несколько из них. Следовавшие во втором ряду танки обошли подбитые машины, сомкнулись на положенных интервалах и опять прибавили скорость, открыв стрельбу из своих пушек.
Ближний бой разгорелся на всех участках перед фронтом обороняющихся. Истребители танков из мотострелкового батальона пустили в ход «карманную артиллерию» — бутылки с горючей смесью.
Жарко пришлось артиллеристам батареи лейтенанта Роя. У одного из орудий убило командира и наводчика. К прицелу встал сам комбатр. А он в полку слыл мастером ведения огня прямой наводкой. И не случайно! Два танка и несколько бронетранспортеров застыли неподвижно перед самой позицией батареи.
Как выяснилось потом из допроса пленного немецкого танкиста, гитлеровцы не ожидали встретить здесь противотанковые средства, особенно у рощи, на опушке которой и расположил свою батарею лейтенант Рой. Подступы к ней были открыты с трех сторон. Ни один артиллерист, казалось, не поставит батарею так далеко от основных сил арьергарда. Оценив обстановку, гитлеровцы решили одним мощным ударом разгромить строптивую батарею. На ее окопы полезли одновременно более десяти танков. Стреляя на ходу, они пытались охватить позицию артиллеристов с флангов.
Именно на это и рассчитывали капитан Богачев и лейтенант Рой, когда определяли место для батареи и намечали [106] схему предстоящего боя. Стремясь скорее прикончить артиллеристов, немецкие танкисты подставили борта своих машин под огонь тщательно замаскированных советских танков. По команде капитана Богачева дружно ударили из засады танковые пушки. В рядах фашистов возникло замешательство, их танки начали отползать. Вдогон выскочили наши КВ и Т-34. В скоротечном поединке было уничтожено 10 вражеских машин. Богачевцы потеряли лишь два легких танка.
Теперь в самый раз было пехоте начать отход, чтобы оторваться от противника. Обменявшись с капитаном Богачевым кодированными сигналами по радио, майор И. Иванченко вывел свои подразделения с позиций. Бронемашины, приняв на борт стрелковые отделения, ушли по дороге на Ровно. Начал отход и батальон Богачева. И в этот момент ему доложили, что тяжелораненый лейтенант Рой умирает у своего орудия.
Комбат приказал механику-водителю подвести танк к позиции батареи. Спрыгнув на землю, Богачев подошел к лейтенанту. Тот узнал его, хотел что-то сказать, но лишь пошевелил окровавленными губами. Через минуту смельчака Роя не стало. Тело командира батареи взяли на танк, потом перенесли на ЗИС-5 и отправили в Ровно. Там его и похоронили...
Итак, запланированный отход наших частей и подразделений начался. Но на этот раз гитлеровцы быстро опомнились, Подтянув подкрепления, они не дали возможности батальону капитана Богачева далеко уйти от преследования. Немецкие танки и бронетранспортеры, но сути дела, висели на хвосте у богачевцев, а у села Васильевки навязали нашему арьергарду новый бой. В атаку на батальон и позиции стрелковой роты под командованием лейтенанта Ф. З. Крымова из 228-й стрелковой дивизии, которая находилась здесь в тыловом охранении, ринулись более 30 танков и 50 бронетранспортеров с автоматчиками. Атаку поддержали своим огнем более десяти орудий и минометная батарея. Сил арьергарда было явно недостаточно, чтобы выиграть и эту схватку.
О создавшемся положении капитан Богачев немедленно доложил по радио командиру полка майору М. А. Воротникову, а сам с батальоном принял бой. Танки противника подошли уже так близко, что отважному комбату не оставалось ничего другого, как контратаковать их.
Атакующие сразу потеряли несколько машин — их вывел [107] из стрел мощный огонь КВ и Т-34. Остальные, отстреливаясь, начали рассредоточиваться. Тут-то Богачева и подстерег роковой случай. Он на своем танке оказался слишком близко от позиций вражеских противотанковых орудий, уже успевших изготовиться к бою. Танк комбата тотчас же был подожжен. Получили прямые попадания и вышли из строя еще несколько машин. Капитан Богачев перешел на другую тридцатьчетверку. Ему удалось поднять на воздух два ближних орудия, но это не изменило положения. И второй танк, на котором действовал комбат, оказался подбитым.