Страница 82 из 83
Когда они столпились вокруг меня, я стал испытывать странные ощущения, как будто мои нервы вытянулись до максимальной длины и начинают лопаться, кровяные шарики превращаются в миниатюрные кубики, а кости нагрелись и скоро начнут светиться. После пятнадцатисекундного разговора, который стоило бы продолжать пятнадцать минут, вернулась Ронни с моей выпивкой.
— Это как раз то, что вам нужно, Шелл, — сказала она, протянув руку со стаканом между плечами Сильвии и Эмили.
Я тоже так думал.
Однако я сразу же понял, что был не прав, так как погрузился в нечто вроде комы без потери сознания и заговорил вслух, обращаясь к себе:
— Это слишком много для одного человека Если Бог хотел, чтобы люди летали, почему Он не дал им крыльев? В такие моменты внутренности вспыхивают ярким пламенем. Скоро я узнаю, где мое самое слабое место. Пфф! — и...
— Что вы там бормочете? — осведомилась Лула.
— Пейте ваш бурбон, Шелл, — сказала Ронни. — А я пока смешаю вам еще одну порцию.
— Вы выглядите так, будто вам не помешала бы пара, — промолвила Эмили, вглядываясь мне в лицо.
— Пара чего?
Сильвия шагнула ко мне и взяла меня за руку.
— Выпейте и тогда сравняетесь с нами — мы на две-три порции впереди вас...
— Думаю, куда больше.
— А потом мы посидим на этих больших подушках, и вы расскажете нам, что произошло после вашего ухода.
— Значит, вы все-таки заметили, как я ушел? Я допил бурбон, Ронни взяла мой стакан и убежала. Сильвия потянула меня за руку. Когда Ронни вернулась с очередной порцией бурбона с водой, я чувствовал себя куда удобнее. Я сидел на мягкой оранжевой подушке шириной около шести футов. С одной стороны от меня поместилась Сильвия, с другой — Дайна, а Бритт свернулась калачиком у меня в ногах, прислонившись к моему колену. Другие девушки расположились поблизости на подушках и ковре.
Именно в таком положении нас обнаружила в час ночи Реджина Уинсом.
У Хэла Принса были часы с боем, благодаря которым я узнал, что миновал ровно час с начала понедельника 16 августа.
— Так я и думала! — сказала Реджина. Она выглядела очаровательно в розовом свитере с высоким воротом и белой юбке в обтяжку, но взгляд ее был сердитым.
— Привет! — отозвался я. — Что именно вы думали?
— Что вы здесь пьете. Я ведь права, не так ли?
— Разумеется. Послушайте, как вам удается...
— Я поняла, что вы вернулись, когда услышала весь этот визг и смех. Он меня разбудил.
— Я просто рассказывал девушкам забавную историю. Над шутками полагается смеяться — иначе в них нет никакого смысла. Держу пари, вы тоже посмеялись бы, Реджина. Давным-давно, когда рыцари носили пояса...
— Не хочу слушать никаких грязных историй!
— Кто сказал, что она грязная? Я сказал «забавная».
— Если ее рассказываете вы, значит, она грязная. Моя эйфория начала испаряться.
— Так как вы еще ее не слышали, — заметил я, — то как вы пришли к такому выводу — с помощью логических дедукций или танцуя на цыпочках по водной поверхности?
— Не кощунствуйте!
— А кто кощунствует?..
— Девушки рассказали мне, что вы проделывали в церкви! Вы несли крест...
— Да, — прервал я, — и могу попытаться объяснить вам, когда вы будете менее сердитой, что нет ничего дурного в использовании креста с целью помочь десяти девушкам избежать опасности. Конечно, это может вас не заинтересовать, но единственные больные места, которые у меня остались, это на правом боку и бедре, куда я прижимал крест. Тут есть о чем поразмыслить, верно?
— Вам должно быть стыдно. — Реджина огляделась вокруг, сверкая почти лиловыми глазами. — И вам, девушки, тоже! Сидеть голыми рядом с мужчиной!
У меня заболела шея, и я слегка переменил положение, чтобы смотреть на Реджину не напрягаясь.
— Ну, а нам не стыдно, дорогая, — вежливо ответил я. — Разве стыд сделал бы нас счастливее? Эти прекрасные дамы и я всего лишь шутим и отдыхаем. Одетым или обнаженным, стыдиться нам нечего.
— Это только ваше мнение. Я улыбнулся:
— А чьим еще мнением я должен руководствоваться? Она начала поворачиваться, и я быстро продолжил:
— Слушайте, давайте будем друзьями. Присоединяйтесь к нам. — Я посмотрел на обнаженных красавиц. — Правильно, девочки?
Послышалось дружное «да!», за которым последовали веселые замечания: «Оставайся, Реджина!», «Садись сюда!» и так далее.
Лицо Реджины приняло довольное и в то же время обеспокоенное выражение.
— Я... — начала она, потом снова посмотрела на меня и заговорила прежним сердитым тоном:
— Возможно, вы ожидаете, что я тоже разденусь?
— Ну, «ожидаете» — это слишком сильно сказано. Я могу надеяться, намекать, даже умолять...
— Вы просто ужасны! Рядом с вами десять обнаженных женщин, а вам нужна еще одна! Неужели вам мало десяти?
Я печально покачал головой:
— Реджина, я понимаю, что для вас это сущее проклятие. Но каждой женщине необходим мужичина...
— Со мной этот номер не пройдет, мистер Скотт!
— Зовите меня Шелл, ладно? Между прочим, я вспомнил одного мальчугана, с которым учился в школе. Он приберегал свой пирог к празднику, а когда наступило 4 июля, пирог стал сухим и черствым... Простите, что я упомянул об этом...
Но Реджина едва ли внимательно меня слушала. Она стиснула кулаки и топнула ногой по ковру.
— Кроме того, что все девушки разделись, вы хотите, чтобы я последовала их примеру, но сами и не думаете снимать одежду.
— Ну, это другое дело.
— Вовсе нет.
— Это сейчас вы так думаете. Но если я разденусь, вы можете изменить свое мнение.
— Она права, — заявила Тереза. — Он все еще одет...
— Почему это мы голые, а он...
— Шелл, decnudo tambien, о ninguna — to falmento о nada...[21]
— Реджина права — что хорошо для гусынь, хорошо и для гуся,..
— Лучше давайте выпьем, — предложил я. — Пойду приготовлю...
Никто не обратил на меня внимания, хотя все говорили обо мне. Это могло заставить парня усомниться в его способностях к общению, а также сообщить ему кое-что о женской натуре.
Сильвия привела дискуссию к концу — а может, только к началу. К моменту истины или, по крайней мере, к решительной стадии. Воспользовавшись паузой, она негромко заметила, хотя ее слова прозвучали подобно колоколу:
21
Раздевайтесь тоже — все или ничего... (исп.).