Проснуться живым

— Я знаю, как уладить все по справедливости. Шелл и Реджина — единственные одетые среди нас. Реджина говорит, что уходит и не будет раздеваться. Поэтому Шелл может остаться одетым и уйти с Реджиной или раздеться и остаться с нами.

— Правильно!

— Одетые с одетыми, а голые с голыми!

— Это справедливо!

— Ради Бога, это просто нелепо... — начал я, но, как вы можете догадаться, они не прореагировали на мои слова.

— Давайте проголосуем, — предложила Сильвия.

— Но вы должны выслушать и мое мнение...

— Верно, проголосуем!

Голосование не заняло много времени. Не могу сказать, что решение было принято единогласно с первой попытки. Первый результат был семь против трех, второй — девять против одного, третий — десять против ничего. У меня создалось впечатление, что ничем был я сам. По окончании референдума Сильвия посмотрела на меня, и ее ярко-голубые глаза заблестели, как будто в них отражалось солнце.

— Решение принято, — улыбнулась она.

— То есть как это принято? Я не голосовал.

— Так голосуйте сейчас, Шелл. Выбирайте, с кем вам оставаться — с Реджиной или с нами.

— Но...

— Я тоже не голосовала! — вмешалась Реджина. — Со мной он не останется — я его и близко к себе не подпущу! А вы все можете убираться к дьяволу!

Она снова топнула ногой, повернулась и выбежала из гостиной.

Где-то хлопнула дверь.

Полагаю, вы можете сказать, что я так и не принял решения. Его приняла за меня Реджина.

В итоге я снова оказался наедине с великолепной десяткой. Но первый раз это произошло в церкви, а теперь я очутился в абсолютно невозможной ситуации.

Невозможной? Ну окончательный вердикт на этот счет еще не был вынесен. Я решил попытаться доказать, что ситуация не так уж невозможна, и — клянусь Богом или дьяволом — мне это удалось!

Мы не станем задерживаться на том, что происходило в последующие ночные часы. Упомянем лишь то, что, когда солнце медленно поднялось на востоке, Шелл Скотт еще медленнее поднялся на западе и проделал четвертый поход к своему «кадиллаку» за очередной порцией эровита, рассчитывая, что в нем и впрямь содержится нечто чудесное.

Мы не станем делать пошлые ссылки на подвиги Геркулеса или Сизифов труд, а предоставим все вашему воображению, которое также может испытать немалое напряжение.

Наконец, мы проигнорируем тот факт, который хорошо известен страдающему мужскому полу, а именно, что ни одна женщина не способна хранить даже маленький секрет. Я больше ничего не скажу о происшедшем, ибо, хоть я и узнал, почему страдает мужской пол, рыцарство еще не до конца умерло во мне.

Однако хочу повторить еще раз: ребята, их было только десять.

Ну, одиннадцать, если считать Реджину, но, рискуя стать назойливым, предлагаю остановиться на десяти с половиной. Понимаете, дело было так...

Печенье раскрошилось — это звучит более поэтично, чем «Реджина Уинсом раскололась» — утром в понедельник, без четверти двенадцать.

Я вышел из ванной, где поливал голову холодной водой, не обнаружив в гостиной никого — кроме Реджины Уинсом. Она стояла в середине комнаты, теребя свой розовый свитер.

— Снова вы? — Я подошел к зеленой подушке и растянулся на ней.

Реджина выглядела совсем не так, как ночью, — впрочем, я, очевидно, тоже. Щеки ее покраснели, большие глаза ярко блестели. Она улыбалась, словно только что узнала, как это делается, и так этим увлеклась, что не могла остановиться.

— Шелл... — заговорила она, ее голос звучал, как верхний регистр гобоя.

— Да?

Реджина не ответила — она продолжала улыбаться.

Думаю, ее поведение было результатом промывания мозгов, проделанного самой жизнью, усталости, приближающейся к истощению, травмы, причиненной попытками выбора между раем и адом, чувством отчуждения от своих сестер по полу и ощущением того, что она отвергнута — не кем иным, как мною.

Реджина сбросила туфли, стянула розовый свитер, а потом медленно сняла с себя все остальное. Она была потрясающе хороша, а при обстоятельствах, хотя бы приближающихся к нормальным, выглядела бы в высшей степени сексуальной, чувственной и желанной.

Совершенно голая, Реджина стояла в нескольких футах от меня и по-прежнему улыбалась.

— Ну вот! — драматически произнесла она. — Я сделала это! Вы победили, Шелл!

— Я?

— Да. Но теперь я чувствую себя свободной. Это чудесно!

— Вы в самом деле выглядите чудесно — как прекрасный подарок, присланный в обычной запечатанной бандероли. Но, Реджина, в реальном мире, где мы с вами находимся, возникают иногда серьезные, а иногда маленькие и довольно смешные проблемы...

— Шелл, я так рада! Не думала, что буду так себя чувствовать! Я просто не могу дождаться!

— Чего?

— Ну, я ведь сделала это — сняла одежду. Я перед вами. Это то, чего вы хотели... — Улыбка слегка увяла. — Не так ли? — Да, конечно...

— Шелл, дорогой, возьмите меня!

— Взять вас? Вы имеете в виду... Да, полагаю, вы имеете в виду как раз это.

Так оно и было.

В результате Реджина Уинсом пробудилась от сна, увидела свет — и была спасена.