Страница 49 из 90
Однако противник, уже стянувший к рубежам СОР шесть пехотных дивизий и некоторые другие части с крупными средствами усиления, обеспечивал себе значительный перевес, особенно в танках и авиации. Поэтому Военный совет флота считал необходимым настойчиво ставить перед наркомом ВМФ и Верховным Главнокомандованием вопрос об усилении сухопутных войск оборонительного района.
Первым подкреплением Севастополю с Большой земли - помимо маршевых рот - стала выделенная из резервов Закавказского фронта 388-я стрелковая дивизия под командованием полковника А. Д. Овсеенко. Военкомом дивизии был полковой комиссар К. В. Штанов. Переброска ее из Поти на быстроходных транспортах и боевых кораблях, обошедшаяся без потерь, шла несколько дней. СОР получил 10 тысяч бойцов, 30 орудий, не считая легких зениток, полтораста минометов.
Наша новая дивизия была новой вообще - только недавно сформированной, еще не обстрелянной. Красноармейцы и сержанты - почти все из запаса. Проверить боеготовность [177] дивизии до ввода ее в действие мы не смогли: перевозка полков закончилась в основном 15 декабря - за сутки с небольшим до того, как прервалась выпавшая войскам СОР трехнедельная передышка.
* * *
За эти недели многое изменилось в самом Севастополе.
Город, переживший вместе с его защитниками напряженные дни первого вражеского натиска, тоже ощутил некоторую передышку, когда угроза прорыва нашей обороны перестала быть опасностью каждого часа, а бомбы и снаряды, хотя и продолжали разрываться на улицах и дворах, но уже не в таком количестве, не так часто. Севастопольцы надеялись на скорые перемены к лучшему. Вряд ли кто-нибудь мог тогда представить, что жить в осаде предстоит много месяцев. Однако, сколько бы ни продлилась осада, она уже накладывала свой отпечаток на все. И труд, и быт горожан потребовалось приспособить к совершенно необычным условиям, организовать так, чтобы хоть немного облегчить свалившиеся на население невзгоды. И главное - так, чтобы было меньше жертв.
По сравнению с мирным временем Севастополь сделался малолюднее. Еще в июле - августе эвакуировались в глубь страны учебные заведения и научные учреждения, в том числе Сеченовский институт, Биологическая станция Академии наук, Херсонесский музей. Потом началось рассредоточение по черноморским портам предприятий, обслуживающих флот. Свыше 30 тысяч севастопольцев временно расстались со своим городом еще до начала его обороны, 26 тысяч было эвакуировано в ноябре. Но десятки тысяч мирных людей оставались в городе, и большинство их не собиралось никуда уезжать, надеясь пережить все осадные тяготы.
«Гражданское население на 1 декабря - 51 244 человека» {20}, - отвечали мы на запрос из Генштаба. Из этого числа более 21 тысячи человек работало на предприятиях и в учреждениях, и почти 30 тысяч составляли домашние хозяйки, люди преклонного возраста, дети. Не исключено, что в представленных городскими властями данных были не полностью учтены временные жители - те, кто бежал от гитлеровцев из других населенных пунктов Крыма. Они по мере возможности перевозились на Большую землю, но часть их определилась на работу в Севастополе. [178]
Приведенные цифры помогают понять, каких масштабов потребовалась работа, для того чтобы уберечь население от бомбежек и артобстрела. Разрушения, произведенные врагом в городе за дни ноябрьского штурма, покажутся не столь уж большими, если сравнивать с тем, что происходило потом. Однако, пока город находился в зоне огня артиллерии противника и в считанных минутах полета от его аэродромов, в любой момент можно было ожидать ударов гораздо более сильных. И для многих севастопольцев стало слишком опасно оставаться в своих прежних жилищах, особенно в центре города (Северная сторона и окраины Корабельной, где преобладали тогда небольшие, не очень плотно стоявшие строения, не представляли для врага столь компактной цели).
Словом, стали нужны такие убежища, где не просто укрываются по сигналу воздушной тревоги, а куда многие тысячи севастопольцев могли бы на какое-то время переселиться. Хорошо, что именно в центральной части города, на главных улицах, огибающих гористый выступ берега, и на других, террасами расположенных выше, имелись кроме глубоких подвалов старинных зданий разной величины штольни, вырубленные для складов, для нужд городского хозяйства. Они были обследованы, очищены от того, что могло храниться где-то в другом месте, оборудованы самым необходимым для жизни и начали, как и подвальные помещения, быстро заселяться. В одних укрытиях размещались две-три семьи, в других - сотни людей.
Городской комитет обороны, ведавший всем этим, сразу уделил большое внимание организации быта в убежищах. Там создавалась система самоуправления, подбирались авторитетные общественные коменданты и парторги, действовала внутренняя дежурная служба, работали медпункты и красные уголки. И почти все живущие в подземельях несли определенные обязанности в группах самозащиты, командах МПВО, санитарных дружинах.
У городских руководителей хватало и других забот. При массированных налетах фашистской авиации, которыми сопровождался ноябрьский штурм, вышел из строя хлебозавод, был поврежден ряд участков водопровода, из-за обрывов проводов и завалов на улицах остановился трамвай - единственный тогда в Севастополе общественный транспорт. Город едва не остался без электроэнергии, когда снаряд попал в котельное отделение СевГРЭС-1, но взрыв котла предотвратил, рискуя жизнью, сменный мастер коммунист Г. Ф. Красненко. [179]
Немедленно пустить трамвай было невозможно (он снова начал ходить недели через три). А вот возобновить выпечку хлеба, который доставлялся из города и в войска, требовалось в самый кратчайший срок. И городской комитет обороны обеспечил это.
Запасливые флотские хозяйственники завезли в Севастополь много пшеницы, нередко выхватывая ее из-под носа у врага. Однако мука оказалась на исходе - мельницы город не имел. И ее решили оборудовать в здании одной из школ, пустовавшем после того, как занятия были прерваны из-за сильных бомбежек. Мельницу ввели в действие очень быстро.
А что касается школ, то в Севастополе не захотели долго мириться с вынужденным перерывом в их работе. Для девяти школ были подготовлены подземные помещения, и уже в декабре ребята приступили к учебе.
Обживая старые штольни, прокладывали и новые (в этом участвовали, помогая городу, флотские и армейские инженерные подразделения). Было рассмотрено и одобрено предложение оборудовать подземный кинотеатр - какой же город без кино! Кинотеатр, где зрителей не могла потревожить никакая бомбежка, открылся некоторое время спустя в штольне с выходом на улицу Карла Маркса и стал весьма популярным в осадном Севастополе. Тянуло в него и бойцов, которым выпадал случай побывать в городе.
Все больше задач вставало перед городской партийной организацией, а ряды ее между тем редели. Уже тысячи севастопольских коммунистов и комсомольцев находились в рядах армии, в морской пехоте. Но в самые трудные дни ноября из города была направлена в войска СОР новая группа испытанных партийцев, большая часть которых стала политруками подразделений. Горком партии сократил собственный аппарат, являвшийся и аппаратом городского комитета обороны, до 9 человек, не считая технических работников. По 5-6 человек осталось в каждом из трех райкомов. А это были боевые штабы городских районов - Центрального, Корабельного и Северного, работавшие ничуть не менее напряженно, чем штабы в войсках, и лишь немного дальше от переднего края. Районные комитеты партии возглавляли П. А. Кролевецкий, М. И. Воронин и В. Т. Лопачук, и первые двое пали в дальнейших боях за город.
Городских руководителей, если они не находились на предприятиях или оборонных объектах, можно было застать на их КП в любое время дня и ночи. Теперь, пожалуй, уже нелегко представить, как Севастопольский горком и райкомы [180] ВКП(б) справлялись со всем, что требовалось безотлагательно решать и делать. Между тем объяснение этому простое: справляться помогала величайшая, поистине самоотверженная активность коммунистов, на которую опирались партийные комитеты.