Страница 291 из 300
Часто книжный афоризм лишь перекликается с народной пословицей, сложившейся независимо от него, и эта общность идеи способствовала усвоению переводного изречения. Так параллельны по мысли, хотя и не связаны по происхождению, следующие, например, пары: «Не остави друга древняго, новый бо не будеть ему подобен» — «Старый друг лучше новых двух»; «Ни птици упущены скоро можеши опять яти, ни слова из уст вылетевша възвратити можеши и яти» — «Слово не воробей: вылетит — не поймаешь» и т. д. Во второй половине XII в. яркий пример встречи книжных афоризмов с «мирскими притчами» — народными пословицами — дало «Слово» Даниила Заточника. С конца XVII в. многие книжные афоризмы сборников изречений, образцы которых идут с XI в., уже были записаны под названием «повести или пословицы всенароднейшие», которые «в народе издавна словом употреблялися».
Тексты печатаются по изданиям В. Семенова: «Древняя русская пчела по пергаменному списку», СПб. 1893; «Мудрость Менандра по русским спискам», СПб. 1892; «Изречения Исихия и Варнавы по русским спискам», СПб. 1892; А. Д. Григорьева: «Повесть об Акире премудром», М. 1913; ПСРЛ: т. 2, изд. 2, СПб. 1908; т. 1, изд. 2, Л. 1927.
К числу наиболее интересных и вместе с тем наиболее загадочных литературных произведений древней Руси принадлежит памятник, в первой своей редакции обычно называемый «Словом» Даниила Заточника, и во второй — «Молением» Даниила Заточника. Неясен прежде всего адресат этого произведения: ученые относят отдельные его редакции то к сыновьям Владимира Мономаха — Юрию Долгорукому или Андрею Владимировичу Доброму, то к сыну Всеволода Большое Гнездо — Ярославу Всеволодовичу, и т. д. Неясна также и сама личность Даниила: одни из исследователей считают его дворянином, другие — дружинником князя, третьи — холопом, четвертые — ремесленником. Говорилось и о том, что Даниил вообще не имел устойчивого социального положения. Не решен вопрос и о том, был ли Даниил заключен, был ли Даниил один или было двое Даниилов; наконец есть и такая точка зрения, что за произведением этим вообще нет какой-либо реальной основы, что Даниил — это чисто литературный образ.
Каковы бы ни были споры по поводу этого произведения, ясно следующее: «Слово» или «Моление» — памятник исключительно своеобразный, свидетельствующий о высокой литературной культуре до монгольской Руси.
Основная часть «Слова» или «Моления» состоит из своеобразных, ритмически организованных строф, с ассонансами и общим повторяющимся обращением в начале: «княже мой, господине». Строфы распадаются на излюбленные в средневековой литературе афористические изречения, пословицы и небольшие рассуждения. В подборе книжного материала автор выказывает себя широко образованным писателем, человеком из утонченной литературной среды, который не боялся остаться непонятым, — следовательно, имел образованных, начитанных читателей.
В своей образной системе «Слово» или «Моление» Даниила Заточника больше, чем какое-либо другое произведение русской литературы XI–XIII вв., опирается на явления русского быта. Даниил как бы щеголяет своей грубостью, нарочитой сниженностью стиля, не стесняясь бытового словаря, и, не задумываясь, пародирует даже Священное писание, переделывая цитаты из псалмов, и вольно обращается с летописным материалом. Порой перед нами явно проступают скоморошьи приемы.
Юмор Даниила — это скоморошье балагурство. Он пересыпает свою речь различными небылицами, рисует бытовые сценки; есть у него и сатирические выпады против бояр, против богатых вообще.
Книжные элементы у Даниила занимают очень солидное место. Он не чуждается книжных образов, книжных тем. Произведение Даниила, безусловно, книжное, хотя и возникшее на началах народного творчества.
Кем бы Даниил ни был — холопом или «дворянином» (в значении, свойственном XII–XIII вв., — то есть членом княжеского «двора»), он, во всяком случае, вышел из низших слоев общества, принадлежа к тем его представителям, которые назывались княжескими «милостниками» и которые энергично поддерживали в это время сильную княжескую власть в ее борьбе с боярством.
Текст «Слова» печатается по публикации Н. Н. Зарубина: «Слово Даниила Заточника по редакции XII и XIII вв. и их переделкам» Л. 1932. В основу положена основная редакция XII в.
Поздне эллинистический роман о жизни и подвигах Александра Македонского (356–323 г. до н. э.) — «Александрия» был создан во II–III вв. н. э. на основе легенд и преданий о великом полководце. Автором романа средневековая традиция называла Каллисфена, историка, сопровождавшего Александра в его походе на Восток, против персидского царя Дария III Кодомана (336–330 г. до н. э.), — это не соответствует действительности (см. прим. на стр. 733). Поэтому неизвестного автора «Александрии» принято называть Псевдокаллисфеном. «Александрия» и ее многочисленные переделки и переложения были широко распространены в средние века в Европе и в странах Востока. В XII–XIII вв. «Александрия» была переведена на Руси и вошла в состав обширного древнерусского хронографического свода — «Летописца Еллинского и Римского». Эта редакция «Александрии» называется «хронографической», в отличие от другой редакции, восходящей к поздней переработке Псевдокаллисфена и пришедшей на Русь в XV в. из Сербии, так называемой «Сербской Александрии».
Публикуются фрагменты «хронографической» «Александрии» первой редакции по списку ЦГАДА, ф. 181, № 279–658, опубликованному в монографии В. М. Истрина «Александрия русских хронографов», М. 1893. Исправления внесены на основании других списков той же редакции и, в исключительных случаях, списка РИМ, Чудов, собр., № 51-353, второй редакции. Заголовки фрагментов даны переводчиком. При переводе учитывался греческий текст Псевдокаллисфена.
Двенадцатого апреля 1204 г. крестоносны штурмом овладели столицей Византийской империи — Константинополем и подвергли город жестокому разграблению. Ярким рассказом и ценным историческим источником, повествующим об этом событии, и является русская повесть, написанная современником, а возможно, и очевидцем событий. Ее древнейший список находится в составе Синодального списка Новгородской первой летописи.
Текст повести печатается по изданию Синодального списка летописи: «Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов», М.-Л. 1950, стр. 46–49. Исправления внесены на основании Комиссионного списка той же летописи, отдельные исправления предложены Н. Л. Meщерским.
Киево-Печерский патерик — сборник рассказов о жизни и подвигах монахов древнейшего на Руси монастыря (основан в 1051 г.). Сборник складывался постепенно и прошел длительную литературную историю. Основой Киево-Печерского патерика (патериками назывались сборники рассказов о жизни и деяниях святых и отцов церкви) послужили написанные в 20-х гг. XIII в. послание владимирского епископа Симона, бывшего монаха Киево-Печерской лавры, к иноку этого монастыря Поликарпу, его же повесть о истории построения Печерской Успенской церкви и послание Поликарпа к игумену монастыря Акиндину. Поликарп, неудовлетворенный участью рядового монаха, добивался епископского места. Симон, осуждая честолюбивые стремления Поликарпа, написал ему укоризненное послание, говоря о необходимости монашеского смирения. Свое послание он сопроводил девятью рассказами о подвигах иноков и рассказом о чудесах, связанных с историей построения церкви в монастыре. Позже к этому посланию Симона было присоединено послание Поликарпа (возможно, самим автором), в котором также приводилось 11 историй из монастырской жизни. Источниками, рассказов и Симона и Поликарпа послужили устные легенды, монастырские записи XI в., жития основателей монастыря Антония и Феодосия. В XIII же веке к посланиям Симона и Поликарпа было присоединено «Слово о первых черноризцах печерских» (Демьяне, Иеремии, Матвее и Исакии) из «Повести временных лет». В 1406 г. в Твери была создана так называемая Арсеньевская редакция патерика, а в 1462 г. в самом монастыре составлена редакция, получившая название Кассиановской.