Страница 18 из 22
Шоферу такси я рассказываю, что на утренней пробежке в сопках чуть не заблудился и заблудился бы, когда бы не GPS.
Он одобрительно кивает головой:
– Я, когда по грибы еду, тоже только с GPS. Вон в прошлом году знакомая свой «джип» потеряла, ну, с трассы в сопки ушла, сама еле выбралась. Так мы потом машину вчетвером четыре часа искали!
Вокруг бушует даже не золотая, а какая-то червонно-пурпур-ная теплая осень («Осень – это наше камчатское лето», – замечает шофер). Недалеко за сопками – Тихий океан с черным вулканическим песком, как на Тенерифе, но купаться можно только в гидрокостюме: +12 даже в июле. Зато ходить по пляжу босиком приятно и при октябрьском солнце: в песке – 85 % железа, он хорошо прогревается. Пляж вычерпывают для строительных целей огромные экскаваторы. Океан за время штормов зализывает раны. Была даже идея добывать железо промышленным способом – но вовремя спохватились, поняв, что тогда берег не восстановить. Тихий океан поражает тем, что на берегу, от горизонта до горизонта, ни души, ни человечка, ни закусочной, ни даже пластикового мусора, которым завалены сопки в самом Петропавловске. Та сопка, на которой телевышка, откуда на город открывается открыточный вид с вулканом на заднике и на которую после метели взлетают на джипах сноубордисты, чтобы рвануть вниз по пухляку, – она своими склонами являет, по сути, городскую помойку.
– А у нас тут всегда так, – зло соглашается шофер, – где нет человека, там красотища, а где есть человек, там срач.
И выбрасывает окурок в пламенеющую осень из окошка леворульного такси «Рено», которые в Петропавловске появились после того, как Путин перекрыл импорт праворульных машин из Японии.
Когда я говорю коллегам в Петропавловске, что интернет вытесняет в Москве телевидение и радио, – на меня смотрят как на проповедника каббалы.
И когда снимаю на коммуникатор лежащих в городской черте сивучей, морских львов, и тут же посылаю картинку с комментарием в твиттер (а комментировать есть что: сивучи лежат на волнорезе у руин какого-то завода, посреди беспримерного дерьмища) – на меня тоже таращатся: твиттер для Камчатки такая же экзотика, какая для меня сивучи. Потому что Камчатке весь интернет идет через спутник, его возможности ограничены, а других возможностей нет, – а трафик нужен и военным, и МЧС, и администрации.
На обратном пути, уже после сивучей, когда мы проезжаем поселок Елизово, и машина после разбитой дороги переходит вдруг на почтительный, свежего асфальта, шепот, меня спрашивают:
– Догадаешься, с какого дуба тут свежий асфальт?
– А чего гадать? Либо Путин прилетал, либо губер живет!
– Ага, наш губернатор новый. Он себе под жилье детский садик переделал. Но это еще до губернаторства, он на платине заработал. У нас тут платину добывают.
Елки зеленые, они что, не видят этой своей тайной, то есть явной, символики: сивучи – на помойке, губернатор – в детском саду?!
– Приезжай, слышишь, обязательно приезжай еще. На лыжах кататься. У нас, учти, катаются все как боги, если девочка-мальчик плохо катаются, они в школе чуть не изгои. Приедешь?
Я грустно улыбаюсь. Я бы хотел приехать, но врать неохота.
Аэропорт в Петропавловске крохотный, самолет в Москву огромный, и рейс задерживают просто потому, что две створки спецконтроля за два часа регистрации не в состоянии переварить толпу, над которой возвышаются гигантские, двухметрового размаха, оленьи рога, которые везет парень в камуфляже, расстроенный – узнал, что за рога придется доплатить 16 тысяч рублей. Перед посадкой я делаю снимок – самолеты на фоне вулканов – и подбегает охранник, требующий все стереть, потому как это «объект», на что я вежливо отвечаю, что сфотографирую сейчас его самого и вышлю на твиттер президенту Медведеву. Мужик смущенно улыбается и отходит в сторону.
В самолете я думаю о том, что местные напоминают не имперских колонизаторов и не колонизованных аборигенов, а колонизованных колонистов, так будет точнее. Они живут на Камчатке всю жизнь как бы временно, то есть не всласть и не вразмах, не обустраивая красивейший край, а упрыгивая в личную жизнь, урывая кусочек из мира вокруг. И еще – о том, что у Москвы есть тьма резонов держать в руках Дальний Восток – икра, платина, щит и меч – но, скажите, какие у Дальнего Востока резоны держаться за Москву? Нет даже обычных колониальных соображений – типа, метрополия даст нам передовой опыт и вообще цивилизацию принесет.
Рядом со мной у иллюминатора сидит местный мужик. Знакомимся: отставной силовик. У него ранняя пенсия, раз в год бесплатный билет, вывезенная в Подмосковье семья и купленная в Подмосковье земля.
– А чего в отставку?
– Достало. Знаете, когда в ночи ребята из транспортной прокуратуры звонят и говорят, что им надо бы на одном судне груз по весу проверить, а им из «Единой России» угрожают и требуют не проверять, – это уже не прокуроры, и это не работа.
– А при Брежневе – что, из обкома не звонили?
– Да при Брежневе я бы в ЦК написал, и в обкоме бы за такое под суд пошли!
Мы взлетаем, и под крылом образуется вид, по красоте соперничающий с тем, что я видел как-то поутру, пролетая над Альпами, когда розовые макушки гор выныривали из океана облаков, как острова.
С Москвой восемь часов разницы, до Москвы восемь с лишним часов лету.
И в Альпы лететь из Москвы и дешевле, и проще.
Если региональный журнал опубликует текст про Москву – первопрестольная и бровью не поведет. Но если столичный журнал опубликует репортаж с периферии, там тотчас же поднимется переполох (собственно, этот эффект описан в очерке «Ивановский самиздат»).
К этому я привык, и в потоке комментариев на сайте ловлю только указания на фактические ошибки. Я очень благодарен моим добровольным корректорам. Однако «Одноразовая Камчатка» Камчатку, похоже, задела. Со мной спорили по всем пунктам – начиная от частоты землетрясений и заканчивая тем, какая именно дорога называется «бомбежкой». Правда, того, что гаишник Козлодоев – сволочуга редчайшая, не оспаривал никто (даже тот парень, который написал, что на самом деле у Козлодоева чуть иная фамилия. Но уж тут дудки – пусть именно Козлодоевым входит в историю!). А больше всех повеселила девушка, написавшая, что на Камчатке прожила всю жизнь, но того, о чем написал я, не видела ни разу. (Есть девушки в русских селеньях…)
А еще на меня обиделся владелец гостиницы, описанный под именем Вити. Он ведь искренне думал, что построил шикарный коттедж (да ему так все до меня и говорили). Но у меня такая профессия – писать то, что мне кажется правдой, даже если правда и кому-то и не по душе. Так что еще раз: Витя – отличный парень. А вот гостиничка у него – на «троечку с минусом». Если Витя построит другую, хотя бы на твердую «четверку», – обещаю непременно вернуться.
#Россия #Петербург
За что я не люблю Москву
Теги: Золотые цепи, золотые купола и приблатненная крутизна. – Почему Москве Церетели к лицу. – Покупки на ярмарках тщеславия, выстрелы в тире честолюбия.
Нижеследующий антимосковский выпад частично объясним личным поводом, ибо по окончании Московского университета я не остался в Москве, а напротив, эмигрировал из первопрестольной в Петербург, благодаря чему московские друзья считают меня по меньшей мере странным. Тем более, что эмигрировал я, сжегши все мосты за спиною, включая предложение работы в модной газете и комнату с пропиской в Химках (а в Питере не светило ничего, и целый год я спал на столе редактора журнала «Аврора» и стирал носки в кастрюле на редакционной кухне).
Но уехал я потому, что в Москве приходилось делать, что нужно, а в эмиграции я мог жить, как хотел.