Славное море. Первая волна

Матвей промолчал. Он не помнит, по скольку лови­ли в прошлом году. И по правде говоря, ему сейчас не очень-то верится, что за один раз можно поймать столько рыбы.

— Что, не веришь? — как бы поняв его мысли, спро­сил Чимит. — Что тут особенного, сто пудов! — И кив­нул головой на жерди, где развесили невод. — Он же, смотри, какая махина. И рыба тогда валом шла.

— А на новом месте они тоже будут по сто пудов ловить?

— Там-то будут. Там, наверно, рыба давно подошла.

— Давай попросимся с ними, — предложил Матвей.— Что нам тут целое лето делать? Как ты думаешь, возь­мут нас?

— Может, возьмут, если хорошо попросить. Пойдем! Сейчас все зависело от председателя колхоза. Тот стоял один, внимательно осматриваясь кругом, и, ка­залось, искал, не осталось ли на берегу чего недоделан­ного, забытого.

— Что вам, ребята?

— Дядя Гомбо, когда уходите? — спросил Чимит.

— Завтра, наверно. Придет катер с комбината, и пойдем.

— Ребят нынче брать будете?

— А как же. Всех, кто постарше, заберем. Надо же вас рыбацкому делу учить.

Потом его громко позвали колхозники, и он, пре­рвав разговор, почти бегом направился к амбару.

— Значит, едем? — Матвей весело завертелся на одной ноге, выдавив в песке глубокую ямку. — Пошли собираться!

Чимит ухватил Матвея за руку, и они бегом направи­лись к деревне.

ПЕСНЯ ВЕДЕТ

 

— Матвей! Матвей! Вставай! Пойдем на берег.

Матвей, спавший на крыльце, открыл глаза. Было еще рано. Только маленькие три облачка в небе чуть-чуть золотились.

— Куда ты, Бадма, в такую рань всполошился? — приподнимая с подушки голову, спросил Матвей.

— Какая рань?.. Уедут наши, останемся одни.

— Чудак, все равно не возьмут. Мне мать запрети­ла,—с дрожью в голосе, готовый заплакать, сказал Матвей.— Дома оставаться велит.

— А ты попроси отца. Он отпустит.

— Что ты! Они всегда заодно.

— Ничего, Чимит председателя попросит. Он ему не откажет. Потом, думаешь, им ребята не понадобятся? Эх, да еще как! Костер развести, чаи вскипятить. Ма­ло ли мелкой работы? Очень просто, что и возьмут. Чи­мит уже на берегу. Пошли!

Матвей быстро встал, оделся.

Над горами появилось солнце. Появилось не все, только маленьким краешком, а кругом все засияло, за­искрилось. От деревьев легли голубые тени. На траве засеребрилась крупная роса.

— Ух, по морю поедем, места разные увидим! — с восхищением говорил Матвей, стараясь попасть в но­гу с Бадмой. — И дело настоящее дадут нам.

Бадма решил тоже не отставать от друзей и побы­вать на новом промысле. Правда, его интересовала не рыба, а просто хотелось пожить на рыбацком стане.

— Я сразу на баркас попрошусь гребцом.

— Ох, из тебя гребец.   Баркас —это не маленький подъездочек. Сила нужна.

— Ну к лошадям на ворот стану.

— А если кашу варить?

— Можно и кашу!..

Спустились на песчаный берег, пошли к Чнмиту.

Чимит сидел возле невода и смотрел в море.

Под первыми лучами солнца вода была в нем не зе­леная, не синяя, какой она бывала обычно днем, а мо-лочно-розовая. Такой ее Чнмиту еще не удавалось ви­деть. И вообще ему никогда не приходилось вставать так рано.

Оказывается, рано утром все выглядит по-новому. Сейчас не только море, по и горы не те: все кругом по­золочено, всегда синий воздух над Байкалом казался розовым, листья на деревьях блестящие, словно смазан­ные маслом, жесткая хвоя кедров поголубела и казалась мягче.

«Обязательно буду вставать теперь на восходе солн­ца,— решил Чимит. — Лучше стану ложиться с вечера пораньше».

На берегу стали появляться первые рыбаки. Разма­шисто шагая, прошел отец Матвея, в синей косоворот­ке, с двумя новенькими веслами на плечах. На его за­горелом лице белели только брови.

Семен Лозинин был веселым человеком. Улыбка ни­когда не сходила с его простодушного лица с узким под­бородком. Вот и сейчас, проходя мимо ребят, он улыб­нулся и многозначительно кивнул головой, дескать: «Жаль мне вас, ребята, но ничего не поделаешь».

Рыбаки принялись готовить в дорогу баркасы. На один складывали невод, на другие грузили припасы, по­стели, одежду.

К десяти часам на горизонте появилась маленькая черная точка. Она быстро увеличивалась, вырастала из моря.

— Катер! Катер! — закричали мальчики.

— Комбинатовский катер идет!

Катер шел на полной скорости, как бы боясь опоз­дать к намеченному сроку.

— Это «Быстрый» идет,— определил Чимит.

Подойдя ближе, катер приветствовал рыбаков звон­кой сиреной. Был он длинный, узкогрудый, настоящее морское судно, быстроходное и устойчивое.

На палубе, перед застекленной штурвальной рубкой стоял с рупором в руках старшина катера. Он широко улыбался. Среди удивительно белых зубов — один золотой. Новенькая тельняшка туго обтягивала широкую, крепкую грудь.

Старшина поднял ко рту рупор и зычно крикнул:

— Эй, на берегу!

— Есть на берегу! — отозвался Гомбо Цыдыпович.

— Поторопитесь!

— Эй, торопись! — приказал Гомбо Цыдыпович. На берегу стало еще оживленнее. Рыбаки начали прощаться с семьями.

— Пойдем к председателю, — сказал Бадма. — А то забудут о нас совсем.

Председатель был все время занят. То там, то тут нужен был его совет, окончательное веское слово. Сухо­щавый, быстроногий, он легко передвигался от одной группы рыбаков к другой.

— Дядя Гомбо, возьмите нас с собой, — попросил Чимит, осторожно подталкивая перед собой Бадму и Матвея.

— Мы можем варить уху, рыбу выбирать,— поспе­шил поддержать друга Матвей.

— Вот что, ребята, — немного подумав, сказал Гом­бо Цыдыпович. — Вам придется остаться дома. Уху ва­рить есть кому и без вас. Наши рыбачки это лучше сде­лают.

Он взял за плечи Матвея и Бадму и повернул их ли­цом к морю, как бы показывая им, что время для разго­вора кончается.

Чимит подошел вплотную к председателю.

— Ну, они, правда, еще маленькие... А я?.. — сказал он с надеждой.

— Ты, конечно, старше.

Бадма и Матвей озадаченно затихли. Неужели Чи­мит бросит их и уедет один?

— Мы оставляем их на тебя, Чимит, — сказал пред­седатель.— Приглядывай за ними.

Чимит удивленно заморгал глазами.

— Ну как же так? Что я с ними буду делать тут?

— Все. Слово старших твердо. Я не один это ре­шал. Так матери просили: «Не трогайте ребят, — го­ворят, — нам одним без них никак нельзя».

— Не взяли, — со вздохом сказал Матвей.

— Ну и не взяли, — вдруг рассердился Чимит. — А зачем нас брать? Что мы умеем? Малыши мы, и все тут.

Баркасы уже качались на зеленых волнах. Катер, ле­гонько постукивая, взял на буксир передний баркас, а за ним потянулись остальные.

— Гомбо Цыдыпович! Отчаливаем! — крикнул стар­шина катера.

— Чимит! — позвал председатель. — А ну-ка, до­ставь меня на катер.

Тот вздохнул, подошел к легкой лодке и сердито спих­нул ее в воду. В лодку прыгнули Бадма с Матвеем и разобрали весла.

Переполненная лодка грузно осела. Чимит, правя ру­левым веслом, лихо подвернул лодку к катеру. Предсе­датель перебрался на буксир.

Шумно заработал винт и развел крутую волну.

Чимит повернул лодку к берегу.

На баркасах запели. Громкий чистый голос Семена

Лозинина сильно и высоко поднял песню, будто вырвал ее из водных глубин:

— Славное море — священный Байкал, Славный корабль — омулевая бочка.

На трех баркасах подхватил хорошо слаженный хор:

— Эй, баргузин, пошевеливай вал, Молодцу плыть недалечко.

Песня была старинная, хорошая. Пели ее тоже хо­рошо, самозабвенно, как всегда поют рабочие люди.

Буксирные канаты натянулись, и маленький караван баркасов потянулся за катером. В море было простор­но и тихо.

Когда караван ушел далеко, песня на короткий миг затихла, как бы утонула в море. Потом она слышалась вновь, звучала тепло, волнующе. И казалось, что не ка­тер, а раздольная песня повела рыбаков в сизую даль моря.