Танцующие тени

Сэм бросила тоскливый взгляд на телефон, стоящий на столе.

— Как ты думаешь, может быть, позвонить маме отсюда? Телефон тоже записан на фиктивную организацию, — добавила она. — И эта же организация оплачивает счета.

Нейт покачал головой.

— И тебя это никогда не удивляло?

— До недавнего времени — нет. Я всегда знала, что отец — скрытный человек и очень серьезно относится к неприкосновенности частной жизни. Он говорил, что эта хижина — наше тайное убежище, пещера Али-Бабы… А об оплате счетов за телефон и электричество я ничего не знала до прошлого года. Все имущество отца унаследовала мама, а она никогда мне об этом не рассказывала. Только несколько месяцев назад вдруг заговорила об этом. Сказала, что я должна знать — на всякий случай, если с ней неожиданно что-нибудь случится.

«Что же за женщина эта Пэтси Кэрролл?» — снова и снова спрашивал себя Нейт. Первое его впечатление о матери Саманты было не слишком лестным: да и что лестного можно сказать о женщине, которая сперва вышла замуж за Мерритту, а затем сбежала, бросив собственного ребенка? Однако Сэм, несомненно, любит и уважает мать. Едва ли она смогла бы любить бессердечного и бесчестного человека. И уж точно не смогла бы уважать.

Как бы то ни было, Пэтси Кэрролл прожила большую часть жизни в страхе, в постоянной тревоге, в любую минуту готовая снова сорваться с места и искать себе новое укрытие. И, однако, сумела создать собственное дело, завоевать уважение соседей, вырастить чудесную дочь — отважную, прямую и независимую. Так что, скорее всего, Пэтси Кэрролл — умная, решительная, мужественная женщина. Женщина, которая не бросает своих в беде — если таинственный защитник Саманты, спугнувший снайпера, действительно прислан ею.

Хотелось бы самому Нейту оказаться на его месте! Стать для Саманты рыцарем-защитником, принцем на белом коне… Глупая мысль. Сейчас он ощущал себя скорее Дон Кихотом, сражающимся с мельницами.

Саманта заворочалась в кресле, стараясь поудобнее устроить ногу.

— Примешь еще таблетку? — спросил он.

Она помолчала, глядя в окно, где последние лучи заходящего солнца быстро сменялись полумраком сумерек.

— Нет. От таблеток я тупею. И хочется спать.

— Это не так уж плохо.

— Не сейчас, — отрезала она. — Ты так и не ответил, можно ли звонить с этого телефона.

— Ты звонила матери сюда?

— Нет, только на сотовый.

Нейт прошелся по комнате.

— Тогда, возможно, он безопасен. Но гарантировать не могу. Не знаю, кто за всем этим стоит — Мерритта или кто-то еще, — но ясно, что недостатка в деньгах и связях у этих людей нет. Так что лишние предосторожности нам не помешают.

— У тебя есть сотовый телефон. Может быть, позвоним с него?

— Это служебный телефон, — ответил Нейт. — Ему я доверяю еще меньше, чем личному.

— Но ведь ты работаешь в ФБР… — Она остановилась на полуслове, встретившись с ним взглядом.

Нейт знал, о чем думает Саманта. О том же, что и он сам.

— Ладно, отложим до завтра, — сказала она наконец. — Завтра поедем в город и позвоним из автомата. Это безопасно, как ты считаешь?

— Да, — мягко ответил он, мысленно восхищаясь здравомыслием Саманты. Она не стала с ним спорить, отстаивать свою независимость, как поступили бы многие на ее месте. — А теперь, если не хочешь ложиться, может быть, что-нибудь съешь?

Глаза Саманты радостно блеснули, и Нейт сообразил, что она с самого утра ничего не ела. Однако он не слышал от нее ни слова жалобы.

— Посмотри в холодильнике. Мама была здесь несколько дней назад, там наверняка что-нибудь есть.

— И то верно.

Открыв холодильник, Нейт обнаружил там пакет молока, половину жареной курицы, ветчину, яйца, сыр и фрукты. Сзади — несколько банок пива. Все, что нужно для жизни.

Курицу Нейт решил не трогать. Он сделал несколько бутербродов и разлил по чашкам молоко, мысленно порадовавшись, что холодильник и плита отделены от гостиной только широкой аркой — ему не хотелось ни на минуту терять Сэм из виду.

— И все-таки я не понимаю, как они так быстро на меня вышли, — сказала Саманта, уплетая бутерброд с ветчиной. — Ведь я возвращалась домой кружным путем.

Нейт пожал плечами.

— Они знают, что Горячие Ключи — твой дом. Нетрудно было догадаться, что ты отправишься сюда.

— Я думала, что мешаю им только в Бостоне, а если вернусь домой… — Сэм запнулась. — Наивно, знаю. Обычно я не такая дурочка. Но мне так хотелось верить, что, как только вернусь домой, моя жизнь войдет в нормальную колею…

— Понимаю, — мягко ответил он.

Остаток ужина прошел в молчании. Отставив тарелку, Саманта поудобнее устроилась в кресле, подогнула под себя здоровую ногу.

— Как ты думаешь, можно нам развести огонь?

Нейт задумался. Что ж, почему бы и нет? Машину все равно спрятать некуда, любой, кто ее увидит, сразу сообразит, что они здесь, так что дым из трубы вряд ли что-нибудь изменит.

У очага были сложены поленья и щепки для растопки. Нейт разжег огонь и устроился на полу у ног Саманты. Вместе они следили, как облизывают поленья первые робкие язычки пламени, как постепенно разгораются и превращаются в жаркий огонь, как темную комнату заполняют отблески огня и танцующие тени.

Саманта положила руку ему на плечо. Нейт не шелохнулся, боясь спугнуть удивительное, ни с чем не сравнимое чувство тепла и покоя. На несколько кратких мгновений он позволил себе забыть обо всем. О том, что они прячутся в этом уединенном уголке не ради удовольствия. Что враги идут за ними по пятам.

Что на кону стоит жизнь Саманты. А значит, и его собственная — разве сможет он жить без нее?

Он взял ее руку и прижал к щеке. Оба молчали — к чему слова? Их близость не требовала слов, как не требовала света причудливая пляска теней.

Становилось все теплее. Или, быть может, это разгорался внутренний огонь? Сцены их краткой близости — там, в доме Саманты — одна за другой вставали перед мысленным взором Нейта. Он желал ее тогда, желал и сейчас, но сейчас она была ранена и нуждалась в покое.

И все же, может быть, один поцелуй…

Повернувшись к ней, Нейт обхватил ее рукой за шею, привлек к себе и коснулся губами ее губ. Он полагал, что поцелуй будет легким и кратким, однако, едва их губы слились, забыл о своих благих намерениях. Жар, вспыхнувший между ними, не уступал жару, пылающему в очаге: Нейт ощутил, как Саманта подается ему навстречу, как сладко напрягается ее тело, отвечая на ласку его губ…

«Нет! Сейчас не время, — напомнил он себе. — Она ранена, ей нужен отдых, а мне нельзя расслабляться. Я должен быть настороже».

— Тебе пора в постель, — прошептал Нейт, осторожно отстраняясь.

Поднявшись, он наклонился над Самантой и легко взял ее на руки. Она обняла его за шею и положила голову ему на плечо. Этот простой жест, полный доверия, поразил Нейта в самое сердце. В этот миг он осознал то, что столь долго и безуспешно пытался скрыть от самого себя: он любит Саманту Кэрролл. Не увлечен, даже не влюблен — любит. И ради ее безопасности готов на все. Готов лгать, воровать, мошенничать. Теперь он понимал, что чувствовал Дэвид Кэрролл, начиная новую жизнь с женщиной, которую любил.

Но что таилось в прошлом Кэрролла? Быть может, и он страдал от невыносимых воспоминаний? И он искал искупления в любви?

Нейт уложил Саманту на постель, укрыл одеялом и включил ночник. Она повернулась на бок, поморщившись от боли. Щеки ее раскраснелись — может быть, от огня в очаге; однако Нейта это встревожило. Наклонившись, он легко поцеловал ее в щеку, затем сходил в другую комнату и принес из ее сумочки две таблетки — антибиотик и болеутоляющее.

Саманта послушно приняла обе таблетки. Глаза у нее уже слипались.

— Спасибо.

— Всегда пожалуйста.

— Знаешь, я тебе верю, — прошептала она, опуская голову на подушку.

— Знаю.

Она удовлетворенно улыбнулась и закрыла глаза. Нейт выключил свет и сел в кресло у ее постели. Он рядом с ней, он охраняет ее сон. Ничего больше он сейчас не желал.