Воевода заморских земель

Тем временем, получив пас обратно, подобравшийся к самой стене украшенный красными перьями вожак снова высоко подпрыгнул, перевернулся в воздухе через голову и, находясь еще вниз головой, ударил по падающему мячу обеими голенями сразу. Есть!

– Гол! – вместе со всеми заорал Олег Иваныч. – Давай, «красные», дава-ай!

Игра продолжалась долго, и, хотя толпящиеся на стенах зрители совсем не замечали зноя, игроки исходили потом. Их лоснящиеся тела не растеряли прыгучести, только движения становились все более экономными, вялыми, неточными. Уже никто больше не совершал эффектных прыжков, как в начале игры, не разыгрывал и лихих комбинаций. Приободрившийся тлатоани, оглянувшись на Асотля, кивнул. Тот с поклоном приложил руку к сердцу и что-то закричал распорядителям игры – одетым в красочные плащи жрецам. Среди зрителей пронесся заинтересованный гул. Как верно догадался Олег Иваныч, император распорядился продолжать игру до первого гола. На стенах резко накалились страсти. На игровой площадке – тоже. К игрокам словно пришло второе – а, скорее, третье или даже четвертое – дыхание. «Белый» вожак ударил по плечу одного из своих игроков, тот кивнул, что-то сказал следующему, все снова запрыгали, помчались на мяч. А тот летел в воздухе, даже, казалось, завис на секунду в лазурной хмари неба. К мячу было приковано все внимание зрителей и игроков. Олег Иваныч опустил глаза и увидел, как пара «белых» прыгнула, разбежавшись. Причем прыгнула вовсе не на мяч… а на вожака «красных», с треском сшибив его в воздухе. Вся троица упала на землю, а мяч легко подхватил капитан «белых». Легко – так как остальные его игроки блокировали соперников, на какое-то время лишенных капитана. По мнению Олега Иваныча, судьи-жрецы за такие проделки должны были бы назначить чистое пенальти, однако те молчали. Кое-где на стенах прокатился недовольный гул – видно, не только Олег Иваныч заметил сволочизм «белых». Жрецы, видимо, подсуживали Асотлю, собаки бешеные! Впрочем, гул тут же затих – все внимание было приковано к «белому» лидеру. Тот продвигался к кольцу легко и изящно, короткими прыжками, на лице его играла торжествующая улыбка – соперники явно не успевали. Подбросив мяч локтем левой руки, «белый» капитан поднял правую, готовясь ударить. Исход борьбы уже ни у кого не вызывал сомнений. Подброшенный в небо мяч опускался медленно, словно бы невесомо – или так просто казалось зрителям? «Белый» капитан тоже словно бы завис в воздухе, развернул локоть, примерился…

В голубом небе плавился желтый шар солнца. Посмотрев на него, стоявший рядом с кольцом Олег Иваныч на секунду распахнул плащ… Потом запахнул, как ни в чем не бывало.

«Белый» промахнулся!

Взревели зрители, «белые» – негодующе, и с облегчением – «красные».

Прихрамывающий капитан «красных» перехватил мяч голенью и переправил его нападающим, один из которых и забросил его в кольцо ловким и красивым ударом.

Игра закончилась.

Многоголосый вопль вновь потряс Мехико, и теперь уже его услыхали не только на берегах озера Тескоко, но и гораздо дальше, даже в далеком Теотиуакане.

«Надо, чтоб победили „красные“ – вспомнил Олег Иваныч наказ тайного христианина Шлатильцина. Что ж, так и случилось. Улыбающийся тлатоани Ашаякатль довольно посматривал на верховного жреца, терзаемого злобой. Напомнил про плащи и накидку, чтоб не забыл принести. Хоть и не нужны были правителю Теночтитлана ничьи плащи и накидки, так ведь дело не в них, дело в принципе.

Олег Иваныч поискал глазами Туската. Тот тоже явно выглядел обрадованным, видно, ставил на «красных». Подхватив шпиона под руку, воевода пробился сквозь нахлынувшую толпу к императору. Низко поклонился, приложив руку к груди. Ашаякатль чуть нахмурился. Что-то сказал Тускату. Тот перевел:

– Завтра утром вам будет оказана великая честь – сердца ваши будут принесены в жертву богам у подножья священной горы Ситлальтепетль. Сегодня же – просите, что хотите, у тлатоани. Вкусной еды, красивейших женщин – чего пожелаете.

Олег Иваныч пожелал видеть Ваню. «Белого отрока», как он выразился.

– Что ж, вы его увидите, – согласно кивнул император. – Только поторапливайтесь – вечером жрецы Тлалока и Уицилапочтли поделят меж собой его кожу.

Олег Иваныч сглотнул слюну и попросил тлатоани оказать великую милость и Ване.

– Отрок сей знатного новгородского рода, – твердо произнес Олег Иваныч. – И тоже достоин великой чести – умереть на жертвеннике вместе с нами. Окажи же ему такую честь, о великий тлатоани теночков!

– Я бы с удовольствием, но вот жрецы… – замялся Ашаякатль. – Впрочем, Асотль сегодня, кроме плащей, проиграл мне и желание. Что ж, будь по-вашему. Вы умрете вместе. Сегодня же – прошу ко мне. На пиру вы будете моими самыми именитыми гостями.

Олег Иваныч поклонился:

– О, выслушай меня, великий император. Нам бы хотелось вечером, перед смертью, помолиться своему Богу у горы Ситлальтепетль, слава о которой докатилась и до Великого Новгорода. Я знаю, уже вечером там будет много жрецов, занятых подготовкой к празднику. Мы не будем им мешать, будем только молиться. Молиться всю ночь, после чего с великой радостью отдадим свои сердца Солнцу.

– Вот, поистине, слова великого воина и благородного человека! – растроганно заметил Ашаякатль и, подойдя к Олегу Иванычу, обнял его, как самого лучшего друга. – Мне жаль расставаться с тобой, – прошептал он. – Но я горжусь тем, что смог оказать тебе великую честь перед богами. Сейчас приведут вашего юношу, а вечером сотня красивейших юношей и девушек всех подчиненных теночкам народов сопроводят вас к Звездной горе и утром умрут вместе с вами. Сам Асотль, великий жрец Уицилапочтли, вырежет ваши сердца.

– Благодарю тебя за великую честь, князь! – приложив руку к груди, низко поклонился Олег Иваныч. Этот ацтекский правитель Ашаякатль в сущности был неплохим человеком, уж куда добрее и человечнее, нежели, скажем, московский князь Иван Третий. И не вина тлатоани в том, что обычаи его народа были слишком кровавы.

Полуостров между озерами Тескоко и Шочимилько покрывала густая зелень кустов и деревьев, начинавшаяся почти от самого берега. Неподалеку от берега, среди зарослей, стоял небольшой храм с жертвенником у входа, а позади, сразу за храмом, возвышалась черная громада горы Ситлальтепетль – красивейшей из горных вершин Анауака. Высыпавшие в черном небе звезды окружали гору так близко и были столь многочисленны, что явно оправдывали ее название – Звездная гора. Студеный ветер дул с гор, принося прохладу. Олег Иваныч поежился, глядя на полуголых юношей и девушек, со смехом разводящих костры и поющих гимны в сопровождении флейты и тихого рокота барабанов. Завтра их всех убьют. Зарежут самым зверским образом, вытащив из груди еще бьющееся сердце. Подобная перспектива, похоже, ничуть не омрачала сердца собравшейся на полуострове молодежи: кто-то пел, кто-то плясал, а кое-кто даже занимался любовью, в предвкушении слияния с божествами. Впрочем, далеко не все испытывали восторг от предстоящего утром события. Несколько юношей, скрывшись за кустами акации, явно утешали дрожащих от страха девчонок, в глазах многих стояли слезы. Если, по уверениям жрецов, все люди, как один, почитали смерть на жертвеннике за великое счастье, зачем тогда цепь воинов, зорко стерегущих горные проходы? Да и вокруг всего полуострова, в темных водах озер Тескоко и Шочимилько, покачивались челны с воинами. Боялись, значит, что разбегутся.

Олег Иваныч положил руку на плечо Вани. Отрок исхудал за время заточения и имел бледный вид, даже при свете костров были заметны синие круги под его глазами. Мальчик был бос, худые плечи его покрывал щегольской плащ из тонкого хлопка. На руках и ногах виднелись парные кроваво-красные точки.

– Они пускали в яму змей, – заметив взгляд воеводы, тихо пояснил Ваня. – Огромных отвратительных гадов. – Он передернул плечами. – Хорошо хоть, они не были ядовитыми – иначе б не стоял я сейчас перед вами.

– Что ж ты не сказал им о том, что ты из знатного рода? – удивился Гриша.