Блондинка на выданье

- Сумасшедший! – припечатала я начальника.

- Но я не думал, что сюда толпами повалят психи, - воскликнул Генрих.

- Подобное притягивает подобное, - ухмыльнулась я.

- Не хами начальству, - хмыкнул Генрих, - лучше помоги. Выходит, придётся толпу сотрудников нанимать. Нужен технический редактор, должность художественного пока за тобой, а там посмотрим, как справляться будешь. Ещё нужен руководитель художественного отдела...

- Вообщем, это аут полный, - резюмировала я, - ты повесил себе ярмо на шею.

- Мы с отцом хотим расширения, это больше денег, больше прибыли.

- А мне-то что с этого? – прищурилась я.

- А тебе высокую зарплату, в два раза больше, чем у тебя была.

- За большой зарплатой маячит большая ответственность, - покачала я головой, - ладно, говори, что там у тебя на данный момент?

- Пришёл какой-то идиот, заявился с матерью. Она с порога заявила: вам оказана честь, платите миллион евро, и печатайте сыночку. Представляешь? Да таких гонораров ни в одной стране мира не платят!

- Прикол, - протянула я, - так выставите их из редакции.

- Как ты себе это представляешь? – подпрыгнул Генрих, - они же потом в жёлтую прессу побегут, и подмочат нам репутацию.

- Ты абсолютно прав, - я уселась на диван, - они могут такое устроить, и нужно что-то с этим сделать. У меня мозг раскис.

- Нужно как-то донести до них, что начальные гонорары маленькие, они повышаются с популярностью. Может, ты это сделаешь?

- Как это мило, сильный мужчина прячется за спину хрупкой женщины, - умилилась я, - ладно, фиг с тобой, попробую.

- Пошли, - вскочил Генрих, а я за ним.

Он резко распахнул дверь в зал совещаний, я упёрлась в его спину, сделала несколько шагов, и обомлела.

За столом сидел мой третий супруг, Эдуард, и его мамочка, моя бывшая свекровь, выпившая у меня кварту крови, Ксения Михайловна.

- Знакомьтесь, - сказал Генрих, - это наш главный редактор, мой заместитель, Миленич Эвива Леонидовна.

Вот уж чего-чего, а этой встречи я не ожидала. А ведь должна была догадаться, когда Генрих озвучил их условия. Я недолго прожила с этими субъектами, но отвращение прочно засело. Впрочем, Ксения Михайловна всегда относилась к творчеству своего сына с придыханием, а я пыталась достучаться до его тупого сознания.

- Эта выскочка – ваш заместитель? – вскричала моя экссвекровь, - вы шутите? Да она самая бездарная личность, какая только имеется на планете! Как вы могли взять её на работу? Нам не нужен такой редактор! Я открою вам глаза, она полный профан в литературе.

- Простите? – малость ошалел Генрих, - Эвива Леонидовна одна из лучших сотрудников, она талантливая журналистка, и самая настоящая акула пера. Она автор множества изумительных статей, тонких, изящных, иронических, и только благодаря ей наш журнал разлетается в допечатке.

- Вы издеваетесь? – вздёрнула брови Ксения Михайловна, и я вдруг поняла, как от них избавиться.

- Даже более того, я заведую финансами издательства, - с иезуитской улыбочкой выдала я, - платёжками, и гонорарами, решаю, кому сколько заплатить.

Генрих изумлённо на меня посмотрел, уж он-то прекрасно знает, что этим главный бухгалтер занимается, и открыл было рот, но я сделала такие глаза, что он тут же его закрыл.

- Вы доверили своё состояние этой идиотке? – встала из-за стола Ксения Михайловна, - неудивительно, что в продаже одни тупые детективы и ужастики, а нормальной литературы нет.

- Что вы подразумеваете под нормальной литературой? – прищурилась я, - съезды Ленина? Топорный текст, перемешанный фразами из сантехники? Думаете, люди такие кретины, и не поймут? Ладно, пусть будет Ленин, лишь бы он

был написан нормально, это мог бы быть учебный труд по истории, но у Эдуарда нечто, напрочь неудобоваримое.

- Завистливая мерзавка! – топнула ногой Ксения Михайловна, и они вылетели вон из редакции.

- Баба с возу, лошади легче, - плюхнулась я на стул, - идиоты!

- Викуль, прости, а что это было сейчас? – спросил прибалдевший Генрих, - что за хрень про финансы ты тут несла?

- Это мой третий супруг, и бывшая свекровь, - вздохнула я, - и они прекрасно знают, что от меня они денег за свои опусы не дождутся, и, тем более, не получат гонорара.

- Ты хоть понимаешь, что они сейчас в жёлтую прессу побегут?

- Да не побегут они никуда, - махнула я рукой, - Эдуарда нигде

не возьмут, а наш отказ воспримут, как мою месть. Репутация издательства не пострадает, а моя и так подмоченная.

- Понятно, - Генрих уселся напротив, - но ведь мы вполне могли их напечатать, почему ты их вытурила?

- Потому что знаю, что пишет Эдуард. Минуточку, - я пододвинула к себе ноутбук Генриха, стоявший на столе, и вышла в Интернет, - знаешь, я очень удивилась, когда это увидела, но факт остаётся фактом. Дело в том, что он пишет свои опусы от руки, ума не приложу, откуда это здесь взялось. Гляди, вот это его роман, а вот его стихи.

- Какие странные стихи, спотыкаешься через слово, - пробормотал Генрих, - кстати, голубка ты моя, белокрылая, я тут у тебя кое-что нашёл. Искал документацию, и напоролся на тетрадку. Извини, не удержался, не думал, что там что-то личное, и сунул свой нос. Ты стихи пишешь?

- Да я так, - у меня краска к лицу прилила, - как-то само получилось.

- Не тушуйся, давай поговорим, - улыбнулся Генрих.

- О чём говорить-то? – вздёрнула я брови.

- Сходи к литераторам, пусть они тебе объяснят, как лучше писать.

- Что ты имеешь в виду? – сощурилась я.

- Что тебе лучше поговорить со специалистами.

- А меня ты считаешь не специалистом? – засмеялась я, - я же пишу статьи.

- Ну и что? Ты не поэт! Ты не знаешь, как рифмы надо строить.

- Спятил, - вздохнула я, - я боюсь народа. Я не смогу читать стихи прилюдно, это личное. Да и потом, мне кажется, что на таких сборищах сидят одни неудачники. А чем им ещё заниматься? Их никто не печатает, вот они и плюются в более удачливых коллег, хвалят сами себя.

- Сам себя не похвалишь, никто не похвалит, - развёл руками Генрих, - ладно, вот тебе адрес, съезди, если захочешь.

Я машинально взяла у начальника бумажку с адресом, кинула в свою необъятную сумку, в которой всё имеет обыкновение безвозвратно исчезать, и встала с места.

- Пойду, дел много, номер надо в печать сдавать, - и я отправилась в свой кабинет.

Я просидела за компьютером несколько часов. Чувствуя, что начинают уставать глаза, я закончила работу, и отправила макет в типографию. А сама отправилась обедать.

Взяла в кафе салат из морепродуктов, апельсиновый сок, и кофе с пирожными.

Вкусив любимого салатика, я, было, расслабилась, и тут надо мной раздался вопль.

- Здравствуйте, Эвива Леонидовна.

- Кирилл! Зачем так орать? – свирепо осведомилась я, - чего тебе опять надо?

- Эвива Леонидовна, вы не понимаете! – парень плюхнулся около меня, - нам надо раскрутиться!

- Прости? – я хлебнула сока из стакана, - что ты имеешь в виду?

- Я имею в виду, что нам нужна сенсация, шквальный материал. Какой-нибудь скандальчик, крупный, желательно. Представляете, какой бенц будет? А давайте, мы что-нибудь соврём про кого-нибудь.

- А давай, я тебе осветительную арматуру на лице прикреплю? – погрозила я ему увесистым стаканом, - представляешь, какой бенц будет? Главный редактор огрел своего заместителя! Ты только представь заголовок! Скандальчик будет!

- Да ладно вам, - протянул Кирилл, - я же хотел, как лучше.

- А получилось, как всегда. Хватит чушь молоть! Если не

хочешь работать в интеллигентном глянце, иди в жёлтую прессу, уверена, там ты себя найдёшь.

- Просто я хочу, чтобы глянец стал нормальным, настоящим.

- А, по-твоему, он не настоящий? – стала злиться я.

- Он скучный, - протянул Кирилл, - а статьи у вас нудные, если честно. Вы уж извините, но это чистая жвачка. Ни намёка на агрессию.

- Слушай меня сюда, знаток человеческих душ, я тебе в тысячный раз повторяю, у нас правильный журнал, мы не придумываем сплетни, и не ищем их. Ты сюда пришёл, и с ходу стал свои порядки устанавливать, а этот журнал – детище Генриха Вениаминовича. Он его с таким трудом поднимал, я лепту внесла, покойный Елисей Семенович, Вениамин