Страница 96 из 110
Если Филиппа действительно болела, то жизнь Чосера в этот период была до отказа заполнена трудами и заботами. Помимо того что у него была масса дел и хлопот в качестве королевского управляющего, ответственного за содержание в полной исправности двух любимых загородных дворцов короля, он усердно творил – больше и лучше, чем когда бы то ни было раньше. Черновики стихов, по мере того как они выходили у него из-под пера, Чосер отдавал своему переписчику Адаму, юнцу с длинными вьющимися локонами и привычкой лепить ошибку на ошибку, побудившей как-то раз потерявшего терпение поэта написать со строгостью, за которой угадывается ласковая ирония:
Хотя Чосер писал в это время для королевы Анны окончательный вариант «Троила и Хризеиды» (предположительно), всю «Легенду о добрых женщинах» и отдельные части «Кентерберийских рассказов», он должен был выполнять еще одну ответственную работу, повышавшую его престиж и материальное благосостояние, но, по всей очевидности, отрывавшую его от Филиппы и детей. Как мы уже говорили, в 1385 году он был назначен мировым судьей, а вскоре после этого избран в парламент, чтобы принимать участие в политических схватках, имевших огромное значение для короля.
Несмотря на то что грамота о назначении Чосера на должность судьи датирована 12 октября 1385 года, он, возможно, приступил к исполнению обязанностей мирового судьи вместо умершего Томаса Шарделоу еще в феврале месяце этого года, когда он подал прошение о том, чтобы ему дали заместителя для присмотра за делами на таможне. В должности мирового судьи Чосер оставался, с одним коротким перерывом, вплоть до 1388 года. В те времена (за исключением последнего года службы Чосера) мировым судьям не платили ни жалованья, ни какого-либо другого вознаграждения; в 1388 году судьям разрешили получать сугубо номинальные 4 шиллинга (48 долларов) в день за максимум двенадцать дней в году, но, судя по всему, эти деньги никогда им не выплачивались. Тем не менее некоторые мировые судьи обогащались, занимая эту должность, и особенно заметно богател на этом посту сэр Саймон Бэрли. Как указывает Маргарит Гэлуэй, палата общин снова и снова подавала жалобы на мировых судей, утверждая, что эти всесильные чиновники, «налагая чрезмерные штрафы и чиня прочие обиды, более способствовали разорению королевских подданных, чем искоренению злоупотреблений».[247] Помимо прочего, судей обвиняли в том, что они берут взятки и вымогают выкуп у узников. В ходе одной-единственной судебной сессии через руки судей проходило от 200 до 300 фунтов стерлингов (48 000 и 72 000 долларов соответственно), и те, кто хотел, легко могли положить часть этих денег в собственный карман. Как знать, может, Чосер тоже грел руки, хотя даже и в таком случае он в силу своего природного благоразумия – достоинства, которое он высмеивает и превозносит в «Рассказе о Мелибее», – наверняка не заходил слишком далеко. (Отсутствие этого достоинства у Бэрли впоследствии стоило ему головы.)
В царствование Ричарда мировые судьи проводили судебные сессии четыре раза в год, длительностью около трех дней каждая, собираясь в различных местах графства, в том числе и в Гринвиче, по решению самих судей. Сессии проводились в начале октября, в начале января, примерно в середине марта и в середине июня, в зависимости от того, на какую дату приходилась в том году пасха. Специальные, или малые, сессии могли состояться в любое удобное для судей время. Всем мировым судьям полагалось присутствовать на каждой проводимой сессии, однако позднейшие статуты, требовавшие от судей явки на заседания, свидетельствуют о том, что это требование не всегда соблюдалось всеми судьями. В обязанности мирового судьи входило: «…следить за соблюдением законов, регулирующих заработную плату, цены, трудовые отношения и прочие вопросы, – задача сплошь и рядом не только юридического, но и административного характера. На него, помимо прочего, возлагалась также обязанность следить за тем, чтобы жители его округа не ходили вооруженные, не прибегали к запугиванию, не проводили незаконных сборищ, не учиняли драк в трактирах, не повреждали чужой собственности. Судья был уполномочен арестовывать «подозрительных» и брать поруку в добром поведении со всякого, кто угрожает причинить вред другому. Под его юрисдикцию подпадали "всевозможные уголовные преступления и правонарушения", кроме измены. В их число входили убийство, поджог, насильственный увоз, вымогательство, жульнические нарушения мер и весов, изготовление фальшивых денег и все виды воровства, начиная от мелкой кражи и кончая незаконным присвоением земли. Наказания, которые могли назначать мировые судьи, включали в себя смертную казнь, отсечение членов, тюремное заключение, наложение штрафов, конфискацию движимого имущества в пользу короны и земли в пользу феодала».[248]
В дополнение к четырем очередным сессиям созывались и специальные сессии вроде той, которая проводилась в Числхерсте в связи с похищением некой Изабеллы Холл в 1387 году и в работе которой принял участие Чосер. На этих специальных сессиях в задачу судьи того ранга, какой был у Чосера, входило арестовать преступников, допросить их под присягой и составить проект обвинительного акта для профессиональных судей, которым предстояло слушать дело в судебном присутствии и вынести по нему решение. Мелкие же дела мировой судья, без сомнения, решал самостоятельно. Исследователям не удалось разыскать никаких судебных протоколов о работе какой-нибудь сессии кентского мирового суда, заседавшего под председательством Чосера, но в «Фактах биографии»[249] приведены ради иллюстрации типичные для Кента протоколы разбирательства по более серьезным преступлениям: двум убийствам, одному преступному нападению и угрозе убийством и одному убийству, совершенному в порядке самозащиты.
Служба в качестве мирового судьи была для Чосера занятием второстепенным, и нам нет надобности подробно останавливаться на ней. Поскольку судейские собирались только четыре раза в году (если не считать специальных сессий), дел к очередной сессии накапливалось предостаточно, и они слушались одно за другим. Чосер получал на такой сессии богатую, хотя и мимолетную возможность изучать сознание преступника – скажем, образ мыслей какого-нибудь фальшивомонетчика или алхимика, выведенного им в «Рассказе слуги каноника».
К 1386 году графство Кент оказалось в основном в руках друзей короля Ричарда, начиная от таких влиятельных, как Бэрли, и кончая сравнительно менее влиятельными, как Чосер, и это не было такой уж случайностью. В 1386 году дело дошло до открытого столкновения между Ричардом и Глостером. Хотя мы не располагаем никакими доказательствами того, что король Ричард или какая-либо другая заинтересованная сторона пытались заполнить своими сторонниками парламент этого созыва, графство Кент явно было представлено сторонниками короля, и одним из представителей Кента в парламенте являлся Джеффри Чосер. В отличие от большинства парламентариев XIV века он заседал в парламенте только один срок. Чосер и его коллега Уильям Бетенхем, другой член парламента от графства Кент, получили по два шиллинга суточных за шестьдесят один день, из чего следует, что Чосер от первого до последнего дня присутствовал на этой бурной парламентской сессии, успевая в то же время делать другие, более мелкие дела: 15 октября он давал свидетельские показания на процессе Скроупа – Гровнора, 20 октября получил свою ренту и ренту Филиппы, 13 ноября поручительствовал в большом зале суда по гражданским делам за своего зятя (мужа сестры Чосера Катрин) Саймона Мэннингтона, привлеченного к суду за неуплату долга, а 28 ноября, в день роспуска парламента, получил свое жалованье в качестве надсмотрщика лондонской таможни по шерсти. На той же неделе он откажется от этой должности, а еще через десять дней подаст в отставку с поста надсмотрщика малой таможни. Мы можем только догадываться, что Чосер, потрясенный тем, что увидел на этой сессии парламента, счел за благо не стоять поперек дороги Глостеру.
247
Margaret Galway. Geoffrey Chaucer, J. P. and M. P., Modern Language Review 36 (1941), p. 5. Примечания автора
248
Galway, p. 4. Примечания автора
249
Life-Records, p. 356–358. Примечания автора