Лунная заводь

— Вот как? — жарко зашептал Ларри. — Тебе и вправду нравится..

Он медленно наклонился к девушке. Лакла быстро взглянула на смеющееся лицо Радора, и, отстранившись от Ларри, с надменным видом повернулась к зеленому карлику.

— Радор, — сказала она, — не пора ли тебе и этому сильному человеку, Олафу, отправиться по делам.

— Да, конечно, служительница, — ответил Радор со смиренным почтением в голосе, но все-таки было похоже, что он едва удерживается, чтобы не расхохотаться. — Но, если помнишь, этот силач, Олаф, хотел бы сначала повидаться со своими друзьями, прежде чем мы уйдем, да вот, кстати, он уже идет, — добавил Радор, бросив взгляд на тропинку, вдоль которой размашисто шагал норвежец.

Когда Олаф подошел поближе, я увидел, какая разительная перемена произошла в его облике. Исчезло жалкое искательное выражение глаз, и в них теперь светилась робкая смутная надежда. Мягко и ласково посмотрев на Золотую девушку, он склонился перед ней в глубоком поклоне. Потом выпрямился и пожал руки О'Кифу и мне.

— Будет битва, — сказал он. — Я иду вместе с Радором собирать армию из этих лягушачьих людей. Что касается меня… Лакла мне все сказала. Нет никакой надежды для меня… вернуть Хельму к жизни, но есть зато надежда, что мы уничтожим Сияющего Дьявола И моя Хельма обретет покой. И этим я полностью доволен. Ja! Это меня устраивает! — он снова сжал нам руки. — Мы будем сражаться! — грозно выкрикнул он. — Ja! Я буду мстить, страшно мстить.

Лицо его на мгновение исказилось, но он быстро успокоился и, отдав Лакле честь, они с Радором ушли.

Две крупные слезы скатились из золотых глаз Лаклы.

— Даже Молчащие Боги не в силах исцелить тех, кого забрал Сияющий Бог, — сказала она. — Он спрашивал меня об этом… и я не могла сказать ему ничего утешительного. Трое Богов ничего не могут поделать… это сущее наказание для них., вы скоро узнаете всю эту историю, — торопливо добавила она. — А сейчас не спрашивайте меня ничего о Молчащих Богах. Я думаю, что Олафу лучше всего заняться делом, чтобы освободить ум от тягостных и печальных раздумий, поэтому я и послала его помогать Радору.

На тропинке появились пять женщин-лягушек, несущих подносы с едой и кувшины. Браслеты, украшенные драгоценными камнями, мелодично позвякивали у них на руках и ногах; середину туловища (от того места, где у женщин предполагается талия!) прикрывали короткие полотняные юбочки, украшенные орнаментом из блестящих нитей.

В этом месте позвольте мне выразить свое сожаление, если с моих слов у вас создалось впечатление, будто Акка [57]- это просто очень большие лягушки.

Я еще раз хочу подчеркнуть, что это были лягушкообразные существа, и они так же отличались от обычных лягушек, как человек отличается, к примеру, от шимпанзе. Я беру на себя смелость утверждать, что Акка происходили от стегоцефала — прародителя современных лягушек; и подземные батракианы, по-видимому, являлись другой ветвью этого вида, достигшей высокого развития в процессе эволюции, точно так же, как это произошло с человеком, далеко обогнавшим своих четвероногих собратьев.

Большие выпученные глаза, очертания морды напоминали лягушачьи, но форма головы была существенно другой, нежели у упомянутых животных из-за высокоразвитого мозга, находившегося в черепной коробке. Лоб, например, имел отчетливо выраженную дугообразную форму, а не был низким, плоским и скошенным назад. Голова, в известном смысле, обладала приятной для глаз формой, причем покрывавший ее большой костяной щиток (точно какой-то фантастический шлем!) у женских особей отличался по внешнему виду от снабженного острыми шипами панциря на голове у мужских особей, что придавало им поистине устрашающий вид; мужчины к тому же отличались от женщин по цвету. Прямой мощный торс опирался на несколько кривые ноги, полусогнутые в коленях, необыкновенно смешная косолапая походка, но, впрочем, я отвлекся… Наиболее любознательные читатели, не удовлетворенные краткими сведениями, которые они найдут в моей книге — ибо у меня было недостаточно времени, чтобы доучить интереснейшие обычаи и порядки этих существ, — смогут получить подробную информацию и огромное удовольствие, прочитав книгу "Brutpfleige der Schwanzlosen Batrachier", p. 395 и Lilian V. Sampson "Unusial Modes of Breeding among Anura", Amer. Nat. XXXIV, 1900. (У. Т. Г.) Женщины-лягушки опустили на стол свою ношу.

Ларри с любопытством поглядел на них.

— Ты прекрасно выдрессировала своих зверюшек, Лакла, — сказал он.

— Зверюшек! — служительница поднялась, негодующе сверкая глазами. — Ты назвал моих Акка — зверюшками?!

— М-гм, — слегка обескураженно промычал Ларри, — а как я должен их называть?

— Мои Акка — люди, — отрезала она. — Такие же люди, как твой народ или мой. Они добры и послушны, они умеют разговаривать, и им известно, что такое искусство; и они убивают только тогда, когда им нужна пища или требуется защитить себя. И мне они кажутся очень красивыми! Слышишь, Ларри — они прекрасны? — Она, выпрямившись, посмотрела на него сверху вниз. — А ты назвал их зверями!

Прекрасны! Это они-то? Признаться, ничего, кроме удивления, эти смехотворные создания у меня не вызывали. Но Лакле, окруженной ими с младенческих лет, они, конечно, не казались странными. Так почему бы ей не считать их красивыми?

Видно, та же мысль пришла в голову и О'Кифу.

Он пристыженно покраснел.

— Да, я тоже считаю, что они красивы, Лакла, — сказал он примирительно. — Просто я недостаточно хорошо знаю ваш язык, поэтому ты неправильно поняла меня. Я и в самом деле считаю, что они просто очаровашки, — если бы я мог разговаривать по-ихнему, я бы так им сам и сказал.

Лакла засмеялась, — причем у нее на щеках появились очаровательные ямочки — и обратилась к прислуге на том странном наречии, что вне всякого сомнения являлся языком этих созданий. Они засмущались, поглядывая на Ларри с каким-то уморительным кокетством, закудахтали и заухали, что-то обсуждая между собой.

— Они говорят, Ларри, что ты им нравишься гораздо больше, чем мужчины Мурии, — со смехом перевела Лакла.

— Вот уж никогда бы не подумал, что мне придется обмениваться комплиментами с леди-лягушками, — прошептал он мне на ухо. — Не отвлекайся, Ларри, — строго приказал он сам себе, — и не своди глаз с пленной ирландской принцессы.

— Радор пошел на встречу с одним из "ладала", он проник сюда, чтобы принести нам какие-то сведения, — сказала Золотая девушка, когда мы переключили свое внимание на еду, — а потом он вместе с Олафом и Наком пойдет собирать Акка, потому что скоро будет сражение, и мы должны подготовиться. Нак, — добавила она, — это тот, что охранял меня, когда ты, Ларри, танцевал вместе с Йоларой. — Она бросила на ирландца быстрый, озорной взгляд. — Он самый главный у Акка.

— И сколько же сил мы сможем выставить против них, милая? — сказал Ларри.

— Милай-я? — Золотая девушка уловила ласковый оттенок этого слова. Что это значит?

— Это такое маленькое словечко, которое означает — Лакла, — ответил Ларри. — Если его говорю я. Если его говоришь ты, оно означает — Ларри.

— Мне нравится это слово, — задумчиво протянула Лакла.

— Ну тогда так и говори мне — Ларри, милый, — предложил Ларри.

— Ларри, мила-ай! — сказала Лакла. — Когда они явятся, мы сначала пустим на них моих Акка…

— А они, что, умеют сражаться, mavourneen? — прервал ее Ларри.

— Умеют ли они сражаться? Мои Акка?

Лакла снова гневно засверкала глазами.

— Они будут биться до последнего издыхания, пока хоть один из них останется в живых: у них есть копья, от удара которых человек быстро превращается в гниль, если это копье смазано студнем Saddu — вон этих… она показала в просвет между кронами деревьев, где сейчас над поверхностью моря величаво проплывал один радужный пузырь…

Теперь-то я понял, почему Радор предостерегал Ларри, чтобы тот не вздумал поплескаться в винноцветных водах.

— У них есть эти копья и дубины, и еще зубы, когти и шпоры на ногах, которыми они отчаянно дерутся, и вообще они сильные и храбрые люди, Ларри… милый, и даже когда по ним ударяет кез, они все равно дерутся, потому что он действует не сразу, и продолжают убивать до тех пор, пока не превратятся в ничто.