Звонок на рассвете

Лаура выпустила изо рта плотное облачко дыма.

— Я ухожу, мне холодно...

— Проводи меня, я еду сейчас...

— Ладно. Отведу Джимми и приду.

Лаура вошла в свой подъезд, Роман поднялся к себе. Не успел он вставить ключ, как дверь открылась сама. В прихожей его ждала мать, аккуратно уложенный рюкзак висел на вешалке.

— Ромасик, где ты пропадал? Наверно, опять у мясничихиной дочки? Сколько раз я тебя заклинала, чтобы ты прекратил эту позорную связь. Ни к чему хорошему она не приведет!

— Ты была права, мать, но сейчас поздно об этом.

— Ромульчик, может быть, ты все-таки скажешь?..

— Узнаешь, мать, завтра же все узнаешь. Прощай!..

Клавдия Семеновна с рыданьем бросилась на шею сыну. Роман поцеловал ее в щеку и вышел, оставив ключи на телефонном столике, — больше они ему не понадобятся.

...У подъезда уже нетерпеливо приплясывала Лаура, в руке она держала огромный кусок бисквитного торта.

— Угощайся! Пока тебя ждала, половину съела. Роман порывисто притянул любимую к себе.

— Мы больше никогда, никогда, никогда!.. Лаура попыталась вырваться.

— Сумасшедший! Ты меня всю измараешь!.. Роман, не слушая, осыпал торопливыми дрожащими поцелуями губы, щеки, шею Лауры.

— Ну, хватит, хватит! Ты видишь, как я одета, меня отпустили на минутку...

— Может, прокатишься со мной немного? Обратно на троллейбусе...

— Еще чего выдумал! Меня гости ждут!

Роман вздохнул:

— Эх, Ларка, Ларка, первая ты моя любовь...

— Ничего, авось не последняя. Арриведерчи, Рома!..

Роман сел в седло, включил зажигание, оглянулся. Лаура смотрела на него, продолжая жевать все тот же нескончаемый кусок торта, пританцовывая в такт музыке, несущейся из окна.

— Прощай, Лаура! И помни — я тебя любил и любить буду!

Девушка хотела что-то ответить, но рот был набит кремом, и она только прощально махнула рукой. Мотор взревел, резко взяв с ходу, мотоцикл исчез за углом. Лаура запахнула легонькое пальтецо и направилась к своему подъезду...

Все машины были в разгоне, и на задержание Фонарева мы с Рябчуном отправились пешим ходом. Рябчун пышет гневом.

— Нет, ты подумай, каков подлюга! Втерся в семью таксиста, стал там своим человеком... Такого криводушия я, Дим Димыч, еще не встречал: пырнуть Носкова в живот и через полчаса преспокойно разговаривать с его матерью, утешать ее, сочувствовать... Откуда это у него?..

— Откуда лжецы и лицемеры? С неба не падают, сами выращиваем. В семье: «Сделаешь уроки, Ромичек, заработаешь рубль. Только папе ни слова, ладно?» В школе: «Портишь ты нам, Рома, отчетность своими хилыми знаниями. Надо бы тебе поставить двойку в четверти, ну да так уж и быть...»

Мы опоздали на самую малость. Рябчун растерянно крутит головой, оглядывая пустую площадку перед домом.

— Здесь обычно стоит его мотоцикл... Неужели удрал?..

Что ж, не исключено. Если он видел меня с Лаурой, слышал, о чем мы говорили... Надо разыскать Лауру, не мог Фонарев уехать, не попрощавшись с ней. А вот и она... затаилась в глубине подъезда...

— Лаура, что вы там прячетесь? Я ведь вас вижу, выходите.

— Я не прячусь, инспектор Дима, я греюсь. Холодно!..

— Где Фонарев?

— Драпанул!

— Куда?

— На Дальний Восток!

— Лаура, нельзя ли посерьезней?

— Ладно, чего там темнить, все равно узнаете. Ромка отправился к своей бабушке.

— Где она живет?

— Где-то в Белоруссии...

— Давно уехал?

— Только что. Я думала, он вам встретился.

— Лаура, мне нужно срочно позвонить. Телефон у вас есть?

— Да, но...

— Андрей Петрович, доставай машину, я сейчас вернусь. Идемте, Лаура!

Девушка нервно передергивает плечиками, не оглядываясь, поднимается по лестнице. Мы появляемся в самый разгар веселья. В прихожую выскакивает кругленький лысенький коротышка и принимается вопить дурашливым голосом:

— Ларочка, любовь моя, наконец-то! А это кто? Пополнение? А бутылек где? Без вступительного взноса не принимаем!..

Я вежливо отстраняю толстячка-бодрячка и прохожу в комнату. Навстречу поднимается недовольная хозяйка.

— Кто вы такой и что вам здесь надо? Я вынимаю свою книжицу.

— Инспектор угрозыска Агеев. Мне нужно срочно позвонить. Вы разрешите?

— О, пожалуйста, пожалуйста, — захлопотала хозяйка. — Мы всегда рады помочь нашей родной милиции...

Набирая номер, я неприметно осматриваю собравшуюся компанию. Мое внимание привлекает рыжеватый мужчина с тонким хрящеватым носом, немного свернутым набок. Он сидит, уткнувшись в тарелку и не поднимает глаз. Ба, да ведь это Танцор, он же Станислав Лабазин! Теперь следователю будет легче протянуть ниточку между участниками концерна: Валет — Лаура — ее мать — Танцор... И о содержимом пакетов теперь будет легче узнать...

На другом конце провода поднимают трубку:

— Дежурный по городу капитан Удалов! Волоча за собой шнур, выхожу в соседнюю комнату, прикрываю дверь.

— Говорит инспектор угрозыска лейтенант Агеев. Полчаса назад скрылся Роман Фонарев, подозреваемый в покушении на убийство. Мотоцикл «Ява» номер двадцать четыре — семьдесят шесть ЛАВ. Наиболее вероятное направление: дорога на Минск — Вильнюс.

— Сигнал принят, лейтенант! Даю команду перекрыть город!

Я быстро спускаюсь вниз. У подъезда меня ждет Рябчун, чуть поодаль вижу новенький «Жигуленок» цвета «белая ночь».

— Поехали, Дим Димыч! Это наш автодружинник Рихард Зилберг. Готов ездить с нами хоть всю ночь...

Я усаживаюсь рядом с мускулистым атлетом, одетым совсем по-летнему: даже ворот рубашки нараспашку, и машина рывком трогается с места. Видно, Рябчун уже ввел Рихарда в курс дела.

На Минском шоссе нас перегоняет машина с голубым маяком-мигалкой. Взвывает сирена, и машина исчезает за поворотом.

— Тоже пошли на задержание, — говорю я, — им известно примерное направление. Кажется, они его схватят раньше нас.

— С милицейской машиной тягаться не стану, — улыбается Рихард. — Еще обидятся, если обгоню.

— А смог бы?

— Если поднатужиться — вполне!

Во мне просыпается извечный азарт — любой ценой обойти соперника. Наверно, это гнездится в человеческой натуре с первобытных охотничьих времен, когда вырвавшийся вперед отхватывал лучший кусок мамонта.

— Гони, Рихард! Я отвечаю!..

Водитель прибавляет газу, и скоро мы обгоняем машину ПМГ. Движение на шоссе незначительное, встречных машин мало. Стрелка спидометра переваливает за сто тридцать.

— Рихард, здесь есть боковые дороги?

— Я этот район плохо знаю. Если он учуял погоню, непременно попытается свернуть.

— Думаю, о преследовании он пока не подозревает. А впрочем... Андрей Петрович, смотрите внимательней, нет ли где съезда с основной магистрали?

Рябчун припадает к окну, я тоже до рези в глазах всматриваюсь в осеннюю темень.

— Вот он — ваш гонщик, — неожиданно извещает Рихард. — Жмет на всю катушку!

Внезапно сзади снова слышится звук милицейской сирены. Видно, водитель ПМГ не мог снести оскорбления, нас догоняют.

Звук сирены заставил мотоциклиста оглянуться. Погоня! Он выжал ручку газа до отказа и мгновенно скрылся из глаз.

— Давай, Рихард, жми! — подхлестывает Рябчун. — Уйдет ведь, бродяга!

Минут через десять проскакиваем небольшой сосновый лесок, въезжаем на деревянный мост.

— Стой, Рихард! Кажется, авария!..

Мы выскакиваем из машины и видим — с правой стороны моста перила сломаны. На воде, готовый вот-вот погрузиться, покачивается шлем мотоциклиста.

— Неужели утонул? — встревоженно восклицает Рябчун.

Я вытираю испарину — ну и вечерок! Что это: несчастный случай или самоубийство? Скорее всего второе. Даже если мотоциклист упал в воду случайно, он вполне успел бы выбраться...

Из подъехавшей патрульной машины выходит майор Ершов. Он работает в городском управлении угрозыска, мы с ним знакомы по совместному раскрытию одного преступления.