Звонок на рассвете

— Никто тебе этого не вменяет. Но, может быть, ты вспомнишь дружков Валета, у которых он мог припрятать похищенное?

— Знать ничего не знаю и знать не хочу! — упрямо мотнул головой Курсиш.

— Я вижу, вы не хотите нам помочь. — В голосе Бурцева снова зазвучали жесткие нотки. — Смотрите, Курсиш, как бы не пришлось пожалеть... Скрывать не стану — ваш авторитет на комбинате сильно пошатнулся после этой кражи. Как ни крути, ведь это вы привели Лямина в цех, вы поручились за него перед коллективом...

Сергей резко поднялся.

— Я могу идти?

— Идите, Курсиш, и хорошенько подумайте над всем, что здесь было сказано...

Курсиш вышел, демонстративно хлопнув дверью. Похмыкав, повздыхав, отправился вскоре и Бурцев. Я остался ждать начальника цеха. Мое терпение было вознаграждено с лихвой — от него я узнал немаловажную деталь: Дюндин был замечен в кустарных поделках — изготовлял на станке нож. Кухонный, правда, но с заостренным концом. Определенно, будет о чем мне с ним поговорить при встрече!..

Курсиш возвращался после смены домой хмурый и подавленный. Все-таки прав этот лысоватый из милиции: он тоже в ответе за похищенную шерсть. У кого же мог Валет ее спрятать?.. И вдруг всплыла в памяти недавно виденная сценка. Валет вразвалочку шагал по улице, а рядом семенил, подобострастно заглядывая ему в лицо, худенький мальчонка с оттопыренными ушами. Сергей про себя дал ему прозвище Мышонок. Ранец был при нем — значит, сбежал с уроков... Надо узнать, какая в том районе школа. Охомутал Валет мальчонку, вполне возможно, что втянул и в кражу. Витьку Лямина прошляпил, попробовать хоть этого спасти...

На следующий день Сергей Курсиш стоял у ворот школы, высматривая мальчишку с торчащими ушами. Отзвенел последний звонок, из школьных дверей вырвалась голосистая ребячья ватага. Мышонка нигде не было. А вдруг он вообще не из этой школы?.. А может, проглядел, и Мышонок давно ускакал домой?.. Нет, вот он! По ступенькам медленно спускался худенький мальчонка с потрепанным ранцем за плечами. Был он какой-то тихий, задумчивый и очень-очень одинокий.

Курсиш выкинул только что начатую сигарету и незаметно последовал за парнишкой. Впрочем, таиться почти не приходилось — мальчишка брел по улице, никого вокруг не замечая. Вскоре они вошли во двор, сплошь уставленный дровяными сарайчиками. Мышонок уже хотел юркнуть в подъезд, но тут его тихонько окликнул Сергей. Мальчишка вздрогнул и обернулся.

— Чего надо? — спросил он нарочито грубым голосом.

Сергей таинственно поманил его пальцем.

— Я — за товаром. Показывай — где?

— Ой, наконец-то! — просиял мальчишка. — А я уж чего только не передумал! Забирайте скорей эти мешки! Я мигом, за ключом только сбегаю... — И он исчез в подъезде.

Сергей прикидывал, как удобней начать разговор. Совсем зеленый мальчонка, хватило же у Валета совести впутывать его в свои нечистые делишки...

Подросток открыл сараюшку, кивнул на груду брошенных навалом дров.

— Все мешки там, забирайте!

— Успеется. — Сергей присел на деревянный чурбан, изрубленный топором. — Как тебя кличут?

— Валет дразнил Шкетиком, а вообще я Эрик. Разве Валет вам не говорил?..

— А меня звать Сергеем, — будто не слыша вопроса, сказал Курсиш. — Вот и познакомились...

Эрик всматривался в Сергея со всевозрастающей тревогой.

— Кто вы такой? Вас не Валет прислал... Может, вы оттуда? — Эрик неопределенно помотал рукой в воздухе.

Сергей вынул сигареты, закурил, предложил мальчишке. Тот скорчил гримасу.

— И не пьешь?

— Пробовал, противно...

— Так какого же черта ты связался с Валетом?

Эрик молча ковырял носком землю. Сергей притянул его к себе.

— Вот ты, Шкетик, спрашивал, не оттуда ли я? Оттуда, парень, оттуда, хоть ты совсем о другом думал. Там, Шкетик, нет ни конфет, ни мороженого. Жизнь по звонку, день кажется годом. И попадают туда частенько такие же вот слепые кутята, как ты. Что, соскучился по Валету? Так он уже там, можешь повидаться!..

— Не хочу! Не хочу! — забился в его руках Эрик. — Я видел, как вели Витьку Косого. Не хочу!..

— А чтоб тебя не вели, как Витьку, пойди и все расскажи.

Эрик остолбенело уставился на Сергея.

— А так разве тоже можно?

— А почему бы и нет?

— И не посадят?

Сергей ответил не сразу, он думал.

— Тебя навряд ли. Валету срок припаяют за вовлечение несовершеннолетних, а ты отделаешься легким испугом. Ну, вызовут родителей на комиссию в райисполком, ну, всыплет тебе мать под рубашонку...

— Меня мать никогда не бьет!

— И зря. Сразу видно: драть бы тебя как сидорову козу, да некому. Пусть меня пригласят, я возьму недорого.

Эрик улыбнулся сквозь слезы.

— Воспитывать надо бесплатно...

— Ну, Шкетик, побалагурили мы с тобой всласть, пора за дело. Берем мешки — и ходу!

— Это куда же? — не понял Эрик.

— Ну, ты, малый, даешь! О чем же мы с тобой толкуем целый час? Отнесем шерсть в милицию, пусть возвращают на комбинат.

Эрик поежился.

— А может, сразу на комбинат? Дождемся темноты, в том самом месте и перекинем обратно.

— Э, Шкетик, так не пойдет. Зачем же мы доброе дело втихую будем делать? Что ж это получается: похищали тайком и возвращаем крадучись?

Эрик вздохнул и начал разбрасывать поленницу. Вытащил мешки и сел, подперев подбородок кулаками.

— Вот вы спрашивали, какого черта я связался с Валетом? А хотите, я расскажу случай из жизни нашего класса?

— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался Сергей.

— Есть у нас учительница физики — Вера Петровна. Вот пришла она однажды в класс, открыла журнал. Все, конечно, пригнулись — пронеси, господи!

— Эрик Заринь, расскажи нам об основном законе гидродинамики!

Урок я выучил, оттарабанил сразу:

— Основной закон гидродинамики состоит в том что жидкость сжатию не поддается.

— Правильно, Эрик! Теперь объясни почему?

— Потому что молекулы в ней сжаты до предела.

Уже учительница собирается ставить мне оценку, как вдруг басок на весь класс:

— Чепуха все это!

Оборачиваюсь — Лешка Картузов, по прозвищу Мыслитель. А учительница вся в красных пятнах.

— Встань, Картузов! Если ты хочешь что-нибудь добавить, скажи об этом всему классу.

— И скажу! — лениво поднимается из-за парты Лешка. — Не подтверждает моя практика вашей теории, Вера Петровна.

— Любопытно, — улыбается учительница. — Значит, по-твоему, есть исключения из этого правила?

— Сколько угодно! — прет напропалую Лешка. — Вот, скажем, посылает меня мать за квасом. Знаю точно, мерил не раз — в бидончик входит ровно два литра. А из квасной бочки мне наливают два с половиной. Когда иду за пивом для отца, в тот же бидон втискивается уже три литра. Выходит, и квас и пиво поддаются сжатию, их можно утрамбовать при желании...

Лешка Картузов смотрит хитреньким глазом на физичку, а та платок теребит и молчит. Вот почему она промолчала, почему?..

Сергей мысленно поставил себя на место молоденькой учительницы. А что, в самом деле, ответить? Что есть еще у нас вороватые продавцы? А не смутит ли это чистую детскую душу?.. С другой стороны, рушится в глазах учеников первый закон гидродинамики. Ах, если бы пединститут давал готовые рецепты на все случаи жизни!..

На Сергея выжидательно смотрели озерно-голубые глаза Эрика, в глубине которых пряталась лукавая смешинка: ну-ка, что ответит старший товарищ? Курсиш поднял с земли гнилую щепку.

— Есть у нас в цехе Валерка Дюндин. На мой взгляд, в нем сосредоточились все отрицательные качества: он и пьянчуга, и драчун, и рвачишка — все ищет работенку полегче да повыгодней. Ну вот рассуди теперь, Шкетик, можно ли его считать истинным рабочим? Он один у нас в цехе, один, но заметный: дня не проходит, чтоб его где-нибудь не прорабатывали. Я к тому говорю, что плохое всегда бросается в глаза, оно всегда на виду. Но по одной щепке обо всем лесе не судят, понял, Шкетик? — Сергей размахнулся и зашвырнул щепку в дальний угол.