Страница 40 из 78
— Договорились.
Дьедонне, по-видимому, не верит своим ушам.
— Даже с нами? — тихо уточняет он. — Вы примете баньямуленге как равноправных партнеров?
— Надо — значит, примем.
— А после, когда мы победим? Будем совместно поддерживать мир? Мы действительно об этом сейчас договариваемся?
— Мой генерал сказал — с вами, значит, с вами, — рычит Франко. И, чтобы отрезать все пути назад, извлекает из своего неистощимого запаса очередную пословицу: — Друзья моих друзей — мои друзья.
Теперь черед Дьедонне. Он дышит с трудом, судорожно ловя воздух ртом, и смотрит только на Франко.
— Если твой генерал сдержит слово… И ты сдержишь свое… И Мвангаза — тоже… Тогда баньямуленге будут участвовать в этом начинании, — еле выговаривает он.
Все взоры — в том числе и мой — обращаются к Хаджу. Понимая, что очутился в центре внимания, он сует руку во внутренний карман пиджака, наполовину вытаскивает золотой портсигар. Заметив предупредительную надпись “Не курить!”, досадливо кривится, бросает портсигар назад, пожимает плечами. Тут Макси не выдерживает.
— Передай-ка кое-что от меня Хаджу, старик.
К твоим услугам, Шкипер.
— Не слишком мне нравится вся эта херня: с одной стороны, с другой стороны… Мы здесь собрались, чтобы создать коалицию, а не сидеть на долбаном заборе свесив ноги. Если парень замещает отца, пусть и выполняет его волю, вместо того чтобы раскачивать нам лодку. Сумеешь донести в не слишком хамской форме?
Существует, однако, предел тому, насколько даже самый ловкий переводчик способен смягчить удар, особенно когда его наносит такой резкий человек, как Макси. Я стараюсь изо всех сил, но, достаточно познакомившись с истерическим характером Хаджа как над ватерлинией, так и под ней, готовлюсь к неизбежному взрыву. Представьте же мое изумление, когда выясняется, что переводить мне надлежит ряд идеально выстроенных и продуманных контраргументов блестящего выпускника Сорбонны. Его речь продолжается добрых пять минут, но не припоминаю, чтобы он хоть раз помедлил или повторился. Да, в его словах звучит вызов, но вызов бесстрастный, хладнокровный. В них нет и намека на то, что он обсуждает судьбу своего (и моего!) любимого города. Ниже привожу краткое содержание:
Разработка месторождений не может осуществляться без согласия местного населения.
Военных сил как таковых недостаточно. Для любого долгосрочного решения проблем требуется продолжительный период времени без войны — то, что принято называть мирной жизнью.
Поэтому проблема, стоящая перед делегатами, заключается не в том, чтобы определить, даст ли план полковника оптимальные возможности для добычи и экспорта руды; нет, главный вопрос в том, сможет ли Мвангаза со своим Путем золотой середины выполнить данные людям обещания и достичь общественного согласия. Проблема доступа. Хадж имеет в виду не только физический доступ к рудникам, но и юридический. Разумеется, предполагаемая новая администрация Киву во главе с Мвангазой предоставит Синдикату все необходимые разрешения, права и полномочия, какие требуются по местным законам.
Однако как быть с законами Конго? Пусть Киншаса и на расстоянии двух тысяч километров от Киву, но так или иначе это столица. На международном уровне она выступает от имени всей Демократической Республики Конго, и ее юрисдикция в отношении восточных провинций освящена конституцией. В долгосрочной перспективе Киншаса остается ключевым звеном.
Хадж обращает свои глаза навыкате в сторону Филипа.
— Мой вопрос, мзе Филип, заключается в следующем: как ваш Синдикат предлагает обойти власть Киншасы? Мвангаза говорит о Киншасе в издевательском тоне. Полковник только что сообщил нам, что Киншаса не получит никакой финансовой выгоды от переворота. Но когда пыль уляжется, последнее слово будет за Киншасой, а не за Мвангазой.
Филип внимательно выслушал Хаджа, и, если только его восторженная улыбка о чем-то может свидетельствовать, выступление ему очень понравилось. Легким жестом он как бы приглаживает свою волнистую седую шевелюру, умудряясь, однако, до нее при этом не дотронуться.
— Для этого понадобятся сильные люди с железной волей, Хадж, — с улыбкой поясняет он. — Такие, как Мвангаза или ваш уважаемый отец. На это уйдет какое-то время, как же иначе. С определенными этапами процесса переговоров разбираться нужно только по мере их достижения. И с Киншасой разберемся своевременно.
Хадж прикидывается потрясенным. На мой взгляд, он даже переигрывает. Но зачем?
— Вы хотите сказать: никаких побочных предварительных договоренностей с воротилами из Киншасы? Вы уверены?
— Именно так.
— И вы не собираетесь подкупать их сейчас, пока они еще продаются по дешевке?
— Разумеется, нет! — смеется воплощенная добродетель в лице Филипа.
— Да вы что, рехнулись? Если ждать, пока они вам понадобятся, они с вас потом десять шкур сдерут.
Однако Филип стоит на своем, чем вызывает мое восхищение.
— Нет, Хадж, увы, никаких предварительных переговоров с Киншасой, никаких сделок на стороне, никаких откатов, никаких кусков пирога. Может, позже нам это и аукнется, однако подобные махинации противоречат всему, за что мы боремся.
Тут Макси вскакивает, будто к нему внезапно вернулись силы. Кий указывает на Гому, затем спускается вниз, вдоль дороги, ведущей на юг, по западному берегу озера Киву.
— Мзе Франко, я слышал, что время от времени отдельные группы ваших выдающихся вооруженных сил устраивают засады вдоль этого шоссе.
— Что ж, и такое говорят, — осторожно отвечает Франко.
— Мы просим на рассвете назначенного дня устроить на ней побольше засад, чтобы полностью перекрыть движение транспорта в обоих направлениях.
Протестующий вопль Хаджа:
— А как же грузовики моего отца? Наши грузовики с пивом, следующие на север?
— Придется вашим клиентам пару дней пострадать от жажды, — парирует Макси и возвращается к Франко: — Я также слышал, что ваш досточтимый генерал поддерживает связь с крупными отрядами маи-маи, находящимися вот здесь — между Физи и Барака.
— Возможно и такое, — неохотно признает Франко.
— И еще на севере, близ Валикале, силы маи-маи велики.
— Это военная тайна.
— Я прошу, чтобы в назначенный день отряды маи-маи сошлись в Букаву. У вас также есть формирования вокруг Увиры. Они должны тоже подойти на помощь.
И снова Хаджу неймется. Уж не пытается ли он подорвать авторитет Макси? Или это случайно так выходит? Боюсь, что первое.
— Прошу прощения, но я хотел бы знать, каков в точности план полковника по захвату аэропорта Кавуму. Хорошо, допустим, правительственные солдаты вконец одурели от пьянки и наркотиков. Они недовольны, им не платят жалованья. Но у них есть оружие, и им нравится стрелять по людям.
Макси отвечает ровным голосом, без тени раздражения:
— Я предполагаю использовать небольшую группу наемников-профессионалов, одетых так, чтобы не привлекать внимания. Они достаточно опытны и дисциплинированны, чтобы обманом проникнуть куда нужно без единого выстрела. Пока все понятно?
Хадж кивает своим налакированным завитком. Подперев подбородок, он подается вперед, изображая преувеличенное внимание.
— Они либо войдут в аэропорт утром вместе с обслуживающим персоналом, либо же подкатят вечером в субботу под видом футбольной команды, которая ищет, с кем бы сыграть. Там два футбольных поля, бесплатное пиво потечет рекой, из окружающих поселков набегут девицы, так что обстановка будет неформальная. Это тоже ясно?
Хадж опять кивает.
— Очутившись у цели, ребята никуда не бегут, не торопятся, держатся непринужденно, оружия не показывают. Улыбаются, машут руками. Но через десять минут в наших руках и диспетчерская вышка, и взлетно-посадочная полоса, и склад боеприпасов. А дальше мы всем раздаем сигареты, пиво, деньги, всех гладим по шерстке, договариваемся с администрацией, уточняем детали сделки. С точки зрения местных начальников ничего особенного не происходит: мы просто негласно берем аэропорт в аренду, чтобы завезти несколько партий горного оборудования, не побеспокоив таможню.