Атомный поезд

Александр осторожно дотронулся пальцем до гладкой, чуть вдавленной поверхности. Хотелось спросить: «А что будет, если нажму?» — но он сдержался. Идиотский вопрос, хотя так и вертится на языке. Ясно, что ничего не будет. Но всё равно, какие-то биоволны непостижимым образом соединили палец курсанта через сложные и многократно дублированные электрические цепи с узлом зажигания межконтинентальной баллистической ракеты стратегического назначения «СС-27», называемой на Западе «Дьявол».

Александр ощутил тысячетонную тяжесть ракеты, могучую, рвущуюся наружу силу термоядерного заряда и свою способность выбросить «карандаш» из-под земли в стратосферу.

Лёгкое нажатие, кнопка опустится на два-три миллиметра, соприкоснутся два контакта, загремят двигатели, и через полчаса испарится какой-то город на противоположной стороне земного шара, треснет континент, содрогнётся и поднимется тектоническими пластами земная твердь, вода океана хлынет в разлом, заливая бушующую магму, и начнётся уже природный катаклизм, превышающий по своим масштабам вызвавший его термоядерный взрыв…

Курсант Кудасов почувствовал небывалое могущество, атомы его собственного тела забурлили, дозированно выделяя колоссальную энергию, он стремительно рос, раздвигая головой железобетонные перекрытия, через секунду он прорвался на поверхность, разворотив широченными плечами бетон стартового комплекса, скосив глаза, увидел, как стремительно уходит вниз бескрайняя заснеженная тайга, пробил густые облака, нашпигованные прохладно холодящими щеки снежинками, а ещё через секунду смотрел на беззащитный земной шар из космической дали, как бы выбирая нужную точку, и только палец его оставался далеко внизу, лаская гладкую, чуть вогнутую и заметно потеплевшую эбонитовую поверхность. Он отдёрнул руку, и всё стало как прежде.

Майор Попов и незнакомый капитан — первый номер боевой смены — с любопытством разглядывали курсанта. У капитана, как и у любого первого номера, на поясе висела кобура с пистолетом. Практикантам было понятно, зачем нужен первому ключ запуска, но какой надобности отвечало личное оружие, оставалось загадкой. А задавать вопросы здесь считалось дурным тоном. Сейчас Кудасов осмелел и решил спросить, но не успел.

— А ведь он почувствовал! — сказал капитан и улыбнулся. — Этот нажмёт!

— Да, вижу, наш человек, — кивнул Попов. — Я не ошибся.

Старлей — второй номер — вёл нескончаемую войну на мониторе и не отвлекался, а третий номер визуально обследовал «Дьявола». На телевизионном экране медленно проплывала гладкая бронированная обшивка: вопреки расхожим представлениям она никакая не серебристая, а тускло-зелёная, с рыжими и чёрными потёками на термостойкой краске, чуть заметными очертаниями регламентных и контрольных лючков, дренажными отверстиями, выпускающими лёгкие струйки допустимых испарений, каплями конденсата, напоминавшими выступивший в напряжённый момент пот… Ракета не просто стояла на боевом дежурстве: она жила своей жизнью: дышала, потела, старела… То и дело в электрических цепях появлялись лёгкие наводки, возникали и угасали индукционные токи, постепенно слабели многочисленные пружинки, подсаживались резиновые уплотнители, а главное — происходили неведомые эксплуатационникам процессы в самом термоядерном заряде.

Ядерный боеприпас — это не просто главная и необходимейшая часть межконтинентальной баллистической ракеты. Это центр Красноярского полка МБР[1], его основа и главная составляющая, к которой пристроено всё остальное: компьютеры системы наведения, радионавигационная аппаратура, бортовая электроника, топливные баки и двигатели, сверхпрочный корпус, огромная шахта из высокопрочного бетона, подземный бункер со многими вспомогательными помещениями и операторской с боевым пультом, весь городок отдельного старта: его наземные здания и сооружения, штаб, казармы, клуб, баня, личный состав — солдаты, прапорщики, офицеры, высококвалифицированные инженеры… Все, созданное в глухом лесу, есть лишь пристройка к ядерному заряду «Дьявола», а все люди, живущие здесь, — его слуги.

Боеприпас состоит из 10 килограммов плутония-238, который тоже живёт своей, отдельной и страшноватой жизнью: в нём, вопреки воле политиков, желанию инженеров и приказам командиров, происходят процессы ядерного распада. Постоянно выделяемая микроволновая энергия и жёсткое излучение не проходят бесследно. Металл и композитные материалы, окружающие святая святых, начинают менять свои физико-химические свойства: постепенно теряет твёрдость бетон шахты, излучение воздействует на системы активации заряда, снижает чуткость точнейшей электроники, угнетает иммунную систему человеческого организма и снижает его репродуктивную функцию. Все это никого не волнует, но боеприпас стареет, и, когда выслуживает свой гарантийный срок, его снимают, отправляют на завод, разбирают и утилизируют. В новейшее время такое случается все реже. Чаще конструкторы и изготовители сами прибывают в полк, с умным видом смотрят на монитор, чешут затылки и… продлевают гарантию. Среди личного состава бытует мнение, что на замену зарядов просто нет денег.

Все это не способствует спокойствию персонала. Процессы ядерного распада теоретически хорошо изучены корифеями ядерной физики, но недостаточно подтверждены практикой: ведь шестьдесят лет атомной эры — ничтожный исторический срок. Глухие слухи о возможности самопроизвольного ядерного взрыва ничем не подтверждены, однако они упрямо ходят среди ракетчиков, как страшилки про чёрного человека среди многих поколений мальчишек.

В курилках отдалённых гарнизонов и столичной Академии рассказывают шёпотом и другие байки: о том, что не только дежурные смены рассматривают ракету и изучают её состояние, но и ракета рассматривает и изучает дежурных, иногда подбрасывая им непонятные явления — то ли тесты, то ли подначки… Эти разговоры документальных подтверждений не имели: после снятия с боевого дежурства «изделия» разбирали по винтикам, проверяли и обновляли, не находя никаких признаков зародившегося интеллекта.

Сейчас Кудасов воспринимал всё это совсем не так, как раньше. Да, главное в полку — ракеты. Ради них в глухом сибирском лесу огорожено колючей проволокой несколько гектаров территории, ради них висят на проволоке объявления: «Стой! Запретная зона! Огонь открывается без предупреждения!» Ради них из привозных материалов, привозной техникой и инструментами каторжным трудом построены шахты, бункеры, выкопаны и снова посажены для маскировки деревья, возведены гарнизонные городки, ради них везут за тысячи километров желторотых новобранцев, умудрённых опытом прапорщиков и офицеров с жёнами и детьми, ради них существует данная воинская часть и ради них проживают большую часть своей жизни обслуживающие «Дьяволов» люди.

Но теперь Александр воспринимал ракету не как важный и главный в этой отшельнической лесной жизни неодушевлённый предмет, сложный механизм, высокоточное и сверхмощное оружие. Сейчас он ощутил ракету, или, как говорят профессионалы, «изделие», «карандаш», — частью своего существа, элементом своей души, основой умиротворяющего и возвышающего ощущения собственного нечеловеческого могущества. И это ощущение пьянило, наполняло гордостью и уверенностью в себе. Поднимался по узким и крутым лестницам совсем не тот Кудасов, который спускался в бункер пару часов назад.

Когда долгий подъем закончился и вместо каблуков Попова (без набоек, чтобы не вызвать искру или разряд статического электричества) Кудасов увидел его лицо, похожее на лицо артиста Жжёнова, он удивился выражению искренней расположенности, не характерной для чужого, в общем-то, человека.

— Ну что, почувствовал себя властелином мира? — без улыбки спросил майор. И сам же ответил: — Почувствовал! Это признак настоящего ракетчика. Ты сможешь нажать кнопку в боевой обстановке, сможешь!

— А что, разве не все это могут? — удивился молодой человек.

— В том-то и дело! — Попов почему-то оглянулся. — Есть такая штука — стартовый ступор… Руки окостеневают, мышцы сводит судорога — и ничего сделать не можешь. Только говорить об этом нельзя. Я и так разболтался…

1

МБР — межконтинентальная баллистическая ракета.